Двойник для шута - Виктория Угрюмова

— Странные у вас пассажиры, однако.

— У нас и команда странная, — откликнулся повар. — Так что же теперь делать?

— Последний вопрос: когда вы отплываете?

— Через несколько часов, добрые господа, — отвечал тот, исчезая в темноте.

— Что с ним? — спросил Аббон Флерийский, едва турнир завершился и он получил возможность говорить о самом главном.

— Умирает, — спокойно ответил Аластер. — Я перепробовал все способы, но он отравлен. Концентрация яда, очевидно, была невелика, и поэтому он проходил день или два. Ничего нельзя сказать точно. Впрочем, посмотри сам. Может, тебе удастся что-то выяснить.

— Когда же это закончится? — простонал Аббон.

— Только тогда, когда нам удастся отыскать истинного виновника этих событий. Давай поступим так: ты ступай к близнецу, а я пойду поговорю с императрицей. Помимо всех прочих благ, у нас остался один близнец, и, как справедливо заметил Сгорбленный, это уже напоминает конец света.

— Знаешь, Аластер… — тихо сказал маг.

— Знаю, знаю, старина. Ты чувствуешь себя последним из негодяев.

— А откуда тебе это известно? — подозрительно спросил тот.

— А я сам не лучше. Не знаю, что предпринять, как исправить ошибку, как загладить вину. Но! Все это только между нами.

— Конечно, конечно, — взмахнул Аббон руками, и пышные рукава его мантии затрепетали в воздухе крыльями.

Шут встретился герцогу на полпути к покоям императрицы.

— Значит… снова?

— Представь себе. Хоть Далмеллин и говорит, что такое неблагоприятное расположение звезд повторяется раз в двести пятьдесят лет, я ни о чем подобном не слышал. На сей раз судьба не просто отвернулась от нас, но еще и повернулась лицом к кому-то другому, нам враждебному.

— Послушай, Ортон, пойдем со мной к Арианне. А то я не знаю, что ей говорить.

— Лучше не говори ничего. Не тревожь бедную девочку.

— Но должна же она узнать!

— Конечно должна. Я и не отрицаю, просто попозже. Повременим с неприятными сообщениями.

— Ортон, ей никто не обещал, что ее пребывание здесь будет приятным. Быть государем — это работа. Чем скорее она выучит это нехитрое правило, тем счастливее будет.

— Подожди с этим, — сказал шут твердо. И Аластер внезапно смирился.

— Ладно, если ты считаешь, что так будет лучше… Размахивая руками и путаясь в полах своего огненного плаща, бежал к ним по коридору Сивард, и слуги ловко обходили его, чтобы не столкнуться с этим рыжим смерчем и не быть сшибленными с ног.

— Ортон! Аластер! Вы-то мне и нужны.

— Это не самое лучшее приключение в моей жизни, — заметил Аластер. — Я бы предпочел, чтобы меня искала прекрасная дама.

— Обойдешься, — сказал запыхавшийся одноглазый. — Вам будет не до дам. Вместо дам я могу предложить четыре свежих, с иголочки, можно сказать, трупа.

— А, это в корне меняет дело, — сказал шут. И уже серьезно добавил: — Кого убили на сей раз?

— Что вам сказать? Некоего Кайрена Алуинского, рыцаря из Эйды, — участника турнира. Его цвета — багряно-черный и серебряный.

Во дворце все чувствовали друг друга на расстоянии, поэтому никто особенно не удивился, когда Аббон Сгорбленный, Аббон Флерийский и Теобальд появились из-за поворота и бодрым шагом двинулись по направлению к друзьям.

— Раз Сивард так машет руками, — невозмутимо заметил князь Даджарра, — ставлю месячное жалованье на то, что снова что-то случилось. Скажем, убийство.

— Как ты догадался? — съязвил Сивард.

— Интуиция. И кто умер?

— Багряно-черный с серебряным, — лаконично ответил Аластер.

— Как же, как же, помню! — откликнулся Сгорбленный. — Мы с Теобальдом обратили на него особое внимание, помнишь, граф?

— Да, это был очень искусный воин, и ему страшно не повезло. Если бы Бодуэн не врезался в него своим щитом, то у нас мог бы быть другой победитель турнира.

— Вы на него смотрели?

— Не то чтобы только на него, но смотрели. Он выгодно отличался от своих соперников. Этот Кайрен мог бы убить их всех, правда, он сражался не самым привычным для себя оружием, — сказал Теобальд. — Во всяком случае, так нам с Аббоном показалось.

— Вам не показалось, — вздохнул Сивард. — Я был бы рад сказать, что никакого Кайрена Алуинского вы не видели, но вы-то его видели. Участников было ровно сорок, и никаких подозрений ни у кого не возникло. Тем не менее, если доверять знаниям и опыту нашего лекаря, Кайрен в теплой компании своих слуг уже сутки находится в импровизированной могиле.

— И где же? — спросил шут.

— У себя в шатре. Точнее, в земле, у себя в шатре. Убийца или, скорее, убийцы воспользовались тем, что шатры господ рыцарей стоят прямо на склоне Алоя и, зарезав свои жертвы, закопали их тут же, не выходя наружу. Поэтому смерть Кайрена обнаружили только после конца турнира. Остальные участники уже свернули свои шатры и собрались в путь, а палатка багряно-черного так и стояла посреди зеленого склона и бросалась в глаза своей неприкаянностью и одиночеством. Мои ребята и положили на нее глаз. Ну, зашли внутрь, обнаружили, что никого нет, увидели свежеразрытую землю и сразу стали копать. Трупы были похоронены неглубоко.

— Простая и безыскусная повесть, — заметил шут. — И как нам повезло, что твои подчиненные любят копать… Что все это значит, Сивард?

— Думаю, что если близнец умирает от неизвестного яда, а четверо человек убиты ночью, во время сна, то это значит, что кто-то воспользовался доспехами Кайрена Алуинского, чтобы выехать на арену и оказаться напротив императорской ложи. Это краткое изложение фактов в наиболее вероятной их связи. А теперь позволю себе сделать допущение: это очень похоже на убийц Терея. Потому что я понимаю все — и как можно зарезать четырех человек, и как можно воспользоваться доспехами мертвеца, чтобы выехать в них на арену и принять участие в турнире. Но представить не могу, как можно было причинить вред императору — ведь мы глаз с государя не спускали и никто к нему не приближался.

В этот момент перед глазами Теобальда пронеслась картина сражения. Он явственно увидел, как сражается рыцарь в багряно-черных доспехах и серебряных латных рукавицах, как ловко орудует изогнутым мечом с зазубренным лезвием, как… Вот оно!

Щит Бодуэна отлетает назад и касается головы Кайрена Алуинского, именно касается, но поскольку само движение заняло десятую долю секунды, то невозможно было заметить и оценить, насколько сильным оказался удар. И когда багряно-черный рухнул под копыта коней, никому в голову не пришло сомневаться в том, что он оглушен. Но ведь все полагали, что это подлинный Кайрен и что он страстно жаждет победы — поэтому никто не заподозрил здесь намеренного падения.