Фантастика 1990 год - Владимир Фалеев

“Ты заварил там кашу,- говорил шеф,- я не забыл”, - намекая, что мне нужно ее расхлебывать. И где? На Бактриане!

В смутной и неясной среде, на пустынной планете, на пружинистой обманчивой поверхности которой я проложил первые следы. Низко нависшее небо с неторопливо перемещающимися тучами. Рассеянный, равнодушный, тяжелый свет карликового солнца, ползшего невероятно медленно к горизонту и почти все время скрывавшегося за низким пологом мутных туч. Именно такой я впервые увидел Бактриану. “Покой, невозмутимый покой”,- подумалось мне. Невозмутимый покой…

Я еще не чувствовал себя в полной норме, голова слегка кружилась, но то, что я увидел за иллюминатором, выглядело вполне безмятежным и безопасным местом. И я решил - после быстрой проверки записей приборов, сделанных во время моего сна,- рискнуть, совершить короткую разведывательную прогулку. Я спустился по траповой лесенке и пошел так, чтобы космический корабль постоянно находился за моей спиной. Время от времени я оборачивался и поглядывал на него, чтобы не потерять направления. Передо мной была неровная местность, С одной стороны виднелись далекие голые склоны, может быть, склоны угасшего вулкана. С другой - ядовито ржавели странные грязные озера. По мере приближения к ним почва становилась все более вязкой, и я шагал со всей осторожностью, страшась неведомой ловушки. Приборы уже исследовали окружающую среду, и я знал, что опасность грозит лишь на определенном расстоянии от этих озер или болот. Почва была настолько эластичной, а иногда настолько скользкой, что мой инстинкт самозащиты срабатывал не сразу…

И вот тут-то я натолкнулся на собственный космический корабль и буквально остолбенел, не понимая, как я умудрился потерять направление. Ибо, идя по прямой линии, постоянно имея корабль позади, я неожиданно вернулся к исходной точке, куда я мог попасть (основываясь на теоретических знаниях, которыми вооружила меня Земля), только описав той или иной формы круг. Инстинктивно я обернулся назад, но мглистое марево, поднявшееся из болотистых озер, снизило видимость, и я ничего не мог разглядеть. А передо мной незыблемо стоял мой корабль. Корабль был мой, и все-таки чего-то в нем не хватало. Уставившись на него, я размышлял, что могло с ним случиться за время моего недолгого отсутствия. Вскоре.я сообразил, что у корабля не было выходного трапа. А ведь я спустился по четырехступенчатой металлической лесенке. Но сейчас - или, вернее, тогда - у корабля не было лесенки. Кто-то или что-то убрало лесенку-трап. Иного объяснения в данный момент не находилось.

Крайне удивленный, я, позабыв об осторожности, бросился к кораблю. Бесспорно, это был мой корабль, я признал его сразу же, все было на месте. Чтобы добраться до выходного люка, контуры которого слегка вырисовывались на побуревшей от прохождения сквозь атмосферу оболочке, не требовалась лесенка.

Корабль стоял на опорах, высота которых доходила мне примерно до плеча. Я попытался открыть люк, нажав на автоматическую кнопку. Люк не открывался, даже не дрогнул, намертво застыв в своей рамке. Помню, что, обозлившись, я принялся колотить кулаками по люку. Было странно и непонятно, почему не действовала автоматическая кнопка, которая, казалось, служила простым украшением, бесполезным атрибутом оболочки корабля. Не понимал я, не понимал, почему не действовала кнопка, почему не открывался люк, составлявший, по-видимому, единое монолитное целое с оболочкой! Немного позднее все разъяснилось, но в тот момент я верил, что вижу свой корабль. Под воздействием мрачной перспективы навсегда остаться снаружи я продолжал ломиться в люк или, скажем теперь, подобие люка. Так я и ломился, пока, решив найти подходящий булыжник, не стал оглядывать опоры, влипшие в склизкую почву, а потом, подняв голову, ошеломленный почти до безумия, увидел, честно говорю, еще один космический корабль!

Всего их было шесть, сделавших посадку на голом, неровном плато, на краю которого начиналась извилистая долина. “Сделавших посадку!” Я выразился неточно. Они просто-напросто были “посажены”, воткнуты в желатинообразную почву планеты. Все шесть выглядели точь-в-точь как мой корабль. На мгновение я растерялся. Кто знает, что произошло? Может, вслед за мной космическая эскадра произвела посадку на Бактриане.

Но кто и зачем мог ее послать? Я с трудом приходил в себя, но, кажется, уже тогда сообразил кое-что. Все космические корабли были наглухо закрыты, не чувствовалось ни малейшего признака жизни. Я терялся в догадках, не будучи в состоянии объяснить их появление, их присутствие, если Бактриана действительно была необитаемой, а я - единственным живым существом, землянином, прилетевшим сюда.

Между тем мглистое марево поползло обратно к озерам и остановилось над ними (впоследствии я убедился, что существовала определенная периодичность “дыхания” глубин планеты, причем почва и вязкая жидкость озер в одинаковой мере, повидимому, способствовали этому явлению). Обернувшись назад, я увидел в рассеянном свете карликового солнца мой, настоящий корабль. Однако около него стояли еще два, и лесенки у них были спущены, немного не доходя до поверхности. Я помчался туда, страшась какой-нибудь беды. И особенно пугала меня мысль, что если я опоздаю, то легко потеряюсь среди одинаковых кораблей и не смогу отыскать свой собственный. Наконец, тяжело дыша, я добрался до корабля, нажал кнопку: люк мгновенно открылся. Помню, что, очутившись внутри, я тщательно задраил люк и изнеможенно упал в пилотское кресло.

Прошло немало времени, прежде чем охвативший меня страх исчез. Я успокоился и принялся размышлять обо всем случившемся, постепенно приближаясь к истине. Приходилось согласиться с невероятным и невозможным на Земле явлением, а именно, что Бактриана, скучная, неинтересная планета, на которую никто не горел желанием лететь, обладала необъяснимым свойством воспроизводить и размножать предметы, с которыми она вступала в контакт.

– Ты с ума сошел?! Хочешь скомпрометировать весь институт?! - орал шеф, когда по возвращении я изложил ему подробности и высказал гипотезу, которая, кстати, была гипотезой только на Земле. Для меня же это была кошмарная реальность, пережитая мною на Бактриане. В просторный, светлый, с огромными окнами кабинет шефа воспроизведенные и размноженные космические корабли, как, впрочем, и другие “творения”, не могли попасть. Что бы я ни отдал тогда, когда моя правдивость вызвала недоверчивое сомнение, что бы я ни отдал, лишь бы иметь в руках один-единственный экземпляр, воспроизведенный согласно моим восковым фигурам-образцам! Но я привез достаточно приборных записей и фильмов, которые сотрудники института анализировали, прочитывали, прокручивали с ошарашенным видом. В конце концов они были вынуждены признать мою правоту, убедительно доказанную привезенным мною материалом. Даже шеф при всей своей упрямости согласился - последним - с существованием удивительных свойств Бактрианы, хотя какая-то нерешительность проглядывала в нем; он подписывал мой доклад и отправлял его в информационное хранилище института. “Ты малость разыгрался там!” - с упреком сказал он, но все же подписал. А вскоре по неизвестным для меня соображениям Бактриана была вычеркнута из списка текущих исследовательских работ. Шеф ждал громких протестов с моей стороны (о чем я узнал позднее), но мне и в голову это не приходило. Я облегченно вздохнул, поскольку не требовалось возвращаться туда, откуда я еле-еле унес ноги.