На день погребения моего (ЛП) - Пинчон Томас Рагглз

  — Ищешь работу, дорогуша? Тебе нужно обратиться к миссис Драгсоу.

  — Нет, сегодня пришла пообедать.

 — Выбирай место сама, видишь вон тот ряд? Если я понадоблюсь, меня зовут Кэти.

  — Я Далия. Ты с юга Огайо, полагаю.

 —  Да, Чилликот. Ты тоже?

 — Нет, но я бывала там пару раз, милый городок, много охотников на уток, насколько я помню?

— Это были не утки, а шотландские куропатки. Мой папа брал нас на охоту всё время. В основном ждали и мерзли, но как же я по этому скучаю. Здесь все — вегетарианцы, конечно же.

  — О горе мне, мой рот настроился на славный кусок бычатины.

  — Соте здесь обычно неплохое... Тебе есть где остановиться, Далия?

  —Я справлюсь, спасибо.

—  Лед тонкий в этом городе, вот что я имею в виду. Ступать надо осторожно.

  — Кэти!

  — Не переоценивай себя сегодня. Ну, ты знаешь, где меня искать.

   Она растворилась в гигиеническом глянце заведения.

Далли поселилась в скромном отеле для молодых леди, плата за номер в котором не съела бы ее денежные запасы слишком быстро, и начала ходить пешком по тротуарам в поисках работы. После одного дня работы подмастерьем настройщика органа в театральном районе, которая не принесла ожидаемых результатов из-за отсутствия у нее члена, как она выяснила, ей случилось увидеть Кэти, выходившую из переулка с хмурым лицом.

 — Еще один отказ, — бормотала Кэти. —Как я стану Мод Адамс при таком раскладе?

  — О, мне очень жаль. Со мной произошло то же самое.

— Это Нью-Йорк. Пренебрежение изобрели здесь. Но зачем они несут ахинею о возрасте девушки?

  —Так... ты актриса.

 —В рабочее время я убираю столы в вегетарианском браухаусе Шульца —кем еще я могла бы быть?

Несколько дней спустя они ели китайское рагу на Пелл-Стрит и обсуждали ситуацию с работой.

—  Модель художника, — воскликнула Далли. — Правда? Это так романтично, Кэти! Почему ты не согласилась?

— Я знаю, что это работа и мне нужно бы за нее ухватиться, но моим призванием всегда была сцена.

Кэти заверила ее, что существуют способы похуже выжить в этом обездоленном городе, намного хуже, чем большинство людей способно себе представить.

Кроме китайского рагу, которое было скорее очередным чудачеством пригородов, в заведении пахло серьезной кулинарией. Деревянные потолочные вентиляторы медленно вращались, разгоняя табачный дым, запах арахисового масла и, возможно, опиума, развевая свисающие полоски красной бумаги, на которых было написано дневное меню китайским шрифтом. Пол был укрыт опилками, мебель из черного дерева инкрустирована перламутром. По всей комнате фонари, шелковые знамена, золотые драконы и изображения летучих мышей. Завсегдатаи ели акулий плавник, морского шашеня и ароматизированную ветчину, запивая всё это грушевым вином, пожирали китайское рагу с огромных тарелок и, часто грубо, требовали добавки.

В помещение проскользнула бригада молодых китайцев в темных спортивных американских костюмах и с напомаженными волосами, подстриженными столь коротко, что не осталось бакенбард — китайцы направились в подсобку ресторана, а жители пригородов продолжали легкомысленно болтать.

— Парни Мок Дака, — прошептала Кэти. —Реальные кенты. Не те притворщики, с которыми ты будешь иметь дело.

— Если получу работу, — напомнила ей Далли. — Ты ведь на нее не претендуешь? Даже если нет работы на сцене?

  — Дорогая, ты — именно та, кого они ищут.

 — Хотелось бы, чтобы это звучало более обнадеживающе. Что ты им сказала?

  — О... просто предположила, что у тебя есть актерский опыт.

—   Ха. Шерифы и коллекторы, наверное.

  — Это самый жесткий опыт.

Когда толпа начала редеть,

— Дневной спектакль начнется через несколько минут, — сказала Кэти. — Идем, срежем путь.

Она взяла Кэти за руку и повела ее к аварийному выходу. Парни Мока Дака вышли незаметно. Снаружи девушки пробирались по узким улочкам среди суетящихся китайских торговцев и дневных мальчиков на побегушках, ориентиром им служили раздававшиеся впереди крики — оказалось, что они принадлежат авантажной молодой американской блондинке в дезабилье, вырывавшейся от двух местных хулиганов, которые, по-видимому, хотели затащить ее в люк.

