Сэр Невпопад из Ниоткуда - Питер Дэвид

— Невпопад… — Она взяла меня за руку и остановила свою кобылку. — Спасибо. Быть может, вы правы. Возможно… благодаря вам я перестану ненавидеть своих родителей. И буду впредь относиться к ним с приязнью.

Я ответил на ее рукопожатие… и она перегнулась через седло, не сомневаясь, что сейчас я ее поцелую.

Такого она еще никогда не делала. Я впервые столкнулся с подобным проявлением ее неравнодушия ко мне. И инстинктивно отстранился, отшатнулся назад. В голове у меня развернулась картина самого ближайшего будущего. Верней, того, каким оно могло бы стать, ответь я на ее порыв.

Принцесса смотрела на меня в упор. Недоумение сменилось на ее лице разочарованием и наконец уступило место досаде. Даже злости.

Проблема состояла в том, что я очень хорошо себе представлял, к чему это приведет. За первым поцелуем последует второй, третий, а там и оглянуться не успеешь, как окажется, что моя и ее одежда валяется повсюду в полнейшем беспорядке, а сам я угодил… угодил туда, где наверняка уже побывал Тэсит.

Говоря по правде, во многом мои сомнения и колебания проистекали из данного обстоятельства. Я не сразу смог себе в этом признаться, но дело было именно в этом. Стоит событиям принять желательный для Энтипи оборот, стоит нам заключить помолвку, брак… Рано или поздно мне тогда придется заняться с ней любовью. И она неизбежно станет сравнивать меня с Тэситом. Иначе просто быть не может. А уж в том, что он окажется куда более искусным, умелым, неутомимым и страстным любовником, чем я, у меня не было ни малейших сомнений. И тогда она перестанет меня уважать. Еще чего доброго на смех поднимет. Тэсит всегда и во всем меня превосходил. Только однажды, застав его врасплох, я смог одержать над ним верх. И другого случая не предвидится.

Но ни о чем подобном я, безусловно, не мог с ней теперь говорить. А объясниться было необходимо. Я ее обидел, а в гневе она могла бог знает что натворить, совершить глупый, безрассудный поступок, который поставил бы под угрозу наши жизни. Мы подъезжали к гористой и довольно безлюдной местности царства Произвола. Мне меньше всего на свете хотелось в нее углубиться, имея на руках проблему в виде обозленной Энтипи.

— Ваше высочество… я весьма польщен… Ваше внимание… мне бесконечно дорого, но… Это было бы слишком опрометчиво с нашей стороны, поверьте.

— Почему вы так считаете? — ледяным тоном осведомилась она.

— Потому, — произнес я со спокойной уверенностью, — что ваши чувства ко мне, принцесса, которые, повторяю, я глубоко ценю… могут иметь своим источником всего лишь… остроту данного момента. — Видя, как сердито она нахмурилась, я с мольбой произнес: — Не обижайтесь, выслушайте меня без гнева и предубеждения! В ситуации, в какую угодили мы с вами, среди опасностей и риска, лишений и всевозможных проблем, эмоции неизбежно делаются ярче, сильней, чем они были бы, окажись мы оба в привычных, обыденных условиях. И с моей стороны было бы верхом легкомыслия и непорядочности воспользоваться вашим ко мне нынешним расположением, злоупотребить вашим доверием. Импульсивность ваших поступков… легко объясняется той сложной обстановкой, в которой вам не посчастливилось очутиться. Но когда мы с вами благополучно вернемся в крепость, когда минуют трудности и невзгоды, когда наши жизни будут, в безопасности и к нам обоим возвратится способность мыслить рационально… тогда посмотрим, что и как. Я не из тех, кто готов склонить девушку к необдуманному шагу, воспользовавшись ее растерянностью и одиночеством, тем, что мы с ней подолгу остаемся наедине… — Набрав в грудь воздуха, я с торжеством в душе прибавил: — Не то что некоторые.

Мне блестяще удалось ее убедить. Точный, верный, великолепно рассчитанный ход. Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами и кивала, соглашаясь. Я знал, о чем она думает. Читал, можно сказать, ее мысли как по писаному. Потому что это не кто иной, как я, Невпопад, мастер убеждения, только что умело внедрил их в ее сознание. Принцесса сейчас пребывала во власти сомнений — в самом ли деле ее связь с Тэситом была романтическим союзом не только тел, но прежде всего душ, как ей представлялось прежде, или же он склонил ее к близости, воспользовавшись ее одиночеством, неопытностью и беззащитностью. И тотчас же она сравнит его со мной, отказавшимся от подобного шага… вопреки своему желанию. «До чего ж благороден Невпопад, — подумает принцесса. — И как низок этот Тэсит. Невпопад, который так геройски себя ведет, так мужественно противостоит невзгодам, защищая ее… И Тэсит, не соизволивший выполнить свое обещание и так и не явившийся ее спасти». Представляете, какое ликование разлилось в моей душе?

