Боги войны. Запрещенная реальность. Зеленая машина. - Жерар Клейн

В тот же миг раздался оглушительный взрыв; ужасный толчок заставил меня опрокинуться навзничь в седле мотоциклета. Я почувствовал, что аэролит отделился от крыши здания и с головокружительной быстротой несется в пространство. Оглушенный и потрясенный взрывом, я начал впадать в забытье. Все мое существо охватило странное оцепенение.

ПОЛЕТ В ПРОСТРАНСТВЕ

Придя в себя, я увидел, что нахожусь высоко над планетой. Сидевший передо мной муравей спокойно смотрел в телескоп. Наш аэролит беззвучно преодолевал космическое пространство. Планета была так далека от нас, что на ней едва можно было разглядеть красные нити каналов.

Признаюсь, первое время нашего путешествия я чувствовал себя далеко не в своей тарелке. Однако вскоре я привык к своему новому положению. Сознание мое прояснилось, мысли заработали с изумительной ясностью. Мы неслись в пространстве со скоростью многих тысяч миль в час. Огромное насекомое спокойно и сосредоточенно продолжало свои наблюдения и вычисления; казалось, оно находилось у себя в лаборатории.

По прошествии некоторого времени меня снова охватило чувство невыразимой тоски и одиночества. Однообразно тянулись дни за днями, ничем не отличаясь друг от друга. Я невольно завидовал муравью, поглощенному своей напряженной умственной работой. Казалось, он не сознавал всего ужаса нашего положения и не думал о грозившей нам гибели. Он был совершенно лишен нервов.

По временам мне казалось, что я сплю и вижу какой-то ужасный, мучительный сон. Я забывал, кто я и где нахожусь. Мне стоило огромного умственного напряжения заставить себя поверить, что я действительно доктор Артур Сэвэдж Джинкс и лечу в мировом пространстве, в компании гигантского насекомого.

К своему удовольствию, я вскоре обнаружил, что муравьями был сделан целый ряд улучшений в аппарате Найтингеля. Автоматический прибор вел счет проведенным в полете дням, а на особом циферблате можно было узнать, какое расстояние отделяло нас от Солнца. Нам предстояло сперва лететь по направлению к Нептуну, находящемуся от нас на расстоянии 2.600 миллионов миль. Достигнув Нептуна, мы должны были переменить направление полета, взяв курс на Землю. От Нептуна до Земли нам предстояло пролететь еще около трех с половиной тысяч миллионов миль. На обратном пути мы должны были держаться на расстоянии сорока миллионов миль от Солнца.

Однообразие полета было, наконец, нарушено появлением в поле моего зрения одной из малых планет, если не ошибаюсь — Цицеры. Она казалась пустынным скалистым островом, затерянным в мировых пучинах. Никаких признаков жизни на ней не было заметно. Эрауэк нажал рычаг, регулировавший скорость аппарата. Скорость нашей машины словно замедлилась. Планета, казалось, остановилась перед нами. Муравей наклонился над телескопом; я последовал его примеру. Невольное восклицание изумления сорвалось с моих губ. Витавшая в пространстве планета оказалась гигантским кладбищем. Я разглядел на ней развалины городских стен, величественных башен и храмов. Огромные города казались совершенно лишенными жизни. Планета напомнила мне оазис Юпитера — Аммона, виденный мною в пустыне северной Африки. Среди песчаных холмов и камней копошились огромные гады; чудовищные грибы поднимались над руинами.

Эрауэк снова нажал рычаг, и планета закружилась перед моими глазами, с бешеной скоростью уносясь в пространство. Снова потянулись унылые однообразные дни.

Прошло немало времени, прежде чем мы увидели в пространстве новое космическое тело. Это был гигант Юпитер. Окруженный свитой спутников, величавый, медленно плыл он в пространстве. Мы пронеслись мимо него на расстоянии нескольких тысяч миль. Изумительный прибор Эрауэка позволил мне детально познакомиться с Юпитером. Казалось, жизнь еще не зарождалась на огромной планете. Безбрежные пустыни чередовались на ней с морями. Эрауэк вновь повернул рычаг, и Юпитер со своими лунами стал уноситься в пространство.

Между тем мы летели все вперед и вперед, с невероятной быстротой удаляясь от Солнца. Сомневаюсь, чтобы Илия на своей огненной колеснице или Магомет на своем небесном коне испытывали такие головокружительные ощущения.

