На пути к краху. Русско-японская война 1904–1905 гг. Военно-политическая история - Олег Айрапетов

Соединенные русские эскадры насчитывали 8 эскадренных броненосцев (из них 3 устаревших), 3 броненосца береговой обороны, 6 крейсеров 1-го ранга (из них 3 устаревших и 1 слабый), 3 крейсера 2-го ранга (из них 1 слабый), 1 вспомогательный крейсер, 9 миноносцев, 4 транспорта и 2 буксирных парохода{2132}. Численные показатели не отражают качества боевой силы. Русские броненосные корабли значительно уступали японским по уровню бронирования. В среднем площадь небронированного покрытия борта у них составляла 60 %, тогда как у японцев — 39 %, площадь покрытия брони толще 6 дюймов — 17 %, тогда как у японцев — 25 %, покрытия броней слабее 6 дюймов — 23 %, тогда как у японцев — 36 %{2133}. Сложным было и моральное состояние экипажей эскадры. Люди находились на пределе своих возможностей. Как отметил командующий — «На бой еще хватит, но на ожидание — нет»{2134}.

После прихода Небогатова Рожественский издал приказ по эскадре, в котором говорилось: «У японцев есть важное преимущество — продолжительный боевой опыт и большая практика стрельбы в боевых условиях. Это надо помнить и, не увлекаясь примером их быстрой стрельбы, не кидать снарядов впустую, а исправлять каждую наводку по получаемым результатам. Мы можем рассчитывать на успех только при исполнении этого требования: им должны проникнуться все офицеры и все команды»{2135}. На самом деле наш флот не имел возможности рассчитывать и на подобие равенства в артиллерийском бою. Если в начале войны русские артиллеристы 1-й Тихоокеанской эскадры находились на одном и том же уровне, что и их противники, то теперь у Того действительно были экипажи, имевшие значительный боевой опыт. Все время, прошедшее после падения Порт-Артура, японский адмирал использовал для активной подготовки своих команд и особенно артиллеристов. Снарядов при обучении не жалели и израсходовали 5 боевых комплектов, вслед за чем заменили орудия{2136}.

Русско-японская война была первым поединком современных бронированных флотов. До ее начала эскадренный броненосец считался практически неуязвимым для артиллерийского огня. После битвы при Лиссе в 1866 г. между итальянским и австрийским флотами гарантированным способом уничтожения броненосца считалась таранная или торпедная атака, опыт японо-китайской войны на море всерьез не принимался. В ходе боевых действий в Желтом море Того получил возможность оценить действие артиллерии. Японцы не только правильно оценили собственный опыт, но и внимательно прислушались к советам, которые шли со стороны консультировавших их британских морских офицеров. Концепция флаг-лейтенанта адмирала Бересфорда и советника Того — капитана 1-го ранга У. Фринга сводилась к тому, чтобы используя преимущество в скорострельности и взрывной силы снаряда на первом этапе сражения вывести из строя артиллерийские расчеты противника, а потом добивать корабли, которые лишились бы возможности сопротивляться.

За 1,5 месяца перед Цусимским боем на японской эскадре с помощью английской миссии была принята новая система управления и координация огня. Благодаря выучке экипажей и более современной технике заряжания японцы существенно превосходили русские корабли по скорострельности. «Такой стрельбы, — вспоминал прошедший через сражение в Желтом море русский офицер, находившийся на флагманском «Князе Суворове», — я не только никогда не видел, но и не представлял себе. Снаряды сыпались беспрерывно, один за другим…»{2137} 20 русских 12-дюймовых орудий в среднем могли сделать 6 выстрелов в минуту, 16 японских — 12,8. Противник превосходил русскую эскадру по весу и качеству залпа. Все русские орудия калибром от 12 дюймов до 120-мм давали залп весом 19 366 фунтов, из которых собственно взрывчатое вещество составляло только 484 фунта, т. е. 2,5 % веса. Японский залп давал вес в 53 520 фунтов, из которых взрывчатое вещество составляло 7 493 фунта, т. е. 14 % веса. В среднем только по своим огневым возможностям японские суда превосходили русские в 15 раз{2138}.

