Фантастика 1980 - Олег Алексеев

Она принялась разжигать крохотную печурку, та чадно задымила. Власта догадалась подняться на крышу и выгрести из дымохода снег. Огонь в печи весело затрещал, и от мысли, что это средство — старое, испытанное, может помочь Мите, у Власты прибавилось сил. Она нашла волокушу, приготовленную охотниками для перевозки зверья, положила на нее закутанного в одеяла Митю и, не чувствуя тяжести — скорей, скорей! — потащила дорогую ношу в баню.

Полки были чистые, вымытые кем-то весной. Вода в чане скоро нагрелась. Власта распарила листья трех веников и обложила ими Митю. «О свежий дух березы!» — кто это сказал? Не вспомнилось. Но дух в маленькой баньке действительно пошел свежий, теплый, веселый. В блеклом свете «летучей мыши» стены ее, прокопченные до черноты, обнажили свои крепкие ребристые бревна, и впервые за эти три дня страх отошел. Ее разморило от тепла, глаза слипались.

Но спать нельзя. Власта погрузила лицо в ведро с холодной водой. Сон отодвинулся. Подошла к Мите. Он не двигался, но, коснувшись его рук и ног, она почувствовала (или ей показалось?), что они чуть потеплели. Теперь — побольше пару и — веник в работу! Она горячим, распаренным веником хлестала его вначале слабо, жалеючи, потом крепче и крепче. Пот стекал с нее ручьями. В бане клубился молочный влажный пар, дышать становилось труднее, но Власта все плескала на железо печки холодную воду.

— Лучше я! Лучше я, чем он! — вырвалось, как стон, у Власты. — Возьмите меня вместо него!

Среди «хозяев всего живого» произошло явное замешательство, они шушукались.

— Сумасшедшая! — подытожила дискуссию толстуха и обратилась к Власте: — Да зачем нам ты? С тобой еще возиться да возиться, а он уже готов.

— Не отдам! — с отчаянием вскрикнула Власта, кидаясь к распростертому телу Мити. — И не хозяева вы никакие. Вот я вас сейчас кипятком, твари!

Она вскочила и действительно хлестнула кипятком в зернистое от черных точек облако.

— Сумасшедшая женщина, что нам кипяток! — запищали «хозяева», но благоразумно передвинулись ближе к двери.

— Позвать царя! Позвать царя! — зашелестели все хором. — Нас она не боится.

В окошко вдруг пахнуло порывом ветра, в бане потемнело, и рядом с первым заплясало другое крапчатое облако, задело Власту липким краем, отчего потянуло мертвящим тошнотворным запахом. Перед глазами Власты зависла еле заметная уродливая чернушка с массивной золотой короной на голове.

— Что здесь творится? — недовольно прогнусавила корона. — Почему до сих пор не управились? Где неофит?

— Неофит здесь, но вот она мешает! Греет, парит. От березового духа мы все обалдели и покинули место работы. Теперь крутимся вблизи! — пожаловалась толстуха, подобострастно виляя тонким хвостиком.

— Кто это — «она»? — высокомерно изрек царь-малявка. — С каких это пор живая женщина стала мешать нам? Ну-ка, ать-два и впер-р-ред на него!

И сам, как вожак вороньей стаи, первым ринулся к Мите.

Власта успела опередить врагов. Она заслонила любимого и тотчас ощутила, как холодные, как лед, колючие стрелы вонзились в ее спину. Сердце остановилось на полуударе, похолодели руки, ноги, зябкие мурашки побежали вниз от затылка.

В этот миг, решив умереть первой, до Мити, она губами почувствовала его дыхание. Он дышал заметно неровно, но то было дыхание живого человека, пробуждающегося ото сна. Неудержимая радость охватила ее, и она поцеловала крепко и долго его потеплевшие губы.

— Он жив! Слышите, жалкие твари! Он жив! Вам здесь нечего делать! — торжествующе воскликнула она, заметив, что оба крапленых сгустка жмутся у дверей, советуясь.

