Разочарование. Пятый пояс - Михаил Павлович Игнатов

Я морщусь. Нужно было придержать это умение на потом. Кто же знал?

Через мгновение гримаса застывает у меня на лице, я ощущаю покалывание между лопаток.

Вот же дарсова задница! Мы здесь действительно не одни.

Я резко оборачиваюсь к схватке в стороне. Там мой слуга сражается с Алросом. Оба они покрыты кровью, оба осторожничают, но слуга лишь притворяется, пропустив несколько неопасных ударов.

Мне сейчас плевать на них, я впиваюсь взглядом в Седого и ору во всё горло:

— Ты! Это же ты продал меня?!

Седой оборачивается на мой вопль, недоумённо вскидывает брови, а я уже срываюсь с места, одновременно с этим толкая мысль:

— Подыграй! И подставляй руки!

Я лечу вперёд, Рывок несёт меня с такой скорость, что воздух не успевает расступаться с моего пути, я буквально расталкиваю его, раскидываю в стороны вместе с песком.

Так, в фонтане песка я и врубаюсь в Седого.

Рычу:

— Дарс тебя забери, Седой! Руки! Руки я сказал! Цепь!

Пронзатель впервые за сегодня роняет с лезвия синюю пыль. До Седого, наконец, доходит, он вскакивает с песка, вскидывает над головой руки, прикрываясь от моего удара.

Пронзатель с сочным звоном рассекает цепь.

Седого, лишённого техник, силой удара отшвыривает прочь, уносит от меня спиной вперёд.

Я кричу:

— Не сбежишь, предатель! Даже не пытайся! Я убью тебя, пока ты слаб!

Недобитые опомнились, мне в спину устремилось сразу с десяток техник, но я лишь прикрылся Панцирем, а сам снова рванул к Седому, барахтающемуся в песке.

Замер в двух шагах от него, вскинув над головой Пронзатель и буквально спиной, шкурой ощущая, как истекают последние мгновения.

— Руки!

Седой всё же выставил их.

Дарсов старый увалень. Кто так помогает? Неудобно, не попасть сразу по обоим браслетам. Но Пронзатель всё равно пошёл вниз. Делать-то нечего.

Когда-то давным-давно, в подземелье Древних, что пряталось под Полем Битвы возле города Приют, я уже сбивал с союзника похожие оковы. Там мне понадобился не один, и не десять ударов. Но и я тогда был слабей, да и оковы были из совсем другого металла, из металла, которым даже Клатир, Страж и кузнец был поражён.

Здесь и цепи, и браслету хватило одного удара Звёздного Клинка, который я насытил стихией до предела, до упора, до возникновения второго, пустого круга в обращении, который словно просил — добавь, впиши в меня символы просьбы к Небу, и я стану ещё сильней.

Браслет на правой руке Седого разрубило. Зацепило и плоть, но что мне, что Седому было на это плевать.

Уверен, он не хуже меня ощущает жалящее Прозрение и набирающий силу жар вокруг.

Седой вскинул руку с разрубленным браслетом, я перехватил Пронзатель, выворачивая лезвие, целясь во второй браслет.

Сила Седого на глазах увеличивалась, озеро его силы затягивалось тёмной водой, дно исчезло за мгновение, один браслет уже был не в силах ограничить его Возвышение, но мне, вернее, нам, для спасения нужно всё, что только есть у Седого.

Боюсь, самые страшные мои опасения сбылись.

Второй браслет лопнул, сдирая кожу и мясо с запястья Седого, и тут же над нами вспыхнуло полотнище защитной техники.

Через миг по нему замолотили огненные сгустки, возникшие из ниоткуда, рухнувшие с небес.

Грохнуло.

Скованные, лишённые своих сил Пиатрий, Лая, Агиш и Мирак — рухнули на землю, не сумев удержаться, в воздух подняло мелкий песок, забивая глотку.

Седой захрипел:

— Н-не удер-ржу, не успел наполнить. Дес-сять вдохов. Беги-и, мале-ец.

Я зло ощерился. Как бы не так.

Резанул мысленный вопль:

— Старший! Он ма…

Резанул и сорвался на хрип.

Вот и ответ, насколько силён духом и предан семье Ян один из моих новых слуг. Достаточно силён и достаточно предан. Сумел сказать два слова, прежде чем трёхцветный Указ наказал его за предательство. Почти. Почти выдал мой сильнейший козырь.

Я толкнул мысль ко второму, который ещё стоял на ногах:

— Упал. Молчать. Ни мысли, ни слова. Ждать приказа.

Сколько истекло? Два, три вдоха?

Должен, должен успеть.

Одно за другим созвездия в моём теле наполнялось духовной силой и стихией, сливаясь в одну технику.

Первое, третье, пятое, седьмое…

Ни в одной из своих тренировок в кисете я ещё не создавал эту технику так быстро. И если сейчас и думал о чём-то, так это о том, что за столько дней тренировок так и не успел довести её до познания. Жаль.

Но я всё равно успел. Успел с запасом. Сначала надо мной, Седым, Лаей, Пиатрием и остальными двумя вспыхнул мой Купол Прибоя, а только через вдох лопнул щит Седого, не выдержав напора огня.

Я удерживал Купол Прибоя, ощущая, как гудят от напряжения меридианы, пропуская через себя десяток форм духовной силы, слыша, как хрустит от ударов огненных сгустков сам Купол, видя, как на нём то появляются, то исчезают трещины.

Теперь хрипел я:

— Не скажу, сколько вдохов я удержу его, но тебе стоит поторопиться, Седой.

Тот рванул с запястья первый браслет, сдирая его с кожей.

— Сейчас, сейчас, малец.

Потянул, разгибая второй браслет, и поднялся с колен.

Краем глаза я видел, как почернела глубина его силы, стала непроницаемой, смертоносной.

Беда в том, что сейчас против нас равный ему противник.

Но есть два «но».

Как всегда.

Не слышал я, чтобы Ян так уж часто выходили за стены и бродили по Полю Битвы, выискивая себе равных противников и расчищая новые лабиринты в поисках ещё одного Ключа. Не уверен даже, что это поколение Властелинов семьи Ян, вообще, сдавали налог, который требовали сами с других жителей города.

К тому же, Седому и не нужно сражаться в одиночку. Лежат, скрипят зубами два новых моих слуги, которые выполнят любой мой приказ — даже ударят в спину своему старшему. Да и я сам никуда не делся. Пусть только Седой возьмёт на себя всю тяжесть сражения, покажет мне врага, а там мы ещё поглядим, кто кого.

Через миг я правда сообразил кое-что. Ведь, мало того, что новый враг мог прийти не один, так ещё и не все теневики и кулаки были убиты.

Седой глухо, сквозь зубы сообщил:

— Всё, я ушёл его убивать.

Мог бы и не говорить. Трудно не заметить того, как Седой размазался в призрачную тень, скользнув сначала к телу Алроса, затем к пятящимся теневикам и дальше.

У Алроса с пояса исчез меч и кисет, теневики рухнули на песок, заливая его кровью, а потом в сотне шагов от нас вспыхнул огонь.

Седой, в отличие