Сборник новелл «На полпути в ад» - Джон Кольер

Раздумывая, она продолжала машинально выкладывать карты. Вдруг в глазах у нее посветлело. Она глянула повнимательнее — да. Тревожиться нечего. Карты яснее ясного показывали, что клиент ее, получив наследство, через месяц-другой погибнет внезапной и насильственной смертью. Так что он был вполне подходящим супругом.

Майра не стала терять времени.

— Вы, — сказала она, — судя по всему, стоите на перепутье. На одном пути вас ждут горе, нищета, болезни, отчаяние, тюрьма…

— Пойду другим путем, — сказал молодой человек.

— Это очень рассудительно с вашей стороны, — сказала Майра. — Но должна вам сообщить, что тут все не так-то просто. Другим путем, который ведет к богатству и счастью, вы можете идти лишь рука об руку с достойной женщиной. Есть у вас на примете достойная женщина?

— Эх, едриттвою! — расстроился клиент.

— Да, это жаль, — сказала Майра. — Потому что если вы найдете такую и если она брюнетка, недурна собой и носит тридцать пятый размер обуви, то вам только и нужно жениться на ней, и ваше будущее обеспечено. Совершенно обеспечено. Вот посмотрите. Деньги, деньги, деньги — это все вам от близкого человека. Да, но при условии, что вы женитесь на ком следует. Смотрите — это вы в отеле «Уолдорф-Астория». Это — во Флориде, Палм-Бич. Вот — в Саратоге, на курорте. Ого! Какой выигрыш на скачках!

— Леди, а леди, — сказал клиент. — Вы какой номер носите?

— Ну, — улыбнулась Майра, — могу и тридцать четвертый. Но обычно…

— Слышь, крошка, — сказал он, ухватив ее за руку. — Нам с тобой по пути. Вот смотри, видала?

Он скрестил пальцы другой своей руки и показал ей эту эмблему супружеского счастья.

Майра подавила дрожь.

«Когда он умрет, — подумала она, — мне достанется миллион, я заведу себе молодого киноактера, и все забудется!» Вскоре они поженились и сняли лачугу в трущобах Лонг-Айленда. У Лу были свои веские причины не болтаться на глазах у властей. Майра ездила гадать миль за двадцать, и ее засаленная колода кормила обоих — доколе смерть их не разлучит, оставив ее богатой вдовой.

Время шло, наследство не объявлялось, и громила муж начал горько попрекать ее. Мозгов у него в голове было очень мало, терпения меньше, чем у ребенка, и вдобавок он заподозрил, что его женили обманом. Был он также не чужд садизма.

— Может, ты вовсе и не та, на которой надо было жениться, — говорил он, изукрасив ее синяками. — Может, ты вовсе и не тридцать пятый носишь. Может, ты носишь тридцать шестой. Денег никаких не видать, а ты вон вся изукрашенная. Ни кожи, ни рожи — одни синяки. Кончай волынку, давай мне развод.

— Не дам, — говорила она. — По-моему, браки совершаются на небесах.

Разгорался спор: он утверждал, что, по его сведениям, дело обстоит как раз наоборот. В конце концов, у него мутилось в голове от собственной тупости; он с руганью швырял жену оземь и выбегал во двор, где выкапывал глубокую яму, смотрел в нее до упаду и снова закапывал.

Шли месяцы, и Майра сама стала сомневаться, уж не подвела ли ее на этот раз Васкальская система.

«Вдруг никакого наследства так и не будет? А я-то хороша: миссис Кинг Конг, кормилица семьи. Пожалуй, все-таки вернее бы развестись».

Такие вот пораженческие настроения овладели ею в один сумрачный зимний вечер, когда она брела домой с парома. У себя на заднем дворе она провалилась в глубокую яму, вырытую ее придурковатым мужем. «Все, хватит», — подумала она.

Лу сидел в убогой кухоньке и расплылся ей навстречу в невиданной улыбке.

— Привет, милашка, — сказал он. — Как дела у моей лапушки женушки?

— Никаких милашек, — обрезала она. — И никаких женушек-лапушек. Не знаю, что за муха тебя, скотину, укусила, но у меня все решено. Пожалуйста, получай развод.

— Да что ты, сладушка, — сказал он. — Я это просто шутки шутил. Нипочем я с тобой не разведусь.

— Не ты, так я с тобой разведусь, — сказала она. — Давай без разговоров.

— А это надо, чтоб были причины, — сказал ее муж, нахмурившись.

— Причины есть, — сказала она. — Только заголюсь, покажу судье свои синяки — и живенько получу развод. Мое дело верное.

— Ты вот что, — сказал он. — Погляди-ка, тут тебе письмо. Может, еще раздумаешь.

— Ты почему его распечатал? — спросила Майра.

— А поглядеть, чего там внутри, — простодушно признался он. — Да ты почитай, почитай.

— Дядя Эзра умер, — сказала Майра, пробегая глазами по строчкам. — И завещал полтора миллиона долларов — МНЕ! Ух ты, ничего себе старик накопил! Да, а карты-то, значит, соврали. Наследство тебе выпадало.

— Чего там, — сказал Лу, поглаживая ее шею. — Муж и жена — одна сатана, верно?

— Нет уж! — радостно воскликнула Майра. — Богатая! Свободная! Пока нет, ну, за этим дело не станет.

— А мне чего делать? — спросил муж.

— Пойди залезь на дерево, — посоветовала Майра. — Тебе в самый раз по деревьям лазать.

— А, ну я так и думал, — сказал он, плотно обхватив ее горло. — Доллар у меня зажилила за гаданье, ах ты! Ладно, не хочешь по-хорошему, давай как по писаному. Значит, после смерти близкого человека, а? Нет, не соврали карты!

Майра не успела ни поблагодарить его за оправдание Васкальской системы, ни предупредить о внезапной насильственной смерти, которая его ожидала.

НЕВИДИМАЯ ТАНЦОВЩИЦА СО СТРЕТФИНА

В Коннемаре я снова добрался до Боллимолли и снова снял номер в гостинице «Дойл». Распаковал сумки. В номере пахло океаном и сырыми полотенцами. В камине скопилась горка песка — осыпался с чьих-то ботинок. За окном стемнело, в дюнах куражился ветер, терзал поверхность океана. Я спустился в бар.

За стойкой стоял сам Дойл и разглагольствовал об острове, о Стретфине.

— А вот и джентльмен, — сказал он собеседнику при моем появлении, — который вам подтвердит: столько морских птиц вы не увидите нигде в мире, здесь они и размножаются, и выводят птенцов — это настоящее чудо света.

— Несомненно, — согласился я.

— Этот джентльмен приехал из Америки, — указав на незнакомца, обратился Дойл уже ко мне. — Путешествует, скорбит над могилами своих прародителей.

Американец крепко пожал мне руку.

— Томас П. Раймер, — представился он. — Хочу заметить, сэр, что о подобной красоте мне доводилось — только читать, смотришь вокруг и сам себе не веришь, что так бывает.

— Я тоже приезжий, — сказал я. — Да, романтический уголок, ничего не скажешь.

— Романтика, — повторил он. — Не говорите мне о ней. Я из тех, кого называют трезвыми бизнесменами, но вы даже представить не можете, что сделал со мной этот старый Изумрудный остров! Какие романтические струны разбередил в моей душе… Ничего безнравственного, конечно. Надеюсь, вы поняли меня правильно.