Майн Рид: жил отважный капитан - Андрей Танасейчук

За эпистолярным знакомством последовала, наконец, и личная встреча: в июле следующего, 1866 года, будучи в гостях в Лондоне, молодой человек решил навестить Майн Рида. Не утруждая себя формальностями, без предупреждения, он сел на поезд, добрался до Аксбриджа и оттуда пешком (четыре мили — почти семь километров!) проделал путь до гасиенды писателя. Предоставим, однако, слово самому Олливанту:

«Добравшись до места и спросив «капитана Майн Рида», я получил ответ, что его нет дома, — он на прогулке где-то возле деревни Джеррардз Кросс. Предпочтя сидению за закрытыми дверьми прогулку на свежем воздухе, я направился вдоль дороги и вышел на луг. Какое-то время я бродил по лугу, но, не преуспев в поисках того, кто был мне нужен, в конце концов, сдался.

День был по-настоящему жаркий — солнце так и палило, и я изрядно устал, поднимаясь от Аксбриджа, потому улегся на пурпурный вереск, которым густо порос луг, прикрыл шляпой глаза и погрузился в легкую полудрему.

Так я лежал несколько минут и уже начал было засыпать, когда неожиданно услышал: «Устали, мой юный друг?» Торопливо вздернув шляпу вверх, я увидел стоявшего передо мной человека, одетого в светлый твидовый костюм с поясом на талии — это одеяние известно как «норфолкский жакет». В правой руке джентльмен держал украшенную серебряным набалдашником малаккскую трость. Он был чуть выше среднего роста, с военной выправкой, у него были довольно длинные черного цвета волосы, густые усы и бородка клинышком, глаза темно-карие, нос прямой, среднего размера, маленький рот и выдающийся подбородок. Четко очерченное лицо говорило о том, что человек этот решительный и твердый. В этой поразительной фигуре я сразу узнал свой мальчишеский идеал — частенько прежде я рисовал его образ в воображении — это был капитан Майн Рид, он был точно таким, как на фотографии, которую прежде послал мне. Когда я назвался, он тепло пожал мне руку, взял за нее и повел через луг к своему дому; всю дорогу он говорил и говорил так увлекательно! Те, кто был знаком с ним достаточно близко, знают, как удивительно он умел рассказывать!

Есть ли необходимость говорить о том, как я был рад? К моему юношескому восторгу, исполнялось самое пылкое желание моей предшествующей жизни: лично говорить с моим любимым писателем. И я увидел не сухого книжного червя, но человека практичного и очень доброго, и он разговаривал так же, как говорят герои его книг.

Вскоре мы достигли места назначения, и там состоялось знакомство с его юной женой, только что вернувшейся из Лондона. Как хорошо я помню ее, входящую в комнату, помню и ее походку — легкую и грациозную! То была миниатюрная женщина, с белой кожей, вьющимися светлыми волосами, уложенными в простую, без изысков, прическу. Глаза ее смотрели мягко из-под слегка подведенных идеальной формы бровей. Ее стройную невысокую фигурку выгодно подчеркивало светло-голубое платье из кашемира — оно очень шло этой миловидной блондинке. Когда ее муж назвал мое имя и произнес: «Моя жена», она протянула руку и с милой улыбкой пригласила меня в «Ранчо». Дом был совсем недавно закончен, они въехали в него не больше месяца назад».

Личная встреча закрепила уже возникшую между Майн Ридом и его молодым другом дружбу. Интересно отметить еще и вот что — судя по описанию Олливанта, Рид явно не казался обеспокоенным или подавленным, хотя его финансовые дела находились, безусловно, в самом плачевном состоянии. Чем это можно объяснить? Отчасти характером — Майн Рид верил в свою счастливую звезду и не допускал мысли о банкротстве. Заимодавцем, владевшим всеми его векселями, был серьезный, надежный банк, владельцы которого совершенно не были заинтересованы в банкротстве писателя. Другое дело, что в 1865–1866 годах доходы Рида, судя по всему, шли на погашение огромных долгов, накопившихся за время строительства гасиенды. И Рид явно прилагал максимум усилий к их скорейшей оплате, выкупу векселей и закладных на недвижимость. Что он для этого делал? Мы уже писали, что никогда прежде не была так высока его творческая активность — он действительно сочинял почти непрерывно, отвлекаясь только на сон и короткие прогулки. Наиболее интенсивно он работал как раз в ту пору, когда с ним познакомился, а затем и навестил его Олливант — то есть в 1865–1866 годах. Судите сами, в течение двух этих лет были напечатаны пять книг: четыре романа — «Молодые невольники», «Всадник без головы», «Банделеро», «Водой по лесу» и «книга для ребят по зоологии» «Четвероногие». И это не считая рассказов, которых в то время он написал довольно много (часть из них вошла в сборник «Вождь гверильясов и другие истории», опубликованный уже после отъезда в Америку). А сколько еще книг «лежало на столе» в разной степени готовности!

Естественно, что на всех упомянутых книгах заметен отпечаток торопливости. Рид спешил: ему нужны были деньги (и много денег!), а заработать их он мог только своим пером. Поэтому нет ничего удивительного в том, что при прочтении «Молодых невольников» возникают ассоциации с африканскими эпизодами «Убежавшего в море», читая «Водой по лесу», вспоминаешь «Изгнанников в лесу». Вполне вторичны сюжеты и «мексиканских романов» этого периода — «Банделеро» и «Вождь гверильясов» — в них писатель эксплуатирует те же мотивы и ситуации, что были реализованы в «Вольных стрелках», «Охотниках за скальпами» и «Белом вожде». По тому же принципу, что и «Необычные люди», скомпонована и очерковая книга «Четвероногие, кто они такие и где водятся». Что уж тут говорить о последней британской книге 1860-х годов — романе «Охотники за жирафами» — запоздалом продолжении «бурского» цикла «В дебрях Африки» (1855) и «Юные охотники» (1856)! Естественно, что роман стал слабейшим текстом трилогии. Предвижу возможное возражение: а как же быть со знаменитым «Всадником без головы»? Ведь он был опубликован в 1865 году. Но кто сказал, что этот роман — шедевр? Или что эта книга — самая лучшая из написанных Ридом? Самая издаваемая — при жизни и после смерти писателя — безусловно. Но всегда ли бестселлер — заведомый шедевр? Отнюдь. Элизабет Рид называет «Всадника без головы» лучшим романом мужа. Но для нее критерием служил как раз коммерческий успех книги. Простим ее простодушие — хотя муж и был знаменитым писателем, в литературе Элизабет не слишком разбиралась и судила о книгах по-обывательски — раз быстро раскупается — значит, книга хорошая. Самому Риду больше нравились «Квартеронка», «Мароны» и «Белая скво», а своим лучшим произведением он считал «Уединенное жилище» (1871). Тем не менее Майн Рид едва ли стал бы оспаривать, что «Всадник без головы» является одним из наиболее удачных его романов, и, если бы его попросили назвать десять (или даже пять) своих лучших романов, среди них, конечно, нашлось место и для «Всадника без головы». Таким образом, «один из…» — безусловно, но «самый» — едва ли.