Eurocon 2008. Спасти чужого - Андрей Синицын

«Зря ты нос повесил, в нашем деле негативный опыт не менее важен, чем позитивный!» – сказал Козлов, принимая коньяк.

Командир истребителей, которого по итогам боя вызвали в округ разбираться, только выругался в ответ.

Отличиться при таком общем фоне было проблематично. Лучший на курсе пилот Васильев в полку объективно стал никаким. Первые месяцы он воспринимал это как должное, но постепенно начал волноваться, а потом и страдать. Здесь не оказалось посредственных летчиков. Были только сильные и еще сильнее. Тут шла постоянная борьба хорошего с идеальным. Война нервов.

Естественно, почувствовав себя на миг богом поля боя, Стас не смог избежать соблазна. Ему нужно было закрепить это ощущение. И плевать, что «Ворон» ощутил то же самое. Механик сунет руку ему в память – и сотрет. Бобров проследит за этим. Механик все сотрет.

Зато летчик кое-что важное для себя запомнит.

После душа Стас, как обычно, успокоился, а после обеда и вообще размяк. Раздражение схлынуло. Это было в порядке вещей – и раздражение, и то, что оно прошло. Лейтенанту Васильеву снова было комфортно в «слабом звене». До следующего полета...

– Пятница, – сказал Чумак, отодвигая пустую тарелку. – В прошлом году я бы сейчас пошел домой, надел свой любимый гражданский костюм... Эх! Чего вспоминать.

– Напиши Пейперу, – предложил Хусаинов. – Пусть он знает, как исковеркал твою личную жизнь. Пусть ему будет стыдно.

– Это опасно. Пейпер человек долга и шуток не понимает. Он скажет, что готов подменить меня – будет приезжать сюда по пятницам, надевать мой любимый гражданский костюм... И так далее. Нет уж. Потерплю.

– Как он там? – спросил Бобров, доставая трубку.

– Ожидаемо. Поступил заочно на юридический. У него же мама адвокат, папа адвокат, бабушка адвокат, дедушка адвокат... Вот счастливы, наверное – можно не бояться за семейный бизнес. Они, конечно, здорово струхнут, когда Сашка купит самолет, но привыкнут как-нибудь.

– Не купит. – Бобров помотал головой.

– Да вы что, командир! А баб катать?..

– А может, и не купит... – задумчиво протянул Хусаинов, разглядывая на просвет стакан с томатным соком. – Я бы не купил.

– Ты не показатель. Нам с тобой, чтобы производить впечатление, самолеты не нужны, – заявил Чумак. – И командиру не нужны. Стас вырастет большой, тоже научится возбуждать девиц без самолета. Я вообще, когда надеваю свой любимый гражданский костюм, представляюсь обычно то кризис-менеджером, то портфельным инвестором...

– Кем-кем? – переспросил Бобров.

– Финансы, командир. В них никто не разбирается, и можно с умным видом распускать хвост. А скажешь, что ты летчик – сразу на тебя глядят сверху вниз. Летчик, он же вроде шофера, обслуживающий персонал. Топчи педаль, крути штурвал. А если узнают, что военный летчик... Это ж вообще дармоед! Отожрал, понимаешь, харю на народные российские нефтерублики. У бабушек-пенсионерок изо рта кусок вырвал...

– Ты это серьезно?

– Проверено, командир. По молодости было интересно, кем меня считает честный налогоплательщик. Теперь не очень интересно. А чего вы удивляетесь? Войны-то нет. Была б война, нас бы уважали. Прямо обидно – чего на Россию не нападет никто? Какая-нибудь маленькая и, желательно, морская держава.

– Исландия, – предложил Хусаинов.

– Я имел в виду теплое море.

– Израиль?

– Не-е, этих мы не прокормим...

Стас посмеивался, Бобров, зажав в зубах пустую трубку, благодушно качал головой. Чумак и Хусаинов упражнялись в остроумии. Все было как всегда. Правда, завтра, в субботу, им до обеда работать, «догонять программу». Но работать – значит летать. А они для этого и пошли в авиацию. И пускай гражданские не понимают, зачем нужны военные летчики. Не такая уж трагедия.

– Типичная профессиональная деформация, – говорил тем временем Хусаинов. – Андрей! Можно вас на минуту?

– Да, конечно. – Полковой психолог неохотно подошел к столу. – Приятного аппетита.

– И вам того же. Скажите, друг мой, вот старший лейтенант Чумак мечтает, чтобы на Россию напало княжество Монако. Это у него профессиональная деформация?

– А зачем это ему? – спросил психолог у Хусаинова без тени интереса в голосе. Смотреть на Чумака он избегал.

– Хочет доказать гражданским, что мы не просто так едим их налоги. А то гражданские не понимают.

– Разве не понимают? Почему он так думает?

– Они мне сами сказали! – вмешался Чумак.

– И сколько их было? – психолог наконец-то соизволил обернуться к Чумаку.

– Не считал. Много.

– Значит, вам не повезло. По статистике таких семь-восемь процентов. Остальные говорят, что военный летчик – почетная и престижная работа. Я больше не нужен?

– Это они статистикам говорят! – повысил голос Чумак. – Чтобы выглядеть лояльными! Вы-то должны понимать!

– И все-таки, что насчет профессиональной деформации? – не унимался Хусаинов.

– Да ну вас, – сказал психолог и ушел.

– Ох, я ему устрою шоу на собеседовании в следующем месяце... – пообещал Чумак вполголоса.

– Зачем? – коротко спросил Бобров.

– Он такой же психолог, как я хирург. Гнать его надо к чертовой бабушке.

– Однажды ты добьешься, что он разозлится и подведет тебя под шизофрению. Хочешь на обследование в стационар? Отставить злить психолога, старший лейтенант. Мы не можем позволить себе такую роскошь до окончания программы.

– Есть отставить, командир, – сказал Чумак уныло. – Но вы согласны, что он дрянной специалист?

– Я в этом ничего не понимаю.

– Я-то понимаю.

– Немного, – напомнил Хусаинов.

– Уж всяко больше, чем этот самозванец!

– Пойдемте отдыхать, – сказал Бобров, вставая из-за стола.

На парковке он задержался у машины, глядя, как уезжают Чумак и Хусаинов – «паровозиком», бампер в бампер, Чума впереди, Хус ведомый. Они любили так носиться по городу, а еще больше – по трассе. Говорили, это помогает держаться в тонусе. Ведущий должен был думать за двоих и все маневры рассчитывать, помня о «хвосте». А ведомый просто не мог расслабиться ни на секунду. Бобров не одобрял эту их манеру, но и не порицал.

– Кто они все-таки? – спросил Стас неожиданно для себя самого.

– А ты до сих пор не знаешь? – удивился Бобров.

– Пух объяснил, но только в общих чертах.

– Пух... – Бобров криво ухмыльнулся.

– Говорил, это был какой-то спецнабор, искали талантливых, а они оказались несовместимы с армией...

– Пух, как обычно, выдает желаемое за действительное, – сказал Бобров, доставая кисет. – Желаемое для него. То есть простое и ясное. Любит он выдумывать простые ответы на сложные вопросы... Ты не спешишь? А то давай в машину сядем, что-то прохладно тут. Можно вообще ко мне на чаек заехать. Лена взялась торты печь, ей нужны дегустаторы. Она, кстати, спрашивала, куда ты делся.