Веду бой! Смертный бой - Федор Вихрев

— Так, тарщ майор, мы же у себя в тылу. Да и один я.

— В тылу? — от злости даже не сразу нахожу, что сказать, и лишь показываю рукой в сторону недалеких вспышек и гула, в который сливаются звуки недалекого фронта, доносящиеся до нашей поляны. — Охренел, товарищ солдат? Думать разучился? Голова у тебя для того, чтобы в нее есть? Сколько тут до фронта, прикинуть, бляха, можешь? Ты думаешь, немцы хуже нашего спецназа в тылу воевать умеют? Про «Бранденбург-восемьсот» не читал?

— Нет, тарщ майор.

— Ну, а про Скорцени?

— А-а-а, слышал что-то. Это такой знаменитый у фрицев спецназовец был, со шрамом на роже. Главный диверсант Гитлера, точно. Он еще кого-то в Италии прямо из тюрьмы украл и американцам в тылу такой тарарам устроил, что они чуть назад из Франции не побежали.

— Хоть что-то знаешь, «студент прохладной жизни». Хотя и переврано, но и так ладно. И как ты думаешь, где сейчас Скорцени со своими диверсами бродит, если война только на нашем фронте?

— Неужели у нас в тылу, тарщ майор?

— Может, у нас, а может, у соседей. Но вполне может и у нас оказаться, а мне, как ни странно, тоже жить охота. Так что оружие разрядить, в землянку. С сегодняшнего дня — постоянный дневальный по кухне в МПД. Буду ходатайствовать о переводе тебя в пехоту. Там тебя мигом научат Родину и автомат Калашникова любить. Понял, боец?

— Так точно, тарщ майор! Разрешите вопрос?

— Разрешаю. Крайний.

— Разрешите остаться в части? Осознал я, товарищ майор, больше такого не повторится.

— Прямо сейчас и осознал? Что-то быстро. Ладно, подумаю. А сейчас марш к рации, вместе с радистом дежурить будешь, а то он что-то засыпает на ходу. Днем, похоже, не выспался. А вместо тебя придется Артюхину на посту стоять. Понял?

Бабенко заметно приуныл, Артюхин, немолодой, призванный из запаса бывший мотострелок, по сравнению с ним выглядит настоящим геркулесом и, по моим сведениям, не стесняется «воспитывать» молодежь даже с помощью мер, хм, не предусмотренных уставом. До дедовщины не доходит, тут я сразу предупредил, что приму все меры. Но пара затрещин, пока я не вижу, вполне может Ростиславу прилететь. И пусть найдутся штатские «правоотщипники», которые меня за это осудят. Да, армия иногда требует крайних мер воспитания. Некогда тут всех и каждого уговаривать, воевать надо. А есть, увы, люди, до которых все доходит только после трепки. А для «тех, кто в танке», напомню, что ветераны и дедовщина еще в армии Рима процветали вовсю. Что не мешало этой самой армии быть первой в мире. Просто нельзя доводить до крайностей и вовремя давить все криминальные проявления, типа «молодые работают, а деды отдыхают», избиения и издевательства, и все. Сложно, но можно. Главное, чтобы и сержанты и офицеры заодно действовали.

Опять я от волнения не о том задумался. Блин, а ведь точно, пора бы нашим и появиться. Впрочем, что-то такое слышно на фоне фронтового гула. Точно, вот он, характерный посвист вращающихся винтов и чуть слышный рокот турбин. Летят, бляха, оба летят!

Борта заходят на посадку и осторожно один за другим приземляются почти в центре поляны. Черт, показалось или действительно в борту «тридцать третьего» какие-то дыры? Ну-ка, бегом.

Точно, как минимум три или четыре пробоины вижу. Похоже на мелкие осколки. А вон и бортач вылезает, рука перевязана, блин. Наткнулись на истребители или зенитки поработали?

— Серега, ты что?

— Да, иху мать, никакого взаимодействия, блин, нету. Понимаешь, на обратном пути как раз за пару минут перед нами по немцам ночной БШУ белорусы нанесли. Вот эти гады и стреляли по любому силуэту в небе, мля! Мой борт, видишь, мля, осколками посекло. Хорошо, зенитка слабая, вроде нашей ЗУ-23, только и этого хватило. «Арбалет» в жопу, ПВД посекло, ДИСС, млять, не работает. Хорошо за ведущим дотянулись. Так что вашим парням работы, млять, привалило. Да и оружейников зови срочно, один НАР не вышел, млять, когда мы эту зенитку и все вокруг обрабатывали.

— Понял, Серега. Ты вон к медикам давай, а мы сейчас все сделаем. Так, всем от машины! Тягач убрать! Питание выключить! Смирнов, Васильев со своими, сюда! С правого пилона — невыход ракеты. Работайте!

