Царь Саул - Валентин Пронин

Эти мысли заставили Саула испытать чувство досады.

Зачем он снова думает о детях и внуках, о женском обольщении, о радостях и благополучии семьянина?.. Северные колена не прислали бойцов, не дали ему выставить против пелиштимцев войско объединённого Эшраэля. Но если он не одержит победу, гибель его и всего рода неизбежна. Тогда лучше уж умереть в бою, чем от кинжала наёмного убийцы. Или, по приговору «адирим», упасть в кровавой жиже у стены города, под градом камней.

Судорога внезапного гнева перекосила лицо царя. Он скрипнул зубами, сдерживая ярость. Что ж, значит, прав Шомуэл, который до и после смерти предрёк ему бесславный конец. Вместо него царём станет Добид. Как ни старался Саул догнать и уничтожить бетлехемца, бог не позволил ему этого сделать.

Силы человеческие ограничены. Как бы он ни напрягал свою волю и мышцы, участь его предрешена. Кто-то из непокорных пророков (Саул приказал связать его и рассечь мечом) сказал перед смертью: «Сердце царя в руке бога, как потоки вод: куда захочет бог, туда и направит. И не найдётся нигде преград потоку, низвергшемуся с гор, и нет воли, противостоящей воле божественной». Произнося эти слова, обречённый старец смотрел на него без злобы, но и без страха. Пророк не боялся смерти. Царь отказался пощадить вещего бродягу. Старика убили.

Саул стоял на крыше дома и наблюдал, как воины, построившись, закинув за спину щиты и положив на плечо копья, элеф за элефом двинулись из лагеря в сторону Езрееля. Тяжёлые щиты из бронзы везли отдельно, либо нагрузив на ослов, либо в повозках, запряжённых верблюдами. Пыль поднималась клубами, солнце припекало сильнее. Саул неожиданно подумал, что надо позаботиться о доставке воды для войска.

Воздух сотрясался от громыхания окованных медью колесниц и повозок с грудами обожжённых глиняных шаров. В жутком гвалте соединились возгласы провожающих, скорбные выкрики женщин и плач детей, гимны левитов, песни уходящих воинов.

Их покрывал рёв боевых рогов, стук барабанов и бубнов, пронзительный свист флейт.

Подождав, пока войско удалится от Афека на достаточное расстояние, Саул сошёл с места наблюдения. Внизу растянулись друг за другом тридцать колесниц с тремя воинами на каждой. В одной из них находился Абенир в хеттском шлеме, у которого опускалось забрало с отверстиями для глаз. Кони нервно всхрапывали и ржали, будто догадываясь о предстоящем сражении.

Саул поднялся на свою колесницу. Бецер стоял рядом, держа, как обычно, несколько метательных копий. Возничий дёрнул вожжами, зычно гаркнул, и кони побежали рысью, фыркая и взмахивая хвостами.

Чуть в стороне, справа, катила колесница Абенира. Лицо главного полководца эшраэльского царя было мрачно. Такой же мрачной казалась гримаса Абенирова оруженосца Эпрема, славившегося меткостью стрельбы из аморрейского лука. Эпрем носил его у бедра в кожаном футляре, а длинные стрелы за спиной. Но сейчас сдвинутые брови на его воинственном молодом лице говорили о сомнении в успехе битвы. Идти против объединённого войска пелиштимских князей без ополчения всего Эшраэля было слишком рискованно. Но северные «адирим» не прислали своих элефов. Это знало всё войско Саула.

Войско шло, оставив в стороне Бет-Шан, уже захваченный отрядом пеласгов. Прибегал гонец от Янахана, сообщавший наблюдения разведчиков, выдвинутых вперёд. Янахан делал это, надеясь предупредить отца в случае внезапного нападения безбородых.

Под вечер войско Саула приблизилось к горам Гелбуйским, синеватыми волнами вздыбившимися неподалёку от Езрееля. Там находился лагерь пеласгов. Слышались какие-то невнятные стоны (может быть, стонали захваченные пеласгами пленники?). Раздавалось ржание лошадей. Изредка прилетали звуки человеческих голосов.

Конечно, лазутчики пеласгов оповестили пелиштимских князей о приближении эшраэлитов. В лагере возникло движение. Вспыхнули среди густого сумрака факелы. Очевидно, князья приступили к боевому построению воинских частей, чтобы с утра начать наступление.

Однако Саул не велел сооружать свой лагерь. Во-первых, стала бы слишком заметна скромность его размеров, по сравнению с огромным лагерем пеласгов. Во-вторых, не стоило затрачивать усилия для устройства шатров и распределения повозок.

