Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Документальные книги » Биографии и Мемуары » Против течения. Академик Ухтомский и его биограф - Семен Резник

Против течения. Академик Ухтомский и его биограф - Семен Резник

Читать онлайн Против течения. Академик Ухтомский и его биограф - Семен Резник

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 98 99 100 101 102 103 104 105 106 ... 119
Перейти на страницу:

Материалы Меркулова заняли 18 журнальных страниц. Из них 12 страниц (18–29) – биографический очерк и 6 страниц (30–35) – архивные документы[439]. Я-то задумывал заверстать то и другое как одно целое: две трети каждой страницы – статья Меркулова, а понизу подпирающей лентой тексты из архива Ухтомского. Я считал, что этим мы подчеркнем единство всей публикации: письма и размышления Ухтомского будут перекликаться с биографическим очерком. Когда я предложил это Полынину, он крепко задумался, потом сказал:

Нет, Басову это не понравится.

Откуда вы знаете? – удивился я. – Может быть, понравится. Давайте спросим его самого.

Не будем же мы с такой мелочью соваться к Басову!

Полынин хотел «все перевернуть» в журнале, но так, чтобы ничего не менять! Придя к такому выводу, я ушел из журнала.

Для Василия Лаврентьевича внушительная публикация в «Природе» была некоторой моральной и материальной поддержкой – и в том, и в другом он очень нуждался. Публиковался он редко, в малотиражных научных изданиях, плативших символические гонорары. Надежда на то, чтобы получить место консультанта в ИИЕиТ, возродившаяся после того как директором стал щедрый на обещания С. Р. Микулинский, снова стала гаснуть. Микулинский, заверял, что поддерживает идею о переиздании под эгидой ИИЕиТ дополненной книги Меркулова об Ухтомском, но и это не двигалось с мертвой точки.

Мне кажется, именно публикация в «Природе» подвигла Василия Лаврентьевича на то, чтобы написать новую книгу об Ухтомском, в которой показать его не только как ученого-физиолога, но и как философа, мыслителя, со своим особым духовным миром, противоречиями, морально-этическими исканиями. Заявку он послал в редакцию серии ЖЗЛ, где после рецензии на рукопись А. Брагина о Сеченове его уже знали.

3.

Уходя из ЖЗЛ, я посчитал своим долгом дать совет С. Н. Семанову, хотя был почти уверен, что он ему не последует. Я сказал примерно следующее.

– Раздел ученых в серии довольно специфичен. Мало кто из писателей-профессионалов тяготеет к этой тематике, а из ученых редко кто умеет писать интересно для широкого читателя. Авторов нужно активно искать и с ними работать, а для этого надо хотя бы в самом общем виде ориентироваться в естественных науках и их истории, знать людей, к которым можно обратиться за помощью. Я вам советую закрепить раздел ученых за одним редактором, как он был закреплен за мной. За кем именно – вы решите сами, но за кем-то одним, чтобы человек чувствовал ответственность за этот раздел. Поначалу он будет плавать в тумане, но со временем наберет опыт, обрастет связями и ему станет легче. Если же раздел этот оставить бесхозным, он зачахнет.

Семанов поблагодарил, сказал, что так и сделает, и сразу же сделал наоборот. В редакцию как раз поступили две плановые рукописи – о Сеченове и о Менделееве: он поручил их двум разным редакторам. По-своему он поступил логично. Он не хотел, чтобы кто-то из сотрудников имел свой сусек, что создавало бы хотя бы призрачное подобие автономии.

Книга о Сеченове досталась Ирине Андроповой – она только что была принята в ЖЗЛ, прямо со студенческой скамьи. Она окончила филфак МГУ, ее учителем был знаменитый В. Н. Турбин – автор нашумевшей книги «Товарищ время и товарищ искусство», считавшейся очень смелой. Понятно, что с трудоустройством у дочери всемогущего шефа КГБ проблем не было. Годом раньше она проходила у нас студенческую практику. Тогда она была Ириной Филипповой. С мужем, актером Театра на Таганке, она разошлась, но еще не оформила развода (когда оформила, снова стала Андроповой). Она была бесконечно далека от круга, к которому принадлежала по родственным связям, чувствовала себя одиноко и сдружилась с молодой частью нашей редакции. Кроме меня это были Андрей Ефимов и Володя Пекшев.

Ирина была молода, красива, с большими, карими, очень выразительными глазами. Она была рафинированно интеллигентна и чрезвычайно застенчива. К нам троим она быстро привыкла, при нас была раскованна и остроумна. Иногда после работы мы заходили в какую-нибудь забегаловку выпить по бокалу легкого вина, от которого она еще больше хорошела и веселела.

Я удивлялся глубине и зрелости ее суждений о литературе, и не только о литературе. Но когда в редакции появлялись авторы или другие малознакомые люди, она становилась замкнутой, молчаливой; если ее пытались вовлечь в разговор, она, беспомощно улыбаясь и сильно покраснев, с трудом выдавливала из себя пару слов.

Если не ошибаюсь, рукопись о Сеченове Александра Брагина была первой, которую ей пришлось редактировать. Она была поражена, насколько слабым и беспомощным оказалось это творение. У нее был безупречный литературный вкус, но, будучи очень мнительной, она не доверяла самой себе. Разрисовав поля рукописи редакторским карандашом, она просила меня посмотреть, справедливы ли ее замечания, не слишком ли она придирается к автору. Поскольку я уже в редакции не работал, она, по секрету от коллег, приезжала с рукописью ко мне домой. Я подтвердил, что все ее замечания справедливы и абсолютно необходимы. Рукопись была возвращена на доработку.

Заполучив в сотрудники дочь председателя КГБ, Семанов, видимо, рассчитывал на какие-то дивиденды, но в атмосфере интриг, какую он создал в ЖЗЛ, она чувствовала себя неуютно и вскоре ушла в журнал «Музыкальная жизнь», где, насколько мне известно, работала до пенсии. После доработки рукопись А. Брагина досталась другому редактору, Юрию Лощицу.

Лощиц появился в редакции ЖЗЛ еще при Ю. Короткове: он пришел с заявкой на книгу о Григории Сковороде – украинском самородке XVIII века: философ, педагог, поэт, моралист. Заявка и пробные главы Короткову понравились, представителей «народов СССР» в серии всегда не хватало, договор с Лощицем был заключен. Книга выходила уже при Семанове[440], а вскоре он был принят в штат.

Мне помнится, что Лощиц стал штатным сотрудником ЖЗЛ еще до моего ухода из редакции, но, в Википедии обозначены годы его работы: с 1974 по 1983. Если так, то его приняли через год после моего ухода. Аберрация памяти возможна, так как Лощиц часто бывал в редакции, когда велась работа над его «Сковородой», а я бывал после ухода, когда готовились сборник «Земледельцы» и моя книга о В. Ковалевском.

Невысокий, коренастый, с красивой окладистой бородой и выразительными глазами, Лощиц чем-то неотразимо к себе располагал. Несуетный, медлительный в движениях, он говорил тихим ровным голосом, а больше молчал, и за этим чувствовалась уверенность человека, знающего себе цену, но не склонного ее завышать. Отношения у нас установились ровные и несколько отстраненные; мы оба чувствовали, что лучше сохранять дистанцию.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
1 ... 98 99 100 101 102 103 104 105 106 ... 119
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Против течения. Академик Ухтомский и его биограф - Семен Резник торрент бесплатно.
Комментарии