Это также было следствием экономии предвоенного периода — более тяжелые толстостенные снаряды были более просты в производстве и более дешевы, хотя и давали гораздо более скромный эффект при взрыве{2139}. Такая экономия соответствовала предвоенным взглядам, принятым не только в русском флоте. Согласно этим представлениям, небольшое количество взрывчатки в снарядах «гарантирует им большую надежность в пробивании брони»{2140}. Уже в походе многие русские офицеры имели возможность убедиться в низкой эффективности собственных снарядов. При попадании они оставляли ровные, по калибру, отверстия, но их разрывы не приводили к значительным разрушениям{2141}. В русских бронебойных снарядах содержалось 1–2 % взрывчатки (в Германии, Австро-Венгрии, Голландии и Дании была принята норма в 1,3–1,5 %, во Франции 2–3 %, в Италии 1,5–4 %, в Англии 3,5–5,5 %), в фугасных — 2–3 %(в Германии, Австро-Венгрии, Голландии и Дании — 3,5–5,3 %, в Италии 3–7 %, во Франции 10–20 % и в Англии 8—13 %){2142}. Японский флот развивался по образцу британского. Японцы превосходили русских по скорострельности, мощности снарядов и меткости — их комендоры приблизительно в 2 раза превзошли своих противников и по числу попаданий{2143}.

14—15(27–28) мая 1905 г. эскадра вице-адмирала З. П. Рожественского была разгромлена японским флотом под командованием вице-адмирала Х. Того в Цусимском проливе. Сражение началось в день коронации Николая II. Русские корабли подняли стеньговые флаги. После небольшой пристрелки японцы быстро начали добиваться попаданий{2144}. «Стрельба японцев была очень хороша, — вспоминал артиллерийский офицер броненосца «Ослябя», — и велась исключительно тяжелыми фугасными снарядами, начиненными «шимозой», новым взрывчатым веществом большой силы и в большом количестве, дававшем при взрыве густой черный дым, благодаря которому они простым глазом могли наблюдать падения и попадания своих снарядов, что чрезвычайно облегчало им пристрелку. В небронированных частях борта и в палубах взрывы этих снарядов производили громадные разрушения, делая рваные пробоины в несколько квадратных метров. Рвались они не только при ударе в борт, но даже при падении в воду, давая огромное количество осколков большой пробивающей силы»{2145}.

Уже через 40 минут после начала боя японцы потопили «Ослябя». Всего в первый день артиллерийским огнем были уничтожены 3 новых эскадренных броненосца, 2 крейсера 1-го ранга, 1 вспомогательный крейсер, 3 миноносца, 2 транспорта, 1 буксирный пароход. Еще один новый эскадренный броненосец — флагман Рожественского «Князь Суворов» — был практически выведен из строя огнем{2146}. Корабль был лишен труб и мачт, башни были разбиты, он был объят пламенем. Рядом, объятый пламенем, сильно накренившись, покрытый пробоинами, шел «Александр III»{2147}. Корабли продолжали сражаться. Вскоре «Александр III» перевернулся, а «Суворов» был позже добит торпедными атаками{2148}. Тяжело раненый Рожественский в бессознательном состоянии был переведен со своего горящего корабля на миноносец «Бедовый». Придя в себя, Рожественский отдал приказ принять командование контр-адмиралу Небогатову и продолжать движение во Владивосток{2149}.

На второй день японским артиллерийским огнем были уничтожены броненосец береговой обороны, 2 крейсера 1-го ранга и 2 миноносца. От ночных торпедных атак противника погибли 2 броненосца, 1 крейсер 1-го ранга, 1 броненосный крейсер 1-го ранга. 28 мая сдались 2 эскадренных броненосца и 2 броненосца береговой обороны во главе с Небогатовым, еще ранее в плен на «Бедовом» попал и Рожественский. Кроме того, японцами были захвачены 2 госпитальных судна под флагом Красным Креста. На одном из них(«Орел»), вопреки положению о госпитальных судах, перевозились японские пленные с перехваченных торговых судов, и в результате судно было объявлено военным призом. Второй госпиталь — «Кострома» — был после досмотра отпущен. В плен попало 6 106 русских моряков, включая командующих двумя эскадрами{2150}. В сражении погибло 166 офицеров, 79 унтер-офицеров и 4 937 матросов. Во Владивосток прорвалось 2 крейсера 2-го ранга (один из них наскочил на риф в бухте Св. Владимира и был взорван экипажем) и 2 миноносца. Остальные корабли ушли в нейтральные порты, где были интернированы{2151}. Пришедший во Владивосток первым 16(29) мая крейсер «Алмаз» вызвал поначалу буйную радость жителей города, высыпавших встречать эскадру — они были уверены, что за ним последуют остальные. В новость о поражении поначалу никто не хотел верить. На следующий день к «Алмазу» присоединились миноносцы «Грозный» и «Бравый» — больше ждать было некого{2152}.