— Это Модестина. Ей нужно взять, скажем так, небольшой отпуск, и ты ее заменишь.

  — Но они...

 — Они актеры. Белое рабство как настоящий рэкет рекомендуется только тем, кто извлекает выгоду из постоянной тревоги. Вот. Поздоровайся с мистером Хоп Фангом.

Хоп Фанг, одетый во всё черное, хмуро посмотрел на них и начал тараторить на китайском.

— Это он сказал «привет», — прошептала Кэти.

Предприимчивый выходец из Поднебесной начал свою карьеру простым гидом по Чайна-тауну, но Чайна-таун находился слишком близко от Бауэри, чтобы слишком долго ограждать его от соблазнов шоу-бизнеса, и вскоре он мечтал — буквально (поскольку в то время его офисом был притон курильщиков опиума на Пелл-стрит) о коротких мелодрамах, которые, как ему подсказывала интуиция, привлекут внимание восточных зевак.

— Истории китайского рагу! — сообщил он Далли и Кэти. — Мы инсценируем их много! Горячих и перченых! Окей? Начинаем завтра!

— Никакого прослушивания? — поинтересовалась Далли и почувствовала, что Кэтти дергает ее за рукав.

— Маленький совет, — пробормотала она, — если ты всерьез настроена работать в этом бизнесе...

 — Рыжие волосы! Веснушки! Прослушивание пройдено, окей!

Вот так Далли попала в индустрию симуляции белого рабства и в туннели Чайна-тауна, начала изучать почти непостижимые знаки и шифры, тайную область жизни, тайную жизнь городов, которая скрывалась от нее в годы кочевой жизни с Мерлем...Каждое утро она приезжала на Третью авеню, выпивала кофе в фургоне, припаркованном у дороги, и направлялась в офис Хоп Фанга, чтобы ознакомиться с расписанием одноактных комедий, которое было склонно меняться каждый день, она была осторожна на углу Мотт и Канала — смотрела вверх, вниз и по сторонам, потому что здесь находился штаб тайной группировки Тома Ли «Он Леонг», и, в общем, пыталась держаться подальше от Дойерс-Стрит — это была своего рода ничья земля между территориями «Он Леонг» и их заклятым врагом, группировкой «Хип Синг», штаб которой находился на углу Дойерс и Пелл.

Эти две организации всерьез воевали приблизительно с 1900 года, когда дерзкий бандит Мок Дак прибыл в город и бросил вызов «Хип Синг», сейчас он сжег общежитие «Он Леонг» на Мотт, 18 и взял под контроль Пелл-Стрит. Никогда нельзя было сказать, где может вспыхнуть вооруженная ссора, хотя Дойерс казалась предпочтительным полем боя, такой угол на полпути, известный как «кровавый угол».

До сих пор она ходила с Кэти, которая жила на окраине центра ирландского района между Третьей и Шестой Авеню. За несколько недель она видела гостей из пригорода, изумленно глазевших из своих туристических шарабанов, иногородних дам, придерживающих шляпы, словно шпильки могли бы не справиться с возложенными на них обязанностями. Пешеходы из окрестностей, которые могли быть частью шоу, а могли и не быть, изображали немую сцену и не пытались вмешаться. «Спасите, друзья!» — кричала Далли, и «Пощадите меня!», и «Если бы ваши матери только об этом знали!», но ее похитители лишь ухмылялись и гоготали еще ужаснее, волоча ее к неотвратимой железной дырке в улице и старательно подбирая для повторного использования все предметы туалета, «сорванные» с нее, их слегка пришивали перед каждым представлением, чтобы они ненароком падали, добавляя шоу элемент «перчинки».

Молва о шоу распространялась. Представители шоу-бизнеса разных уровней приходили, чтобы посмотреть на Далли в представлении, в том числе — неутомимый импресарио Р. Уилшир Вайб, всегда находящийся в поиске новых талантов и фактически околачивавшийся в Чайна-тауне неделями. Иногда он маскировался, его представление об обычном рабочем включало гамаши и сшитые на заказ шейные платки, хотя сейчас он явился в своем обычном виде, вероятно, не приглушив надлежащим образом сияние своей аквамариновой утренней шляпы, из-за которой Далли перепутала несколько реплик, чего никто не заметил. После представления он представился с непривычной робостью, пока китайские рабочие сцены толпились вокруг в нетерпеливом ожидании — им нужно было готовить декорации для нового представления.