Быстро оттаскиваем и маскируем первый вертолет. На нем почти никаких повреждений, осколки немного в районе хвоста обшивку посекли, и все. Хм. Интересно, насколько я помню, у немецких зениток малокалиберные снаряды только контактные, а тут осколочки. Интересно, самоликвидаторы сработали? Впрочем, я не оружейник, всего-то любитель, могу и ошибаться.

Ладно, будем делать ремонт. Черт, а ведь на следующее задание мне лететь, «тридцать третий» точно на сутки, а то и больше выбыл. Н-да, чего-то я не учел. Замучаюсь ведь не спавши. Днем ремонт и обслуживание, ночью — полеты. Надолго меня хватит?

Эх, уже светает скоро, на МПД лететь, а оружейники все возятся. Ага, наконец-то.

— Тарщ майор, все. Блок придется заново проверять, а НАР мы местным саперам отдали, они ее разоружат.

— Понял, Андрей. Молодцы. Так, все грузимся, сейчас на МПД эвакуируемся, а сюда белорусы прилетят. Так что не задерживаем, срочно, в темпе!

Улетаем, в иллюминатор успеваю заметить подлетающие белорусские «крокодилы», увешанные блоками и ракетами «по самое не могу», заходящие на посадку. Днем они отсюда работать будут, а мы сейчас домой, на место постоянной дислокации, ремонтироваться и отдыхать. Две группы заброшены, судя по довольному виду «бати» — успешно. Не завидую немцам, ха! Впрочем, и мне мало кто позавидует — впереди после практически бессонной ночи такой же день. Надо готовиться к завтрашнему «делу».

Да, забыл совсем сказать, что война — это когда очень хочется спать…

Выехали мы рано утром. Народ Истомин отобрал тщательно. Старшим в головной машине должен был идти прапорщик Прокопенко, мой соокопник по вчерашнему бою. В средней машине будет командовать сам Истомин, мне досталась замыкающая. Каждый солдат получил полный боекомплект, помимо штатных РПГ в каждую машину загрузили по несколько «мух», в каждый грузовик выдали по два ручных пулемета. Всего нас набралось человек сорок. Прокопенко даже пристегнул мне на автомат подствольник. Где он его взял — я не представляю, но на его «калаше» висел такой же. Я попробовал было отказаться, мотивируя тем, что видел такой девайс только издалека и не умею с ним обращаться, но прапорщик резонно возразил:

— А кому дать? Пацанам? Они тоже из него не стреляли. Бери, лейтенант, надеюсь, что не пригодится, — и провел со мной небольшой ликбез по пользованию подствольником.

Сами машины техники «оттюнинговали». Кузова и кабины прикрыли дополнительными листами металла. Пулю крупняка они, конечно, не удержат, но от «Калашникова» спасут. Бронетехники у нас не было, поэтому и пришлось придумать такой эрзац. Вчера эти недоброневики сопровождали бензовозы, гонявшие за топливом, и грузовики с новой порцией боеприпасов. Вертолеты тратили и то и другое с ужасающей скоростью. Зато теперь нашим летчикам будет попроще. Нам подвезли запас ПТУРов. Правда, не новые «Атака-В», которыми обычно загружались современные вертолеты, а более традиционные для нашей армии «Штурмы». По всей видимости, с украинских складов. Слава богу, что на новых машинах сохранилась обратная унификация со старыми боеприпасами. Теперь управляемые ракеты можно расходовать куда активнее.

Поначалу шли на приличной скорости, километров под сорок. Высылать вперед дозор смысла не было, маловато нас для этого. Поэтому просто шли с увеличенными интервалами на расстоянии прямой видимости.

На этот раз я устроился в кузове. Одно дело ехать в большой колонне в сопровождении бронетехники, а другое — когда от тебя и твоих солдат зависит, кто в колонне останется жив, а кто нет. Тут уж лучше не в кабине с комфортом сидеть, а там, где обзор получше.

Ехали на юго-восток. Новый аэродром, по замыслу командования, должен был быть не только удаленней от линии фронта, но и находиться в стороне от направления удара Клейста. Благодаря туману вчера упрямый немец сумел продвинуться достаточно сильно. Теперь наш старый аэродром оказался слишком близко к переднему краю. Сегодня синоптики, поколдовав в своих миллибарах-изобарах, обещали погоду миллион на миллион, так что темпы продвижения Клейста должны снизиться. Да и долгожданные резервы, как нам сказали в штабе, уже подтягиваются. Даже свежая танковая дивизия идет. Большая война вынудила наших генералов частично вернуться к дивизионным структурам.

Дороги вокруг словно вымерли. Нам не встретилось ни одной машины. Два дня назад, когда мы колонной шли на нынешний аэродром, движение было куда активней. Безлюдными выглядели и те деревни, через которые мы проезжали. Жители то ли эвакуировались, то ли попрятались. Ни одного человека в населенных пунктах мы так и не увидели.