После конца. Часть 1 - Герман Филатов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Затем он посмотрел на копию своего сына.
— Может, уже снимешь эту маскировку? Мне не нравиться смотреть на своего ребенка, стоящего с оружием в руке в окружении мертвых тел.
— Знаете, — сказал мальчик. Нажав на кнопку на медальоне, он несколько секунд померцал так же, как Рика, и спустя несколько мгновений вновь превратился в Гарварда. — Я за свою долгую жизнь много всякого повидал, но такого у меня еще не было.
— Кто это? — спросила вконец сбитая с толку от происходящего Кира. — Карлик? И как вы это делаете? Меняете внешность…
— Я не карлик, дорогуша, — перебил ее Гарвард и горделиво стукнул себя кулаком в грудь. — Я — гном, а это очень большая разница.
— Кроме этой флешки информация хранится еще на трех носителях, — сказал Рика, продолжая стучать по клавиатуре. — Один из них, судя по всему, находится у какого-то охранника. Сигнал совсем близко.
— Приказать обшарить тела и найти ее? — спросил Рудольф.
— Да, — ответила девушка. — И еще мне понадобится телефон Генриха. Достань его, Леман. Пожалуйста.
Кивнув, солдат выполнил просьбу и вытащил из внутреннего кармана мобильник, правый нижний угол которого был испачкан в крови. Вытерев его о костюм владельца, Леман передал устройство Рике.
Взяв его, девушка подсоединила телефон к компьютеру с помощью провода, и спустя несколько секунд сказала:
— Компромат находится на личном компьютере Генриха и на жестком диске. Сигнал от последнего исходит слабый… наверняка он заперт в каком-то сейфе.
— В хранилище под казино, — сказала Кира, и все посмотрели на нее. — Я слышала, как они говорили о какой-то информации, хранящейся в отдельном отсеке. Она, по словам охранников, «ценнее, чем любые деньги и драгоценности».
— Правильно, — кивнул Натан. — Только представьте себе — столь могущественный человек подчинил двух Черных Крестов. Он бы стал теневым королем резервации. Но как ты умудрилась обнаружить это устройство? Я не думаю, что Генрих и его люди настолько глупые, чтобы оставить вам лазейку.
— Они и не собирались ее оставлять, — хмыкнула Рика. — Но есть несколько способов, которые им не известны. Готово, — девушка довольно выдохнула. — Каких-то три минуты, и все закончится.
— Ты тогда заканчивай, — сказал ей Леман, — а я пока отвезу Киру и Гарварда. Увидимся в особняке.
— Ладно, — кивнула она и, с неприязнью посмотрев на девушку, вернулась к работе.
— Спасибо вам, Натан, — пожав руку мужчине, поблагодарил его Черный Крест.
— Это вам спасибо, — кивнул в ответ он. — Если бы не вы, мой ребенок попал бы в лапы этого безумца, — а спустя секунду он шепотом добавил, — а ведь раньше он был мне как родной брат.
— Идем, — кивнув Натану и отойдя, позвал он девушку и гнома.
Когда они сели в ту машину, которая должна была послужить им «транспортом для отхода», Леман завел двигатель и спросил:
— Кира, как ты? Не ранена? Они тебя не трогали?
— Нет, я цела, — ответила она, крепко сжав его свободную от руля левую руку.
— Я, кстати, тоже в порядке, — как бы невзначай вставил Гарвард. — Ну, если кому-то, конечно, интересно.
— Куда тебя отвезти? — не оборачиваясь, спросил Леман.
— Высади неподалеку от бара, где мы с вами встретились, оттуда я сам дойду, — ответил гном. — Кстати, надо бы его, наверно, сменить. А то мало ли еще кому вздумается меня найти.
— Кто ты? — сев вполоборота, спросила девушка у их с солдатом попутчика. — Гном?
— Так точно.
— Как из романов Толкина?
— Э-э-э, нет, — замялся и хохотнул Гарвард. — Не совсем. История, конечно, очень толковая, должен признаться, я ей шесть десятков лет назад очень зачитывался… но эти персонажи были полностью выдуманы. На самом деле гномов очень мало, не больше полусотни. Да и в войнах мы почти никогда не участвовали. По большей части мы с собратьями предпочитаем ремесло кузнеца. Изготавливаем оружие, броню, магические вещи, можем даже строить и конструировать механизмы. Некоторые из нас служат в кузнице асов, но самые великие гномы с ними лишь сотрудничают. Они виртуозы и не позволяют собой командовать. Таких у нашего народа всего-навсего десять персон, и в их число вхожу и я, к вашему сведенью. И кстати, то, что мы мол жадные и скупые, как те, чтоб их, драконы, это всего-навсего слухи. Таких среди нас лишь трое, они родные братья друг другу. Зовут их Пирл, Лури, и Нрук. Вот уж действительно жадные сукины дети. За кошель с золотом готовы кого угодно в Хель отправить. Но зато верности друг другу им не занимать, что есть, то есть.
Когда через пятнадцать минут езды, проведенных в напряженном молчании из-за присутствия «третьего лишнего», Леман издали увидел сияющую вывеску бара «Перо феникса», он свернул на повороте и вскоре остановился на пустой парковке.
— Можно тебя на пару слов? — взявшись за дверную ручку, спросил Гарвард.
— Только быстро, — проведя в раздумьях несколько секунд, согласился солдат.
— Было приятно познакомиться, милая девушка Кира, — сказал на прощание гном. — Может быть, еще увидимся.
Захлопнув двери автомобиля, они по инициативе Гарварда отошли от него на полдюжины метров, и только тогда гном заговорил.
— Я хотел бы отблагодарить тебя и твою подругу, Рику. С тех пор, как она спасла мою шкуру, девушка стала мне другом, как и я ей, пусть она об этом даже и не знает. Такова особенность моего народа. Если кто спасает гнома, то он становиться его вечным другом. И теперь ты тоже мой друг.
Засунув руку к себе в карман, спустя мгновение он вытащил оттуда какую-то круглую вещицу, похожую на медальон с вырезанным на ней незнакомым Черному Кресту символом.
— Возьми.
— Что это такое? — насторожился Леман, но не почувствовав от нее опасности (хоть и ощутил ее магическую ауру), и поэтому принял.
— Печать Связи, — ответил гном. — Мы сможем с помощью нее общаться друг с другом, какое бы расстояние нас ни разделяло. Ее силу не сможет заглушить ни одна известная мне магия. Ты сможешь вызвать меня, и я приду, если смогу. Так же с помощью нее мы сможем говорить телепатически. Когда придумаете, какие желаете дары, просто позови. Но после, ты уж извини, придется платить. Но на мой мудрый совет и помощь можешь рассчитывать в любое время, как и я на твою. Печать я сам сделал, кстати. Ее имя — Геа’ндир.
В тот момент, когда он произнес название печати, голос его стал грубым, трубным, и словно донесся откуда-то издалека. Спустя мгновение печать засветилась красным, а потом вспыхнула ярким светом, и в этот момент Леман почувствовал, как жгучая боль пронзила
