Капитанские повести - Борис Романов

— Пусть пока покрутится.

— Может, говорю, ракеты американцы испытывают?

— Трасса их Восточного полигона еще впереди. Смотрите. Где карта? Вот… Трасса проходит так: от мыса Кеннеди сюда, к острову Антигуа, и дальше, за экватор, к острову Фернанду-ди-Норонья. До этой линии нам еще идти и идти. Кроме того, над нами проходил бы участок пассивного полета, и ничегошеньки мы бы с вами не ощутили, когда головка ракеты пролетела бы над нами на высоте нескольких сот километров. Согласны? Да и вообще, если уж говорить о ракетах, то эти вспышки напоминают работу «катюш». Ага! Вот то-то. Что остается? Остается вызвать радиста и еще раз проверить имеемые навигационные предупреждения. Два дня назад мы что-то такое имели относительно геодезических испытаний с применением ярких источников света, только это где-то севернее, на параллели Норфолка, и ближе к США. Ну, что вам передавали по вахте?

Третий помощник стал искать журнал навигационных предупреждений, и по его длинному лицу видно было, что ни о каких таких испытаниях он и понятия не имеет.

— А вот теперь и вывод: то, что вы несете вахту под наблюдением капитана, не означает, что капитан несет вахту вместо вас. Не превращайте себя в наблюдателя! Одновременно с докладом мне вы обязаны были решить все те задачи безо всяких напоминаний. И уж во всяком случае включить локатор. Им-то океан обшарить проще простого. То есть, вообще говоря, обнаружив какое-то явление на море, вы должны определить, что это такое, где именно происходит и чем может грозить судну. А вы мне примитивный доклад выдали и сочли за благо приступить к анекдотам о попойках. Все вместе это называется — вахтенный штурман! Кстати, вы знаете, за что был списан ваш предшественник?

— Он айсберги проморгал.

— Случай с айсбергами лишь увенчал его нежелание быть самостоятельным. Вам понятно? Изнт ит?

— Йес, сэр, говорю…

— Ну — на вахту. Переживать будете в личное время.

17

Третий штурман вышел наружу, и Виталий Павлович улыбнулся, услышав, как он яростно зашипел на вахтенного матроса. Это было неплохо, потому что вахта третьего штурмана отличалась особой непринужденностью, матросы любили стоять с ним, а сам третий явно не рвался к самостоятельности, уютно устраиваясь за капитанской спиной. Кроме того, ему не хватало аккуратности в работе, и Виталий Павлович всякий раз проверял, как он переходит с карты на карту или прокладывает измененный курс.

Конечно, третий сейчас сердит был на капитана, но наверняка и зол на себя. Делая замечания, Виталий Павлович иногда старался побольше царапнуть самолюбие: неглупых людей самолюбие очень подтягивает.

Вообще-то в последнее время особых дураков Виталию Павловичу не попадалось. Те, что на первый взгляд были таковыми, просто оказывались людьми, не умеющими или не приученными думать, в крайнем случае — ленящимися думать. Жизнь по освоенному стереотипу вполне устраивала их, и для того, чтобы заставить их думать, нужно было сначала пробудить у них недовольство заученными приемами существования, то есть недовольство самим собой. Но если человеку уже хватает минимального набора привычек и ощущений для того, чтобы быть счастливым, как это можно изменить?

Был на «Валдае» классический образец: Федор Иванович Крюков, старший моторист и заместитель предсудкома. Он долго служил и плавал мотористом, но стармех не доверил бы ему разборку пли сборку простейшего насоса: Федя не мог думать. Он постигал манипуляции, не вдаваясь в суть дела.

Однако стармех никогда бы не согласился добровольно расстаться с Федей и таскал его за собой с судна на судно, ибо не было другого такого человека, кто бы умел так быстро и в непостижимой обстановке раздобыть любую дефицитную запчасть, оформить получение и списание имущества и официально и под прилавком. Отчетность по машине благодаря этому была в безукоризненном состоянии, и экономия по горюче-смазочным материалам, расходным материалам и запчастям ежеквартально — налицо.

Постепенно вникая в детали Фединой хозяйственной деятельности, Виталий Павлович не знал пока, что предпринять, потому что и помимо этого порядок в машине стармехом поддерживался действительно деловой, а плавать, имея Федю, было гораздо легче, и в советских портах как добытчик он был незаменим. Поэтому Федя имел монопольное право здороваться со стармехом за руку и разговаривать с ним наедине при закрытых дверях, и вследствие этой привилегии на младший комсостав он смотрел свысока, до среднего снисходил, а со старшим пытался быть в приватной дружбе.

Попробовал он и с капитаном поговорить попроще, но Виталий Павлович немедля посадил его на место, причем так ядовито и публично, что Федя не мог ему этого простить.

С командой Федя близких отношений не порывал, крепким задним умом понимая, что слишком ненадежно любит его комсостав.

Семьянин он был исступленный. Он не жалел себя за границей, выискивая обувь и одежду, сам ходил в обновках пятнадцатилетней давности, рассчитывал каждую марку и каждый фунт и радовался, как ребенок, когда удавалось наскрести на комплект, чтобы жене и дочерям всем троим без обиды. На что пока Федору Ивановичу не везло, так это на квартиру, несмотря на стаж работы и занимаемый профсоюзный пост…

— Так, говорю, все ничего и нет, чернота, — осторожно обеспокоил Виталия Павловича третий помощник. — Пусть работает?

— Пусть поработает… Радист не торопится, надо сказать.

— Сходить?

— Вперед смотрите, я сам.

Виталий Павлович вышел в коридорчик и переступил комингс радиорубки. Радист с начальником радиостанции сверяли номера принятых по радио извещений и предупреждений мореплавателям.

— Ну что, боги?

— Фу, — сказал радист и помотал головой, — у нашей фирмы все оки-доки, номер в номер. Вот, было позавчера из Калининграда: восточнее Большой Ньюфаундлендской банки, карта № 215 — учения с применением осветительных и пиротехнических средств…

— Так. Ну, это не для нас беспокойство. Еще что?

— А вот о запусках ракет: подход к Чесапикскому заливу, северо-западнее и северо-восточнее Бермудских островов, карты… Пять номеров. Так. Запуск ракет с 15 по 29 августа с острова Уолопс. Районы падения… так… так, и с эллипсом большой осью четыреста миль, малой осью триста миль с созданием химического облака голубого цвета продолжительностью тридцать — сорок пять минут. Районы опасны для плавания.

— Ну, это я помню. Это все у нас на карту положено. А вот к югу от нас?

— К сожалению, это все, — ответил начальник радиостанции. — Единственное, что могу еще предложить, это последние данные по тем двум ураганам.