Свет в окошке. Земные пути. Колодезь - Святослав Владимирович Логинов

одно известие поначалу несказанно обрадовало Роксалану. Лохматый мужик, вооружённый ковшом водовоза, азартно втолковывал своему напарнику:

— Говорю тебе, тот самый человек, что в храм ворвался, он ещё потом под стеклом был… Вот он и говорит: «Нет, значит, бога, кроме Прогресса!»

— Сам-то он кто таков? — выспрашивал напарник.

— А бес его знает… Пророк, наверное. Гвардейцев, видал, как заговорил? Жрецы так не умеют.

Сомнений не оставалось — Ист был среди тех, кто повёл отверженных на штурм храма. «А это значит… — Роксалана задумалась, — значит, он один из ближайших подручных неведомого бога. Ой, дура, дура, по себе ли дерево ломишь? Но ведь Амрита предупредила, что Ист действительно и по-настоящему влюблён, а госпожа в таких вещах разбирается. Кем бы ни был таинственный бог Прогресс, вряд ли он сильнее богини любви.

Значит, надо найти Иста прежде, чем с ним случится что-либо непоправимое. А уж после, вдвоём мы сумеем сделать многое. Как бы богам не пришлось потесниться». Роксалана недобро усмехнулась, бросив взгляд на тропу, уводящую из её спальни прямиком на небо. Эта тропа есть всюду, надо лишь уметь видеть её и посметь шагнуть в небеса. Немногие видят эту дорогу, почти никто не осмеливается ступить на неё, и лишь единицы проходят путь до конца. Старый Протт умел видеть небесный путь, но он трезво соразмерял свои силы и знал, что не дойдёт. Но Протт умер, и теперь, кроме неё, никто из смертных магов не знает, как рождаются боги. Придёт время, и тайну узнает Ист, это будет её подарок любимому. Лишь бы с ним ничего не случилось в бунтующем Норгае. Конечно, Ист — повелитель мечей, война его стихия, но никакой меч не спасёт ставшего на пути смертоносного Гунгурда.

Роксалана оторвала взгляд от волшебного окна. Если бы она могла, то немедленно отправилась бы в проклятый Норгай. К несчастью, долгая ворожба измотала её, даже окно Роксалана удерживала с трудом. Говорят, есть колдовство, позволяющее пройти во всякое место прямым путём, но только где взять подобное заклинание? Боги, конечно, умеют так делать, и неразумная лесная нежить — тоже. А ещё, может быть, заклинанием владеет Ист. Ведь он только вчера был здесь, а даже при самом благоприятном ветре до Норгая плыть две недели. Значит, остаётся ждать и надеяться, что Ист вернётся и отыщет её.

Роксалана вышла в спальню, тщательно скрыв секретную дверь, отгородилась шторами от лучей давно вставшего солнца и упала в измятую, но так и не разобранную постель.

Проснулась она часа через три, ощутив настойчивый и мягкий толчок. Сомнений не оставалось — Ист сумел перешагнуть море и теперь был неподалёку отсюда. Он думал о ней и искал.

Роксалана вскочила, заметалась по комнате, плеснула в лицо воды из бронзового таза, чтобы хоть немного остудить пылающие щёки, а потом, как была, в мятом платье, выбежала из дома. Последней трезвой мыслью было: «Ну право, хуже чем девчонка перед первым свиданием».

* * *

Последнее время корноухий кёниг дер Наст постоянно ощущал чьё-то пристальное и недоброжелательное внимание. Начать с неудачного норгайского похода, когда ценой всей добычи с трудом удалось спасти город и замок. В первое время дер Наст грешил на обиженную ведьму, подозревая за случившимся козни Роксаланы, но несчастья были слишком разнообразны и сыпались со всех сторон. Кёниг Ансира, прежде такой смирный, теперь окончательно обнаглел и преследовал людей дер Наста всюду, где только мог. За год в Снегарде случилось пять пожаров, причём в последний раз выгорела целая слобода. Разбушевавшееся море разрушило в Маженице верфи, где взамен погибших строились новые корабли. Чересчур много бед на один год.

Ещё больше беспокойства вызывало воспоминание о непокорном хуторянине. Не то беда, что Торп не явился на господский двор, беда, что он при этом остался жив. Доверенные люди рассказали, что видели Торпа в Ансире, а потом в Хольмгарде, и никакого ошейника на беглом мужике не было.

Разгневанный кёниг хотел было пустить по следам ослушника железного червя, но потом передумал. И без того верное колдовство уже дважды подводило хозяина. Дважды, потому что самозваный племянник тоже был жив и на свободе. Дер Наст плохо умел смотреть вдаль, но в те места, где ему удалось побывать, заглянуть мог. Через месяц после возвращения из норгайского похода, когда наконец выпал свободный час, кёниг вздумал полюбоваться залитым камнем племянником, но вместо того увидел, что кристалла слёз нет, а из разговоров служителей сумел понять, что Ист исчез из храма в тот самый день, когда дер Наст громил изнеженный южный городишко.

Худо, когда в душу заползает сомнение в собственных силах. Дер Наст положил в душе не вспоминать о тех событиях и с удвоенной энергией занялся устройством домашних дел. Укреплял город, а пожары уничтожали его, строил корабли, а ураганы расшибали их в щепы, прежде чем суда коснулись воды.

Длиннобородый Парплеус ежедневно волховал в своей келье и уверял, что полностью оградил сеньора от вредного влияния ущербной луны и умышлений медиумических духов. Дер Наст мрачно слушал обещания, и наконец, когда учёный чародей объявил, что собирается прибегнуть к методам каллопедии, кёниг не выдержал.

— Я не сомневаюсь, что ты мастер агглютинации, — произнёс он, и Парплеус вздрогнул, услышав из уст неуча столь изысканное слово, — но сейчас мне нужно дело.

— Именно это я и предполагал! — вскричал чародей. — Методы каллопедии я изучал у друидов Бэра…

— Что-то я не заметил, чтобы после тебя в замке появились красивые дети. — Кёниг пропел эти слова почти нежно, а в следующее мгновение Парплеус схватился за рассечённое ухо.

— Ваша милость, вы же обещали!..

— Ты тоже много чего обещал. Давай, чародей, метни в меня молнию, преврати в мокрицу, уховёртку, паука. Что же ты, я жду…

Парплеус стоял замерев, словно лягушонок, увидевший голодного полоза. Струйка крови сочилась между пальцами.

— Трус! — В голосе дер Наста звучало презрение. — Трус и бездарность. Все твои премудрости происходят из одной великой науки — дактилософии!

— Ваша милость, такой науки нет, — посмел возразить Парплеус. — Есть дактилономия, дактилография, даже дактилология есть, а дактилософии нет и никогда не было. Да и что могла бы изучать подобная наука?

— Плохо же ты знаешь себя. — Дер Наст улыбнулся, обнажив тридцать два крепких зуба. — Дактилософия — наука о том, как высасывать мудрость из пальца.

Парплеус жалко выпрямился, стукнул в половицы жезлом:

— Нет такой науки! — тонко закричал он.

— Вон отсюда! — взревел в ответ дер Наст.

Где-то, осыпаясь, зазвенело стекло, пламя на свечах качнулось, а Парплеуса рык повелителя мечей вынес из комнаты и заставил