Камбер-еретик - Кэтрин Куртц

Камбер получил несколько приглашений от епископов, обеспокоенных столь активным нажатием регентов. Если еще до голосования страсти накалились, то каков шанс на разумный выбор?

На следующее утро волнения поулеглись, и каждый получил возможность предложить синоду себя в качестве претендента. Ниеллан ошарашил всех, заявив, что снимает свою кандидатуру, потому что епископ Дхасский должен оставаться нейтральным и продолжать служить на своем ответственном и независимом посту. Более того, он откажется стать примасом Гвиннеда, даже если на этом будут настаивать другие, и полагает, что регенты правильно оценят такое решение. При упоминании регентов Хьюберт приободрился.

Голосование состоялось следующим утром, за каждого кандидата было подано не более трех голосов. Раздражения Хьюберт не скрывал — он надеялся на большее. Однако ярость не поколебала отношения к нему. Повторная баллотировка лишь едва-едва приблизила к цели Хьюберта: он получил пять голосов. У Дермота О’Бирна — четыре, у Уллиема — два, у Орисса, Эйлина Мак-Грегора, Юстаса и Кая — по одному. Чтобы стать примасом, требовалась поддержка десяти епископов.

Была сделана третья попытка, но положение не изменилось, а те, кто раньше отдал свои голоса за Эйлина, Юстаса и Кая, поддержали Орисса. Он этого, кажется, уже не хотел, но ничего не мог поделать. Результаты следующего голосования заставили Камбера покачать головой: за Хьюберта снова пятеро, за Орисса и Дермота — по четыре, и два голоса за Уллиема. Еще трижды баллотировка подтверждала эту расстановку сил.

Необходимо было что-то предпринять. Каждый день синода начинался с мессы, а каждое голосование вместе с речами и молитвами занимало почти полдня, а значит, в день могло состояться в лучшем случае два голосования. Рождественский пост близился к концу, а епископы с начала декабря так и не сдвинулись с места. Регенты нервничали, Хьюберт все более раздражался. Ему стало ясно, что стать примасом будет нелегко.

На третьей неделе поста Уллиема припугнули и заставили снять свою кандидатуру, но его голоса перешли к Дермоту и Ориссу. В течение шести длинных дней и двенадцати напрасных голосований за Хьюбертом, Дермотом и Ориссом оставалось по пять голосов.

В ночь накануне Рождества Камбер и Джорем молились в маленькой часовне в покоях, где Камбер жил еще канцлером. Ансель уже ушел спать в соседнюю комнату. В заключение ночных молитв отец и сын замкнулись в глубоком контакте. Легкий стук в наружную дверь прервал медитацию, и они удивленно посмотрели друг на друга.

— Мы кого-то ждем? — проворчал Камбер. Поднявшись и направляясь к двери, Джорем пожал плечами.

— Слишком поздно. Вечерняя месса окончилась.

Камбер остался в часовне и вновь опустился на колени, но мысленно следовал за сыном. Джорем подошел к двери, проверил, кто за ней, и с удивлением обнаружил, что у двоих из пришедших есть защиты. Дверь распахнулась, и Джорем, а через него и Камбер, узнали четырех епископов — Ниеллана, Кая, Дермота и Орисса. Уловив посланное ему удивление сына, Камбер распорядился впустить посетителей, затем на мгновение повернулся к маленькому алтарю, прочел короткую молитву, перекрестился и поднялся на ноги. Четверо вошли в гостиную и встали у камина.

— Добрый вечер, милорды, — тепло приветствовал их Камбер, подходя. — Джорем, принеси, пожалуйста, стулья для наших гостей. Господа, я боюсь, что удобства не ахти какие, но все наше гостеприимство в вашем распоряжении. Садитесь, пожалуйста.

Пока гости рассаживались по креслам и стульям, которые принес Джорем, Камбер попытался проникнуть в их сознания. От Ниеллана и Кая он ничего не узнал, кроме легкой скрытой нерешительности Кая, во власти которой тот пребывал после своего удаления из Королевского совета. Орисс казался просто испуганным, но умело обуздывал свои страхи. Дермот выглядел покорным исполнителем чего-то. Камбер не мог понять, чего, и в присутствии Ниеллана и Кая не решался читать глубже.

— Спасибо, Джорем, — сказал Камбер, усаживаясь на принесенный Джоремом сундук, так как остальные места были уже заняты. — Итак. Чем обязан, милорды? Мне попросить Джорема уйти? Судя по позднему часу, у вас какое-то важное дело?

Орисс, который по возрасту и положению должен был быть предводителем, сцепил пальцы, собираясь с духом, но потом шумно вздохнул.

— Лучше вы, Ниеллан. Я не могу.

Вздохнув, епископ-Дерини поднял бровь, посмотрел на Орисса, потом поджал губы и повернулся к Камберу.

— Думаю, отец Джорем может остаться, — он кивнул Джорему, стоявшему за спиной отца безмолвной серой тенью. — Скажите, Элистер, не можете ли вы выставить защиту этой комнаты без лишней суеты и не пугая наших коллег-людей?

Сердце Камбера оборвалось. Теперь он понял, зачем они пришли.

Не меняя выражения лица, Камбер глубоко вздохнул и закрыл глаза, мысленно касаясь всех рычагов, которые они с Джоремом и Лиселем установили в день прибытия в этой комнате.

Теперь, когда регенты используют Дерини на службе, это было необходимо, хотя они все еще надеялись, что нужды в этом не будет. Защиты успокаивали и поддерживали его, невидимые снаружи (он не хотел, чтобы о них знали), но достаточно сильные, чтобы отметить любое вмешательство. Когда он открыл глаза, Ниеллан одобрительно кивнул. Кай тоже оценил защиты. Двое других смотрели на него со смесью любопытства и страха от того, как стремительно Элистер проделал все, что требовалось.

— Это пойдет? — осведомился Камбер. Ниеллан еще раз кивнул.

— Великолепно проделано. Кай боялся, что вы не приготовились заранее. О вас говорят, что вы не часто пользуетесь своими способностями.

— Вот уже много лет назад я убедился, что наше искусство не стоит выставлять напоказ, — возразил Камбер. — Это не мой стиль. Существует свое место и время для тех даров, что мы получили. — Он перевел невозмутимый взгляд с Кая на Орисса и Дермота. — Но, по-моему, в столь поздний час вы пришли сюда не затем, чтобы обсуждать мои способности… по крайней мере, в том, что касается способностей Дерини?

— Совершенно верно.

Ниеллан, сидевший в одном из кресел, сложил руки и постучал указательными пальцами по губам. Серо-стальные глаза взирали неподвижно на лице, обрамленном серо-стальными волосами и бородой.

— Элистер, в обмен на некоторые уступки, Дермот и Роберт согласны снять свои кандидатуры и на завтрашнем собрании проголосовать за вас.

ГЛАВА 23

И будут они насмехаться над королем и презирать принцев.[24]

Камбер предчувствовал, что скажет Ниеллан, однако когда слова эти прозвучали, он не сумел совладать с мгновенным головокружением. Джорем, он видел, также был потрясен, но постарался не выказать собственного изумления.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});