Мой враг, моя любимая - Вергилия Коулл

— Где Кира? — зарычал он, надвигаясь с пистолетом на «красноповязочника». — Где охотница?!

Тот лишь затряс головой. Тогда Ивар сменил тактику.

— Где Виктор? — прищурился он.

Лицо у «красноповязочника» вытянулось, но он не собирался сдаваться так просто.

— В этом пистолете особые пули. Не веришь — задумайся, почему два твоих товарища не отвечают, а их фамильяры исчезли. Не скажешь, где твой гребаный дружок — получишь такую же.

Аргумент не мог не подействовать. Дрожащей рукой парень указал на покосившийся шкаф. Прыжком Ивар подскочил, рванул дверцы… и оказался лицом к лицу с предателем. Виктор сжался в комок и, похоже, всерьез собирался переждать нападение. Он трясся, как осиновый лист на ветру. На пол что-то закапало. Приглядевшись, Ивар понял, что лекхе обмочил штаны. Он занес руку, но испытал такой приступ брезгливости, что опустил ее, так и не ударив противника.

Зря он это сделал. Комната перевернулась перед глазами. От удара об пол пальцы непроизвольно разжались, и пистолет проехался по доскам в сторону. Шакал Виктора бросился лапами на грудь, острые зубы клацали в каких-то сантиметрах от лица Ивара.

Одной рукой схватив фамильяра за шею, Ивар попробовал дотянуться до оружия, но грубый ботинок с хрустом расплющил ладонь. Тот самый лекхе, который до этого сидел в центре комнаты, теперь возвышался над ним. Ивар почувствовал, как ломаются мелкие кости, но боль лишь увеличила ярость, а ярость придала сил. С нечеловеческим рычанием он отшвырнул шакала. Рывком перевернулся на живот. Схватил пистолет левой рукой. Выстрелил, едва уклонившись от тяжело рухнувшего тела.

Казалось, на это потребовалась целая вечность. На самом деле — пара секунд. Но топот ног по скипучим доскам пола указал, что Виктор бросился наутек. Ивар выругался. Все три пули были истрачены, а его главный противник до сих пор оставался жив!

Он вскочил на ноги, встряхнул на бегу правой рукой, словно это могло помочь костям срастаться быстрее. В дверной проем увидел, как ветровка «красноповязочника» мелькает в вечернем сумраке среди могил.

Ивар не помнил, когда бегал так быстро.

Догнав противника, повалил в траву, перевернул, уперся коленом в грудь. Нацелил пистолет в лицо. Блефовал. Возможность убить Виктора раз и навсегда снова была упущена.

— Дернешься — пристрелю, как твоих дружков. Увижу фамильяра — сделаю то же самое.

Несколько секунд Виктор смотрел на него немигающим взглядом. Потом губы растянулись в безумной улыбке. Ледяной и жуткой.

— Не пристрелишь, Хамелеон. Я — единственная ниточка к твоей любовнице. Остальных, кто про нее знал, ты сам только что убил!

Ивар не выдержал. Ткнул кулаком в зубы лекхе. Но тот продолжал загадочно ухмыляться.

— Сам убил всех, кто знал! Остался только я!

— Где она? — Ивар с трудом сдерживался, чтобы не превратить ненавистное лицо в кровавую кашу.

— Там, где ты ее никогда не найдешь. Надежно спрятана. Ты попался, Хамелеон. Убьешь меня — никогда не узнаешь, где она. Не убьешь… — Виктор тоненько хихикнул, — … все равно не узнаешь.

— Ты только что обоссался от страха, что я тебя найду в шкафу. И сейчас собираешься хранить гордое молчание, когда мой палец уже лежит на спусковом крючке?! — для верности Ивар вдавил дуло в лоб лекхе.

Безумный огонек в глазах Виктора пустил неприятный холод по спине. А ведь и правда не скажет. Что-то недоступное пониманию Ивара сквозило в этом взгляде. Нечто, заставлявшее подонка до ужаса бояться смерти, но переступать через себя, когда дело доходило до принципа.

— Где ты ее прячешь? — произнес Ивар уже тише.

— Сначала ты дашь мне жилу, потом я дам тебе ответ. И лучше поторопись. Твоя любовница может не протянуть долго в том притоне, куда я ее отправил, — Виктор облизнул губы. — Реально может копыта откинуть.

Словно по щелчку Ивару вдруг стали понятны причины похищения. Прежде он считал, что «красноповязочник» мелочно хочет усложнить ему жизнь. Но на самом деле, всему виной опять стала проклятая жила. Вечный камень преткновения. Сколько еще людей пострадают из-за нее?

За спиной мелькнули проблесковые огни полицейской машины, и раздался характерный сигнал. Видимо, соседи вызвали полицию, когда услышали выстрелы.

Воспользовавшись заминкой, Виктор с внезапной силой оттолкнулся, вскочил на ноги и дал деру. Ивар хотел броситься за ним, но свет фонарика брызнул, и прозвучала команда:

— Стоять на месте! Руки вверх!

Преследование «красноповязочника» сорвалось.

Ноги от полиции Ивар все-таки унес. Но последующие несколько дней превратились для него в пытку. Он не прекращал искать свою охотницу. Лекс и Байрон подключились к поискам, но тоже ничего не добились. Виктор, естественно, опять залег на дно. От отца больше не было смысла скрывать правду, и Ивар описал ситуацию в надежде, что тот подключит свои связи.

Время шло, но город, в котором он, казалось, знает все закоулки, поглотил охотницу, словно кит — мелкую рыбешку. Ивар забыл, когда нормально спал. Каждую свободную минуту продолжал ломать голову и гадать, куда могли спрятать девушку. Проблема осложнялась тем, что в какой-то степени у него были связаны руки. Ну не ориентировку же в полицию давать, как ее отец, в самом-то деле?!

Наконец, от бесконечного напряжения начали сдавать нервы. В один из вечеров Ивар понял, что точно убьет любого, кто попадется под руку, если не пойдет в ближайший бар и не напьется до беспамятства. Ему хотелось вытравить из себя боль от потери Киры, залить «огненной водой» беспокойство, которое сводило с ума. Превратиться в кусок бесчувственного мяса, неспособный ни о чем думать. Он понимал, что дает слабину, но надежды таяли с каждым днем, и все больше Ивар напоминал сам себе лягушку, барахтающуюся в кастрюле с кипящим молоком.

Рафинированный лоск дорогих заведений «не для всех» вызывал сейчас только приступ отвращения. Поэтому Ивар отправился в какой-то завшивленный стрип-бар неподалеку от гетто, чтобы раствориться среди местного сброда. По крайней мере, там никто не обратит внимания, если он напьется так, что уснет прямо за столом. Там это в порядке вещей.

Когда силуэты девушек на сцене стали расплываться, а бутылка почти опустела, Ивар уронил голову на сложенные руки и почувствовал блаженное расслабление. Ему привиделась Кира, но не в таком виде, в котором мерещилась в последние дни. Теперь его охотница призывно улыбалась. Ее влажные приоткрытые губы манили обещанием поцелуя. Ивар охотно подался вперед, склонился над нежным девичьим телом, распластанным на его собственной постели…

— Кира… Кира… — бормотал уже в полубреду.