Слэн - Альфред Ван Вогт

Он ступил в воду, опять отступил на мгновение, затем вошел в темное, крутящееся течение. Река охватила его, казалось, что она живая. Она тоже двигалась по земле и не была ни частицей его, ни частью земли.

Его размышления закончились, когда он провалился в глубокую яму. Вода жадно взметнулась вверх, втекая в уши, рот, нос. Перехватило дыхание. Он присел и резко оттолкнулся руками и ногами от дна, стремясь выбраться на более мелкое место. После нескольких судорожных попыток это ему удалось.

Он не испугался, просто почувствовал некоторое неудобство. Он хотел идти к горам, а река пыталась остановить его. Но он не позволит ей задержать себя. Если кому-то и будет больно — то ей. Он смело шел вперед.

Он не обращал внимания на спазмы в горле и шел прямо через тьму воды, которая сдерживала его. И наконец его надежды оправдались, боль ушла. Вода поддерживала его и омывала, ноги погружались в мягкое дно, и каждый раз, когда он выныривал, то видел, что значительно продвинулся вперед.

Резкая волна боли вновь охватила его, когда он уже почти достиг берега. Вода попала ему в рот, он судорожно закашлялся и, выйдя на берег, упал на травянистый участок земли.

Когда приступ закончился, он встал и некоторое время смотрел в темноту крутящегося потока. Когда он отвернулся, то знал очередную вещь: он не любил воду.

Дорога озадачила его, едва он ступил на нее. Почти прямой линией она уходила на запад. Совершенно очевидно, что у нее есть цель, но она ему непонятна. Он начал думать о реке, которая бурлила, вращалась, но в то же время создавалось впечатление, что она никуда не течет. Тут он почувствовал, что разбираться в этом не имеет смысла, нужно идти дальше. И когда он остановился на этом решении, откуда-то пришел посторонний звук.

Он прислушался. Звук приближался; он шел с севера, откуда тянулась дорога, скрывавшаяся за поросшим деревьями холмом. Вначале он ничего не увидел, затем источник звука оказался у него на виду. Часть его имела тело, подобное ему.

У этой части были руки и ноги, тело и голова, точь-в-точь как у него. Однако лицо было светлым, а все остальное более темного цвета. Но на этом сходство и заканчивалось. Ниже была непонятная штуковина из дерева, ограниченная по краям большими кругами, а впереди всего этого возвышалось большое алое существо, четырехногое, с большим рогом, торчащим из лба.

Пта двинулся прямо навстречу этому зверю: глаза широко раскрыты, а мозг цепко фиксирует все детали. Он услышал, как верхняя часть этого странного сооружения что-то пронзительно крикнула ему, и затем морда, с возвышающимся над ней рогом, ткнулась ему в грудь. Животное остановилось.

Пта почувствовал растущее в нем раздражение. Человеческая часть сооружения все еще орала на него; и он понимал. Наконец до него дошло, что это сооружение не является единым целым. Оно состояло из частей. И он ясно понял, что оно говорит ему:

— Что с тобой? Лезешь прямо под повозку! Ты болен? Что за идиотская мысль расхаживать нагишом? Хочешь, чтобы солдаты богини увидели тебя в таком виде?

Слишком много смысла было заложено в том, о чем он говорил, слишком много слов громоздились одно на другое. Он с трудом улавливал их смысл. Его злость увяла от неимоверного усилия связать набор слов в одно целое.

— Повозка? — повторил он наконец. — Болен?

Человек насмешливо уставился на него.

— Ты — болен, — медленно повторил он. — Тебе следует отправиться со мной в Линн, в замок. Это в пяти канбах отсюда. Там тебя накормят и окажут медицинскую помощь. Иди сюда, я тебе помогу.

Когда повозка двинулась, человек сказал:

— А где твоя одежда?

— Одежда? — смешно переспросил Пта.

— Определенно, — сказал человек, вглядываясь в него, — ты хочешь сказать, что не знаешь, что раздет? Посмотри на меня.

Пта тяжело повернулся. В тоне, каким было сказано последнее, чувствовался особый смысл, который ему не нравился, а именно предположение, что с ним что-то не в порядке.

— Раздет? Одежда?

— Не волнуйся, — заторопился путник. — Присмотрись… одежда… как вот эта!

Он ухватил собственный грубый пиджак и потянул его от себя.

Ярость ушла из Пта окончательно. Он всматривался в человека, пытавшегося объяснить, что он вовсе не темный ниже головы, просто что-то темное покрывало его тело. Он снял пиджак и повернул его во все стороны, давая возможность лучше рассмотреть его. Этот кусок одежды издавал шуршащий звук и свободно мялся в пальцах Пта. Он усмехнулся.

Тут человек закричал:

— Эй, ты что это?..

Пта озадаченно глянул на него. Ему пришло в голову, что это создание, такое шумное и крикливое, остановило его, чтобы показать свою одежду. Внезапно, инстинктивно, он тронул дыру на спине, плохо прикрываемую заплатой, и широко улыбнулся.

Глаза человека сузились, губы сжались, он прошипел:

— А ты знаешь, что такое одежда. Ты вовсе не болен. Ты дурачишь меня…

На лице его отразилось созревшее решение. Неожиданно он хлестнул пиджаком животное, и то с места рванулось вперед. Повозка подпрыгнула на кочке, и Пта, не готовый к этому, вылетел из нее.

Он лежал на дороге, а тележка быстро уносилась на запад. Все дальше и дальше она уносилась на запад, а возничий стоял прямо, непрестанно нахлестывая быстро несущееся животное.

Пта пошел по дороге, думая об экипаже и животном. Перемещаться на них довольно приятно, со злостью подумал он.

Прошло достаточно много времени, прежде чем на дороге, впереди, появились огромные звери. Он следил за ними с нарастающим интересом, особенно когда заметил, что сверху на них сидят люди. Сидя на животных, всадники передвигались очень быстро, покрыв уже значительное расстояние. Он ждал, подрагивая от нетерпения. Полностью он рассмотрел их лишь тогда, когда четверо животных приблизились достаточно близко.

Они были значительно крупнее, чем он ожидал. Они возвышались над ним, будучи почти вдвое выше его и гораздо массивнее.

Их шеи были длинными и заканчивались маленькими, злобными на вид, трехголовыми лошадиными мордами. Их ярко-желтые шеи резко контрастировали с зелеными телами и пышными, длинными, причудливого фиолетового цвета хвостами.

Они нетерпеливо перебирали ногами и все время крутились, осаждаемые своими седоками. Несмотря на свои большие размеры и массу, они двигались легко и быстро в клубах пыли, взбитой ими же.

— Это он, — сказал один из седоков. — Фермер его так и описал.

— Малый прекрасно выглядит, — добавил второй. — Точно так, как и нужно, чтобы мы могли его задержать.

Третий нахмурился.

— Где-то я его видел! Наверняка! Не могу только вспомнить где.