Ей стало так горячо, жарко, что, казалось, внутри ее бушует могучее пламя, и, коснись она сейчас сухих поленьев, они запылают. И такая вот — жаркая, сильная, — она поднялась и пошла к двери. Она могла поклясться, что видит вокруг себя это бушующее огненное пламя — как протуберанцы вокруг проводов высокого напряжения. Словно вся энергия, уходящая из человека в окружающее пространство впустую, энергия, которой хватит, чтоб привести в движение автомобиль, — сейчас, в этот миг, — исходит из нее не зря.

Эти черные твари боятся жара, боятся света! И она, торжествующая, двинулась на них, вся — от головы до пят — в горящем пульсирующем ореоле.

Крапленые облака задымились, запахло смрадом.

— Горим! Мне жарко, жарко! — запричитала толстуха.

— Да ну ее, эту сумасшедшую, с ее полутрупом. Других, что ли, нет? — подхватил кто-то.

— А как же «Книга судеб»? — зловеще пискнула малявка в короне. — По ней, он должен был стать нашим еще на заре!

— Подчистим! В первый раз, что ли?

Власта, разведя объятые дрожащим заревом руки, ступала и ступала, пока не ткнулась в скользкие от пара черные доски двери. Она как зачарованная смотрела на медленно сжимающийся огненный ореол вокруг рук, заметно бледнеющих на глазах, и ощущала, как уходит куда-то внутрь вызванная ею неизведанная еще человеком солнечная сила. Кажется, это явление называется «эффектом Кирлиана». Все живое — человек, насекомое, лист таят в себе эту невидимую глазу энергию. Люди научились видеть ее в темноте с помощью приборов, но не научились пока пользоваться ею.

В бане стояла тишина. Пар рассеивался — дрова догорали.

Она повернулась к Мите и замерла. Ничего не понимающими карими родными глазами он смотрел на нее и с привычным своим командирским оттенком в голосе — сейчас слабом и прерывистом — спрашивал: — Ты что это кричишь, а? Ты с кем это разговариваешь?

— С тобой! — встрепенулась Власта. — С тобой, милый! A с кем же еще?

Сергей Могилевцев

Седьмое чувство

Рассказ

Звездолет, уже никем не управляемый, падал вниз. Хрустальные окна, отражающие далекие звезды и объятую пламенем землю. В главной рубке тихо. Приборы, еще не успевшие выйти из строя, светятся зелеными шкалами индикаторов.

Два глубоких противоперегрузочных кресла стоят почти горизонтально. Шевелящиеся, точно от дуновения ветра, привязные ремни разорваны неведомой силой. Два странных космических существа. Руки-щупальца, протянутые к рычагам управления.

Мертвые руки. Стеклянные глаза-блюдца на тонких ниточках-хоботках. Ничего не выражающие глаза. Остановившееся мгновение. Нелепая катастрофа. Потом плотные слои атмосферы.

Яркая комета над вздыбленной, огнедышащей землей. Падение в океан…

Объемный экран на мгновение погас. Эффект непосредственного присутствия был полным. Люди сидели молча.

Потом появился диктор — молодой ученый, один из авторов фильма.

— Это только первая часть нашей гипотезы. Вкратце ее суть сводится к следующему. Мгновенно изменилось силовое поле Земли. Атлантида оказалась в центре катаклизма. Звездолет (он обязательно должен существовать — древние хроники упоминают об огненной колеснице, появившейся в небе) был ориентирован по магнитным линиям. Остров стремительно опускался под воду. Пришельцы были убиты мощным гравитационным всплеском в каких-то пятидесяти тысячах километров от поверхности планеты. Теперь вторая часть. Катастрофа с точки зрения жителей острова… О, это было великолепное зрелище! По небу в огненной колеснице мчались боги атлантов. Последние из оставшихся живых видели тройку коней, машущих золотыми крыльям! Каждый их исполинский взмах сопровождался треском и грохотом, заглушавшими грохот расколовшейся надвое Земли!