Саул созвал тысяченачальников. Его план был прост. Ард со своими юдеями направлялся на левое крыло эшраэльского воинства. Шимониты, которые оказались вооружены похуже остальных, должны были приготовиться справа, на холмистом предгорье. К ним присоединятся те немногочисленные бойцы, что пришли от северных городов. Они тоже не могли похвастать вооружением и обученностью. Но Саул надеялся на их бесстрастное мужество. Эти люди не рассчитывали на успех и добычу. Они пришли умереть за бога Ягбе, чтобы посмертно заслужить его милость. Саул послал к ним старшим бывшего пастуха Доика-идумея. Этот косноязыкий грубиян в бою становился одержимым и не щадил жизни.

Лучших воинов своего войска он расположил в середине, на всём протяжении сомкнутых рядов. Саул предполагал вместе Абениром и Адриэлем принять здесь основной удар пелиштимского наступления. Тут же было место для царских сыновей.

— Нет, отец мой и царь, прошу тебя, не приравнивай себя к простому воину, — взмолился Янахан. — Это наше дело биться в первом ряду и подбадривать бойцов своим примером. Если стрела или копьё безбородых нанесёт тебе вред, воины сразу огорчаться и почувствуют растерянность, как стадо коз без круторогого козла, как косяк онагров без сильного жеребца.

Остальные военачальники поддержали Янахана.

— Взойди на высокий холм позади войска и смотри на сражение, — сказал ершалаимец Ард. — Во время боя мы будем поглядывать на тебя. Поставь возле своей колесницы шест с золочёной молнией — символом Ягбе. Умирая или побеждая, мы будем видеть, что наш бог и наш царь с нами.

Они разошлись к своим элефам. Саул поднялся на колеснице до середины возвышенности. Вместе с Бецером и пятью десятками стражи из преданных бениаминцев он взошёл на холм, поросший терновником и колючей травой.

Царь прилёг на куске войлока, постеленном Бецером, и накрылся плащом. Небо, земля и ветер молчали. Тишина царила во всём расположении эшраэльского войска. Саул не надеялся заснуть перед сражением, но неожиданно провалился в чёрную пропасть сна.

2

Солнце встало, и оба войска приготовились к сражению.

Стоя с Бецером на вершине холма, Саул смотрел на приближение пеласгов, двинувшихся от своего лагеря через пространство неширокой долины. Они шли стройными рядами в красногривых шлемах, выставив длинные копья, и были великолепны. Сияли плотная медь доспехов и круглые солнца ослепляющих щитов. Лезвия секир и мечей из наточенного синеватого железа вспыхивали и рассыпали искры отражённого света.

Впереди, на обитых медью колесницах, стояли с возничими и оруженосцами пелиштимские князья и начальники в синих и красных плащах поверх доспехов. Возничие сдерживали вожжами горячих коней, чтобы не нарушать строя.

Вся эта лавина пеших воинов, колесниц и пращников в коротких серых рубашках и яйцевидных египетских шлемах-касках медленно двигалась, приближаясь к растянувшейся ленте колеблющих копья и налаживающих камни для метания, волнующихся эшраэлитов. Среди нападавших не было бородатых арамеев и хананеев, никаких вспомогательных частей Анхуса, — только бритые, светлоглазые, русоволосые бойцы Пелиштима.

Хрипло взревели боевые рога, загрохотали, застучали тамбурины и бубны. Пеласги запели какую-то грозно-весёлую боевую песню и ускорили шаги. Вот всё ближе и ближе… Казалось, сейчас начнётся непосредственное столкновение. Но внезапно туча камней и обожжённых шаров из глины полетела как со стороны пелиштимцев, так и из рядов эшраэлитов. Все пригнулись и закрыли головы щитами, послышался дробный стук камней, ударяющихся о медные доспехи. Раздались первые стоны и крики боли, появились первые раненые и убитые…

Визгливо заржали кони, понеслись колесницы. С оттяжкой защёлкали тетивы эшраэльских луков, искривлённых, как бычьи рога, и больших, плавного абриса, луков пелиштимских. Стрелы взвивались молниеносными чёрными стаями. Пеласги побежали вперёд, стараясь не нарушать строй. Навстречу им наклонились острия эшраэльских копий.

— Хедад! — яростно закричал Янахан, метнув с колесницы три копья подряд, а с четвёртым устремляясь на ближайших противников.

Звон щитов и доспехов, треск копий, лязг мечей и секир, гулкие удары палиц, дикий вопль ярости, боли, страха, отчаяния и минутного торжества слились в шуме сражения, где сошлись на небольшом пространстве тысячи сильных бойцов.

Саул с вершины холма наблюдал за началом битвы со стиснутыми зубами и побледневшим лицом.