Королевская кровь. Сорванный венец - Ирина Котова

Василина вежливо улыбалась. Конечно, он не блюдет целибат, это невозможно. Но как же хочется запустить очищенной луковицей прямо в добродушное лицо Тамары Дмитриевны!

Подавив недостойный королевской дочери порыв, она с яростью бросилась кромсать картошку к супу.

А за домом, у конюшни, Алина с Полиной ставили эксперимент. Возможно, это и не пришло бы им в голову, но бездействие и ожидание для их натур – одной исследовательской и второй деятельной – тоже было невыносимым.

– Ты точно помнишь, как выглядишь? – спрашивала Алина, по пунктам отмечая на листочке тетради необходимую последовательность действий.

– Я уже сказала, да! – раздраженно отзывалась Пол, которой эта медлительная въедливость была словно нож острый.

– Ты помнишь, как перекидываться обратно?

– Найти в районе солнечного сплетения якорь полиформы и рассеять его, – оттараторила Полли, уже подпрыгивая на месте.

– Ну тогда давай. Три, два, один… начинай!

Пол зажмурилась, старательно представляя себя до переноса и пытаясь вспомнить ощущения, которые она испытала, перекинувшись в лошадку. Тогда кружилась голова и перед глазами плясали разноцветные пятна. Сейчас ничего не произошло.

– Ну как? – спросила она, открыв один глаз.

– Попытка номер четырнадцать провалена, – отчиталась Алинка. – Давай сделаем контрольное. Попытайся снова в лошадь.

– А если я обратно не смогу? – занервничала Пол. – Тогда старик Алмаз был рядом.

– Струсила? – ехидно спросила Алина, глядя на сестру из-под очков. О да, она хорошо умела манипулировать. Тем более Полей – ее слабые места были на виду.

– Вот еще, – оскорбленно фыркнула четвертая принцесса. – Давай.

Она снова закрыла глаза и представила себе своего жеребчика, Минтая. Земля ушла из-под ног, в глазах заплясали пятна, а по ощущениям она будто упала в гору пуха.

Пол открыла глаза. Алинка стояла высоко и сосредоточенно что-то записывала.

– Значит, запрет только на нашу изначальную форму. Интересно-о-о. Чем же он снимается? Ай! Не кусайся!

Цапнувшая сестру за ногу четвероногая Полли совершенно неприлично заржала, задрав хвост трубой.

– Давай обратно. Теперь я попробую.

Оборот прошел легко, и пришел черед Полины ехидничать и подкалывать – у Алинки не получалось, пока она не додумалась подойти к мирно стоящим в стойлах лошадкам, положить на одну из них руку и попытаться «считать» ее.

– А давай попробуем во что-нибудь неодушевленное, в яблоню например, – говорила возбужденная Али, записывая ощущения во время оборота в тетрадь.

– Нет уж, в дерево превращайся сама, – пошла в отказную Поля.

– Хорошо, – смиренно согласилась великая исследовательница. – Но если обратно не получится, проследи, чтобы меня подкармливали и не жрали с меня яблоки. Это уже будет каннибализм.

Все получилось. Так они развлекались до вечера, стараясь не думать о новостях, которые должен привезти барон.

Марина чистила стойло со стариком-конюхом и помогала ему обихаживать лошадей, иногда прислушиваясь к едва различимым голосам сестер за конюшней. Они со старичком удивительно сработались на почве любви к лошадям и понимали друг друга с полувзгляда. Принцесса тихонько молилась всем богам, чтобы мама оказалась жива, и глаза у нее постоянно были на мокром месте. Старый Мика деликатно молчал.

Ангелина весь день занимала Каролинку и ухаживала за отцом, и времени на мрачные мысли было немного. Но спазмы нет-нет да сжимали грудь, перехватывая дыхание. И в отличие от сестер, она знала, что надежды нет. Знала со всей очевидностью, потому что ночью ей приснилась мама в церемониальной погребальной одежде. Она гладила ее по голове и шептала: «Прячьтесь так долго, как возможно, родные».

До вечера все извелись и были совершенно опустошены и известие о возвращении барона восприняли с облегчением. Все лучше неизвестности и ожидания.

Капитан, прямо в военной форме, ждал их в кабинете. Спустились все, даже слабый Святослав, которому дочери помогли преодолеть лестницу. Зайдя в помещение, Василина кинула быстрый взгляд на Байдека. Тот выглядел измотанным, и неудивительно – преодолеть более двухсот километров утром туда и вечером обратно.

Перед Марианом лежала толстая пачка газет.

– Мне очень жаль, – произнес он, и они всё поняли. Василина обняла судорожно всхлипнувшую Маринку, стоявшую рядом с ней. – Ее величество убита. Погромщики подожгли дворец и хозяйственные пристройки, часть замка выгорела. Также сгорели конюшни. Вместе с лошадьми.

Марина обмякла и без чувств повалилась на Василину. Остальные не плакали, сидели и смотрели на этого человека как на гонца, принесшего плохие вести, будто в надежде, что он сейчас скажет, что пошутил или что информация непроверенная.

– Мама? – тоненьким голосом произнесла Каролина и завыла, цепляясь за отца, пытаясь залезть на него как мартышка. И как по сигналу всхлипнула и заплакала крупными злыми слезами Пол, за ней зарыдала Алина, и вторая принцесса тоже почувствовала, как по ее щекам беззвучно катятся горячие капли.

Не плакала только Ангелина. Она с силой сжала подлокотники кресла и ровно спросила:

– Какая обстановка в столице? Кто у власти?

– Заговорщики, – отозвался барон. – Их поддерживают несколько армейских частей. Они ищут вас. Сегодня были пойманы сыскари, расспрашивающие людей о семье из шести девушек и одного мужчины. Их допросили и выслали. Генералы Севера объявили военную автономию до тех пор, пока убийство ее величества не будет расследовано и на трон не вернется кровь Рудлогов. Они готовы встать под ваши знамена, ваше высочество, если вас найдут, и идти на столицу, разговоры только об этом идут. Я, естественно, не выдал вашу тайну.

Ангелина горько покачала головой.

– Под чьи знамена, барон? Посмотрите на нас. Меня примут за самозванку и будут правы. Я понятия не имею, как вернуть себе свое лицо. Девочки, – она кивнула на рыдающих в обнимку Полинку с Алиной, – девочки сегодня пытались вернуться в свои тела, ничего не вышло. Я тоже понятия не имею, как это сделать. Да и куда нам идти? Я бы рискнула, но у меня пять младших сестер. Их жизнь мне важнее трона. Если убили маму, то нас, ничего толком не умеющих, убьют еще скорее. Нам нужно скрыться там, где нас не найдут. Верно я говорю, отец?

Святослав Федорович немного помедлил с ответом.

– Я поддерживаю тебя, – сказал он, гладя по спинке рыдающую Каролинку. – Ваша безопасность важнее.

Поздней ночью, когда измученные ожиданием и новостью принцессы уснули, никто уже не слышал, как страшно, сдавленно, кусая подушку, плакал-рычал от невыносимого горя принц-консорт Святослав.