Демон Жадности. Тетралогия - Юрий Розин

стесняться, раз уж твои взгляды действительно настолько широки, как ты хотела, чтобы я думал?

Ее пальцы сжали маску так, что фарфор затрещал. Я видел, как по ее обнаженным плечам пробежала дрожь.

— Ты мерзавец, — прошипела она, но в голосе уже слышалась обреченность.

Маска скрыла ее лицо, превратив в безликую «Голубку». Затем последовал резкий рывок — шелк соскользнул с плеч, обнажая стройное, подтянутое, загорелое тело. Белья она не носила.

Вау. Просто вау.

Она даже не попыталась прикрыться, стоя передо мной во всей своей… я бы сказал «красе», если бы не знал, какая ярость сейчас кипит за этой фарфоровой маской.

— Доволен, извращенец? — ее голос звучал как напильник по стеклу.

— Прекрасна настолько, что если ты убьешь меня после сегодняшней ночи, я умру без сожалений, — улыбнулся я.

В следующую секунду прекрасные изгибы тела Яраны начали покрываться ожогами, ссадинами и кровавыми порезами, а во лбу образовалось пулевое отверстие сквозь которое я смог увидеть противоположную стену.

Охнув, я отступил на пару шагов. К горлу подступила рвота, на лбу и спине проступили крупные капли ледяного пота.

— Мак⁈

Ярана, обезображенная, с одной отсутствующей рукой, продолжающая гнить заживо прямо у меня на глазах, подскочила, подставила руку под мою спину. В единственном оставшемся глазу, видимом через прорези маски, я прочитал искреннюю обеспокоенность…

Не было похоже, что ей больно или что она хотя бы замечает, что с ней происходит. А значит…

Наваждение. Галлюцинации, последствия того, что я пережил в Руинах Маски.

Раньше это были просто видения мертвых друзей, но теперь гребаное подсознание решило показать мне ужас наяву. То, что может произойти с этой девушкой, если она останется рядом со мной.

Активировав татуировку «Сотни порезов», я вонзил заострившийся ноготь себе же в ногу. Боль ударила в мозг, ослепительно яркая и обжигающая, но эти свет и жар сработали так, как я и надеялся: выжгли отвратительное видение, вернув реальность в норму.

— Я… я в порядке, — прохрипел я, с огромным трудом вставая ровно. — У меня иногда бывает… ничего смертельного.

— Это из-за того, о чем ты говорил про «недопустимое»? — тихо спросила Ярана.

— Ты запомнила? — хмыкнул я сквозь боль. — Мило. Да, именно из-за этого.

— Расскажешь мне?

— Может быть, но точно не сейчас.

— Ладно. Пойдем?

— Да. Пойдем.

Когда она складывала платье и туфли на кушетку, в ее движениях еще ощущались неуверенность и скованность. Но затем, когда она направилась к двери, противоположной той, через которую мы вошли, ее спина уже была прямой, шаг — уверенным. Солдат есть солдат, даже голый и в птичьей маске.

Я скользнул взглядом по безупречному изгибу Яраниной спины, где капли пота стекали по мелким шрамам. Один был особенно заметным, длинный и зубчатый, явно от зазубренного клинка. Ее загорелая кожа в тусклом свете казалась позолоченной, а напряженные мышцы плавно перекатывались под кожей.

К сожалению, после увиденного жуткого зрелища того, как эти изгибы, кожа и мышцы превращаются в гнилье, настроение фантазировать о чем-то особенном совершенно пропало. Тем не менее, Ярана явно почувствовала мой взгляд на своей пояснице и ниже.

— Что-то мне подсказывает, — ее голос звучал насмешливо, — что ты задумал все это только для того, чтобы насладиться видом.

Я улыбнулся в ответ.

— И меня никто бы не смог за это осудить. Вид по-настоящему шикарный.

Дверь с глухим стуком отворилась перед нами, выпуская волну горячего, тяжелого воздуха, насыщенного смесью дорогих духов, пота и возбуждающих благовоний.

Зал представлял собой круг диаметром метров тридцать, с мраморным полом, по которому струились золотые узоры, окруженный колоннадой. В центре на огромной, скорее похожей на озеро шелка, круглой кровати, двигались, в парах, тройках и группах, обнаженные тела. Воздух наполняли сладострастные стоны.

По периметру на меньших кроватях под полупрозрачными балдахинами располагались отдельные компании, видимо, не желающие присоединяться к общей оргии. Одна из занавесей приоткрылась, и я увидел как мужчина в маске быка методично хлестал плетью женщину в маске кошки, прикованную к позолоченным кольцам в изголовье кровати.

Не успели мы сделать и трех шагов, как перед нами возникла фигура в гладкой серебряной маске. Его тело — подтянутое, с рельефными мышцами и многочисленными боевыми шрамами — выдавало профессионального воина.

— Господа здесь для удовольствия или для дела? — вежливо поинтересовался он.

Я почувствовал как Ярана непроизвольно прикрыла грудь рукой, но мой ответ прозвучал уверенно:

— В первую очередь для дела. Хотя… — я бросил взгляд на центральную платформу, — ваше заведение производит… неизгладимое впечатление.

Серебряная маска наклонил голову, изучая нас.

— Благодарю, господин. Ваши номера?

Я показал ему свой номерок 18, Ярана показала 19.

Он подозвал жестом ожидающего в сторонке другого слугу с большим подносом, на котором были разложены большие таблички на рукоятках. Из них он выбрал 18 и 19 номера и протянул нам.

— Следуйте за мной, пожалуйста, — резко развернулся серебряная маска.

Мы двинулись вдоль стены, минуя сцены, которые могли бы шокировать даже бывалого пирата. В одной из ниш мужчина в маске скорпиона методично вводил иглы в спину стонущей партнерши, в другой — три фигуры в переплетении конечностей напоминали странный живой механизм.

Ярана шла, высоко подняв подбородок, но я видел как дрожат ее напряженные плечи, как капли пота стекают между лопатками. Ее пальцы то и дело сжимались в кулаки, ногти впивались в ладони.

Серебряная маска провел нас по узкому коридору, стены которого были отделаны черным бархатом с вытканными золотыми узорами — переплетающимися телами, стилизованными под древние фрески. Воздух здесь был прохладнее, но не менее плотным.

Ярана шла рядом, ее обнаженное тело покрылось мурашками от холода.

— Расслабься, — прошептал я, — здесь никто не нападет. По крайней мере, не первым.

Она ответила лишь еле заметным наклоном головы, напряжение в ее плечах не спало.

Дверь в аукционный зал была неожиданно скромной — простой дуб, укрепленный стальными пластинами. Но когда слуга приложил к ней ладонь, я заметил движение маны — еще один замок, который невозможно было вскрыть без особых навыков.

Зал встретил нас волной теплого воздуха и гулким эхом голоса аукциониста:

— Триста тысяч от господина Ворона! Раз… Два…

На сцене, освещенной мягким золотистым светом артефактных ламп, стояла картина в тяжелой позолоченной раме. Даже с расстояния я узнал манеру известного новомодного художника Гелланира — эти плавные мазки, этот особый оттенок кожи, который никто не мог повторить.

— Этот зал только для торгов, — прошептал слуга. — Любые… физические контакты строго запрещены.

Его взгляд скользнул по моим золотым татуировкам, на мгновение задержавшись на груди, затем перешел к Яране. Не вожделение, а холодная оценка — как