Выбираю таран - Людмила Жукова

По-2 доставил Лавриненкова на хутор Чаривный, где размещался аэродром его полка, и он издалека видел, как со всех концов летного поля спешили к «кукурузнику» узнавшие о его прилете товарищи. От души покачав вернувшегося героя, шутили по летной привычке, что Володька, мол, два месяца в отпуску погулял, теперь пора и за боевую работу. Спросили вдруг: «На чем тебя, взяв в плен, везли? Не на мотоцикле с коляской?»

Оказывается, в район, где упала «аэрокобра» Лавриненкова, друзья вылетали парами и четверками. Заметили и мотоцикл с коляской, планировали, но потеряли его след.

«Моя «кобра» под номером «17» ждала меня, как верная подруга», — вспоминает Лавриненков.

Но летать на ней дали не сразу. Держали на земле под предлогом, что после длительного перерыва нужно пройти тренировочные полеты с двойным управлением и отдохнуть. А на самом деле все понимали, что НКВД проверяет по своим каналам рассказ героя о пребывании в плену и у партизан. В эти дни как раз освободили Смоленск, и командир полка Морозов предложил слетать на родину: «Кто у тебя там остался?» «Мать, отец, три брата, три сестры… Все, если живы».

Он упросил пилота пересесть в заднюю кабину и сам повел самолет. Под крылом — обугленный мрачный Смоленск. Не впервые ему восставать из пепла военных разрушений. Отстроим и на этот раз. А вот поселок Ту-ринка, куда переехали родители из Птахино перед войной. Только бы оказались живы… Дает над домом один круг, второй, вглядывается в выбежавших из хаты людей. Это как будто сестры — Валя, Лида, Надя. А это бежит брат Коля. Догадались, может, что это он прилетел? А что матери и отца не видно? Сел на лужайке у картофельного поля. Обвешанный родней и односельчанами, двинулся к дому. Брату Коле отдал шлем и куртку, шел в гимнастерке со всеми орденами. Что скрывать, двадцатитрехлетнему парню, вернувшемуся с войны на побывку, хотелось покрасоваться перед земляками. Выбежавшая на шум мать так и обмерла и заплакала: «Володя! Сыночек! А я жду, жду… Душа изболелась: когда немцы в нашем доме стояли, один офицер взял твою фотокарточку, где ты в летной форме, и стрелял в лоб, в глаза… А я Богу молилась, чтобы ты выжил».

Отец, как оказалось, ушел в армию и, по возрасту не годясь для строевой, служит в тыловой части под Смоленском… Утром Владимир на подводе съездил к нему в часть, расположенную близ Красного Бора. Отцу дали сутки отпуска, и сын уже по-новому смотрел на немолодого солдата, устало вышагивающего рядом с подводой. А дома их ждал накрытый стол со скромным угощением, собранным со всех дворов. Картошка, клюква и грибы соседствовали с привезенной Владимиром невиданной здесь с довоенных времен провизией: тушенкой, сахаром, белым хлебом.

Утром отвезли отца в часть, и потянуло Владимира исполнить давнюю мечту — пролететь над родным селом Птахином, хоть и знал уже, что сожжено оно фашистами. Пролетел над обугленными хатами, послал прощальный привет — отстроим!

А «раму» все-таки он сбил! Было это близ города Николаева, перед сражением за Одессу. Линия соприкосновения советских и вражеских войск проходила по дельте Днепра. В 1944 году ушли в прошлое устрашающие налеты вражеской авиации и напряженное отражение их в неравных боях — теперь наши летчики все чаще вылетали на «свободную охоту» в поисках врага в воздухе и объектов для штурмовки — на земле. В те майские дни Лавриненков в паре с летчиком Плотниковым расстрелял транспортный «юнкере» с одного захода и впоследствии, определив трассу полетов бомбардировщиков, подкарауливали их и завалили еще несколько вражеских машин.

Сбитые самолеты, множество сгоревшей техники и взорванных эшелонов всполошили гитлеровцев, и они отправили на поиск советского аэродрома «Фокке-Вульф-189», — зловещую «раму». Немецкий самолет-разведчик надо было сбить немедленно!

«Фоккера» в сопровождении «мессеров» истребители встретили близ Голой Пристани.

«Я так разволновался, — вспоминает Лавриненков, — что ладони стали влажными от пота: в памяти еще свежо было тяжелое воспоминание о подобной встрече, что так трагически закончилась для меня. Неудержимый боевой азарт охватил все существо, но и чувство настороженности не покидало. На сей раз буду действовать осмотрительно. Подав команду товарищам атаковать «мессершмитты», я напал на разведчика. Самым главным в поединке с «рамой» было — разгадать ее маневр (это я запомнил на всю жизнь!). А уж потом пикировать на нее.

Очередь моего пулемета пришлась на этот раз по обоим фюзеляжам «рамы». Она потеряла управление и упала возле Голой Пристани».

Неподалеку взорвался «мессер», сраженный его товарищами. Этот воздушный бой отбил у фашистов охоту соваться в днепровские плавни, и советские летчики стали полными хозяевами этого района.

Полеты над Днепром и над знаменитым в русской истории островом Хортица, откуда веками грозили туркам запорожские казаки, охранявшие рубежи Руси, напомнили летчикам известное своей дерзостью письмо турецкому султану.

«А давайте вызовем фашистских «рыцарей» на поединок?» — предложил Николай Калачик. Написали несколько фраз по-немецки на листе бумаги, вложили в недействующий огнетушитель к бомбодержателю и сбросили на вражеский аэродром. Текст был таков: «Завтра в 12.00 ждем вашу четверку севернее Николаева. Нас будет тоже четверо».

Но ровно в 12.00 в квадрате неба севернее Николаева немецкие самолеты не появились. Зато когда наша четверка, проведя лихую штурмовку наземных объектов, возвращалась к дельте Днепра, на нее напали 12 поджидавших «мессеров».

Но наши «ястребки» после штурмовки наземных целей уже наполовину израсходовали боезапас, горючее тоже было на исходе — боя им не выдержать. Поэтому смелой атакой на встречных курсах пробились наши летчики через заслон «мессеров» и ушли домой, оставив вероломных «рыцарей» в дураках.

Еще в начале лета 1944 года 9-й авиаполк получил новые, необыкновенные по боевой мощи машины Ла-7. Американские «аэрокобры» где-то под Харьковом передали другой части (после войны все «аэрокобры», «томагавки», «киттихауки» были с благодарностью возвращены за океан).

Переучивался полк в Подмосковье. В свободное время ходили в театры, музеи, на танцы. Тогда и приметил герой Лавриненков юную москвичку Дусю. Но никаких обещаний на будущее решил не давать — далеко еще до победы, кто знает, как сложится его судьба?

А судьба, видно, зауважала с честью прошедшего тяжелые испытания героя, приготовила ему приятные сюрпризы: 1 июня 1944 года по радио передали Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении летчика Лавриненкова второй медалью «Золотая Звезда», а вскоре вышел приказ о назначении его командиром родного 9-го полка.