И тут меня словно кипятком ошпарили.

Нет, ничего худого не случилось, просто это было так неожиданно, что я остановил коня и несколько мгновений провел в полной неподвижности, словно оцепенев и соображая, уж не померещилось ли мне это. Резкий порыв теплого воздуха, почти горячее дуновение…

Мне это показалось тем более удивительным, что там, где мы с принцессой находились, было холодней, чем в местности, по которой мы проезжали прежде. Возможным объяснением похолодания могло служить то, что дорога шла в гору и мы с каждым шагом все выше поднимались над поверхностью земли. В горах всегда бывает свежее, чем на равнинах. Повсюду вокруг нас виднелись крутые вершины, покрытые снегом. Так откуда же здесь взяться теплому дуновению, которое я отчетливо ощутил несколько секунд назад?

Я вытащил из кармана карту, которой нас снабдила Чудачка. Форт Терракота был уже совсем близко… В нескольких днях пути. Но дорога, по которой нам предстояло ехать, то взбегала на холмы, то петляла меж высоких гор. Нашим лошадкам придется нелегко. Как, впрочем, и нам с Энтипи. С тяжелым вздохом я свернул карту и сунул ее обратно в карман, совсем позабыв о теплом ветерке, прилетевшем невесть откуда.

Но тут он снова о себе напомнил — его легкое дуновение ощутила и принцесса.

— Это весной повеяло, как вы думаете? — с радостной улыбкой спросила она. — Или теплом тянет из бездонных глубин какой-нибудь пещеры?

— Насколько я могу судить, кто-то позабыл захлопнуть врата ада, — пошутил я. — В любом случае, нам недосуг раздумывать о природе этого явления.

Но, произнося эти слова, я снова почувствовал, как лицо мое обдало потоком теплого воздуха. Теперь в нем даже ощущался запах цветущей сирени! Я не знал, что и подумать.

Между тем наши лошади повели себя как-то странно. Обе начали испуганно ржать. Мой конь вдобавок еще и попятился.

Энтипи упрямо заявила:

— Я непременно хочу выяснить, откуда так заманчиво веет теплом. Если там, где гуляет этот ветерок, есть другая тропа, то давайте по ней и поедем.

Я покосился на заросли деревьев у края дороги. Листьев на них не было, но густые ветви оказались унизаны шипами. Разглядеть что-либо сквозь эти колючки было невозможно.

— Да нет там никакой тропы, — сказал я с уверенностью, которой на самом деле не ощущал.

Энтипи не ответила. Молча пришпорила свою кобылу и съехала с тропы.

— Принцесса! — крикнул я, но она даже не оглянулась.

Ее лошадка выразила свой протест возмущенным ржанием, но подчинилась воле всадницы, послушно поскакав в ту сторону, куда та ее направила.

Мой жеребец изогнул шею и вопросительно, с надеждой заглянул мне в лицо. В глазах его читалось: «Ведь ты даже не помышляешь о том, чтобы тоже туда повернуть. Правда?» Ну что я мог ему на это ответить? Ведь у меня не было выбора. Я не мог оставить эту идиотку одну. Мало ли что с ней может приключиться. Поэтому, шумно вздохнув, я заставил беднягу жеребца свернуть с тропы, чтобы нагнать принцессу.

К счастью, наши косматые лошадки, принадлежавшие к породе, выведенной в этих краях, с необыкновенной уверенностью передвигались по заснеженным и обледенелым дорогам. И по бездорожью. Поэтому я без особой тревоги съехал с тропы верхом на своем жеребчике. Впрочем, пустить его в галоп, чтобы скорее нагнать Энтипи, я все же не решался. Это могло закончиться для нас обоих падением и увечьями.

Нам хватило нескольких минут, чтобы поравняться с принцессой. Сперва копыта лошадей с хрустом разбивали корку льда, покрывавшего землю, потом я вдруг поймал себя на том, что хруста больше не слышу, и посмотрел вниз. Льда как не бывало. Что за чудеса? Более того, чем дальше мы продвигались вперед, тем теплее делался воздух. Еще несколько минут назад наше дыхание превращалось в пар, теперь же этого не было и в помине. И запах цветущей сирени усилился настолько, что казалось, все вокруг им пропитано…

Энтипи молча поглядывала на меня, вероятно, надеясь получить объяснение происходящего.

Но я лишь головой помотал, признавая, что озадачен не меньше нее.

Деревья постепенно начали редеть, и лошади прибавили шагу, им больше не приходилось пробираться между толстых стволов. Казалось, мы и впрямь перемещаемся из одного времени года в другое, из зимы в весну, а там впереди нас поджидает лето. Но лошадей это почему-то совсем не радовало, и вскоре они снова начали упрямиться, перешли с резвой рыси на медленный шаг. Мы с Энтипи, как ни бились, не могли их заставить двигаться быстрей.