Через некоторое время мы приблизились к Сатурну. Окруженный кольцами и спутниками, он величаво плыл к нам навстречу. В телескоп я разглядел, что всю поверхность планеты занимали воды. Ни единого островка не поднималось над безбрежными водными просторами. Эта наиболее юная из планет находилась еще в состоянии младенчества. Немало веков пройдет, прежде чем над поверхностью пустынных вод поднимутся материки и жизнь расцветет на планете. Интересно знать, какие формы примет жизнь на Сатурне? Я представил себе морских чудовищ, бороздящих сонные воды планеты и выползающих отдохнуть на песчаные отмели.

Снова повернул Эрауэк рычаг, и планета стала быстро уноситься в пространство.

Медленно тянулись дни за днями. Казалось, нашему фантастическому полету не будет конца. Глухая тоска щемила сердце, и порою мне представлялось, что голова вот-вот разорвется на части под напором гнетущих дум. Наконец, из бездны перед нами выплыла новая планета. Мы быстро приближались к ней. Вскоре я увидел в телескоп, что ее поверхность занимают огромные океаны и пустынные равнины. Меня поразило полное отсутствие гор на этой планете. Она была окружена спутниками, которые, подобно верным слугам, сопровождали ее в извечных странствованиях вокруг Солнца. Мы настолько приблизились к планете, что проникли в ее густую атмосферу. В первый раз за все время нашего путешествия я услыхал мысленную речь моего спутника.

— Джалукан! — воскликнул он. В следующий момент он повернул таинственный рычаг, и планета четко предстала перед нами. Я начал жадно в нее вглядываться. В свое время мне пришлось слышать от муравьев об этой планете, которую мы называли Ураном, а они Джалуканом, самые диковинные вещи. Насекомые предполагали, что на Уране существует высокая культура. Древняя история передавала, что некогда на Марс спустился огромный воздушный корабль, прибывший с этой планеты, причем вышедшие из него авиаторы оказались бесконечно культурнее муравьев, которые почувствовали себя перед ними в положении “хела-хела”.

К счастью, а может быть, к несчастью, эти создания оказались не в состоянии выносить марсового климата и покинули Марс, обещав на него вернуться.

Эрауэк жадно вглядывался в огромный, маячивший в пространстве диск планеты. Признаюсь, меня разбирало немалое любопытство узнать, кто населял эту планету.

Передо мной была планета, достигшая апогея своего развития. Она была покрыта густой сетью водных путей; каждый акр почвы, казалось, был использован с максимальной целесообразностью. По берегам рек были расположены города, отличавшиеся фантастическим великолепием. Нигде не было заметно признаков нужды. Роскошные огромные здания, широкие улицы, полные движения, воздушные мосты. Я смог различить даже туманные фигуры жителей Урана. Однако мне, к сожалению, не удалось составить о них сколько-нибудь точного представления. Жизнь била ключом в великих городах Урана.

Мне вспомнились рассказы муравьев об этой планете. Великолепные водные пути, величавые архитектурные сооружения — все доказывало высочайшую ступень культуры. Нигде на всей поверхности планеты не видно было пустынь или дебрей. Каждая пядь почвы была использована, везде процветала культура.

Внезапно до меня донеслось заглушённое жужжание. Взглянув вверх, я увидел гигантский воздушный корабль, величиной с наши дредноуты, величаво несшийся в пространстве. Через мгновение он поравнялся с нами. У одного из его окошек я успел разглядеть странное создание. Огромная голова доказывала необычайное развитие умственных способностей; туловище было сравнительно небольшое. В следующий момент фантастический корабль уже исчез с поля моего зрения. Я почувствовал, что Эрауэк был поражен. Он поспешил повернуть рычаг, и вскоре мы оставили далеко позади себя великую планету, населенную таинственными, могучими созданиями.

Еще долгое время мои мысли были заняты обитателями Урана и их сказочно прекрасной культурой.

Снова потянулись однообразные безотрадные дни. Благодаря регулярно принимаемой чудесной пище муравьев я чувствовал себя физически бодрым и сильным, однако мое психическое состояние было далеко не блестящим. Я впал в глубокое уныние. Странные бредовые идеи овладели моим сознанием. По временам мне казалось, что я лишаюсь рассудка. Я испытывал глубокую апатию и полную волевую подавленность. Без сомнения, человек не приспособлен к такого рода продолжительным путешествиям в безвоздушном пространстве. Ледяной ужас пронизывал все мое существо, и мысли застывали в голове, словно сталактиты.