Путешествия. Дневники. Воспоминания - Христофор Колумб

В домах были подвешены человеческие головы и корзинки с людскими костями, а сами постройки были лучше, чем те, которые он видел во время первого путешествия. В домах было больше необходимой утвари и пищи.

В воскресенье, в десятый день ноября, адмирал приказал поднять якори и поставить паруса, и вдоль берега острова Гвадалупе отправился на северо-запад на поиски Эспаньолы. И он дошел до очень высокого острова, который назван был им Монтсеррат[238], так как очертания его были похожи на контуры утесов этой горной цепи.

И с берегов Монтсеррата он увидел красивый остров с обрывистыми берегами, и так круто они спускались к морю, что казалось, будто подняться на них можно лишь с помощью лестниц или веревок, заброшенных сверху. Он назвал этот остров «Санта-Мария-ла-Редонда» (Св. Мария Круглая), а другому острову близ него дал он имя «Санта-Мария-Антигуа» (Св. Мария Древняя), и берега этого острова в длину тянулись на 15 или 20 лиг.

Оттуда можно было разглядеть на севере много других островов, очень высоких и поросших густым лесом. Близ берегов одного из них, названного «Сан Мартин», адмирал бросил якорь. Когда же якорь поднимали, на одной из его лап нашли, как показалось морякам, куски кораллов.

В четверг, 14 ноября, адмирал бросил якорь у другого острова, которому он дал имя «Санта-Крус» (Святой Крест). Он приказал своим людям высадиться на берег и попытаться захватить языка из числа местных жителей.

Взяты были четыре женщины и два ребенка, а на обратном пути лодка встретилась с каноэ, в котором сидели четверо индейцев и одна индианка. Видя, что убежать им не удастся, они стали сопротивляться, причем индианка дралась наравне с мужчинами. Они стреляли из луков и ранили двух христиан, и женщина с такой силой пустила свою стрелу, что она насквозь пробила щит.

Тогда христиане стремительно кинулись к каноэ, опрокинули его и схватили индейцев; один из них, плавая и не выпуская из рук лука, метал из него стрелы почти с такой же силой, как если бы он находился на земле. У одного из них был отрублен детородный орган (instrumento generativо), и христиане решили, что это сделали карибы, желая раскормить его, как каплуна, и потом съесть.

Следуя от этого острова к Эспаньоле, адмирал встретил бесконечное множество островов, расположенных на близком расстоянии друг к другу. Наибольший из них он назвал «Санта-Урсула», а всем им вместе дал имя «Одиннадцать тысяч дев». Оттуда он пришел к другому большому острову, который был назван им «Сан-Хуан-Баптиста». Выше мы говорили, что индейцы называют один остров «Борикен», и именно этот остров получил имя «Сан-Хуан Баптиста».

В одной из бухт на его западном берегу, где вся флотилия занималась рыбной ловлей и где было выловлено много разных сельдей-бешенок (sаbalos) и большое количество бычков (lizas), группа христиан высадилась и направилась к домам, сооруженным с большим искусством, хотя все они были из соломы и дерева. Эти дома выходили на площадь, откуда к морю шла гладкая дорога, которая содержалась в хорошем состоянии и была подобна улице.

Вдоль нее тянулись тростниковые плетни, сверху украшенные зеленью, как это делается в лимонных и апельсиновых садах Валенсии и Барселоны. У самого моря стоял прочный высокий и крепкий помост, на котором могло поместиться 10–12 человек. Это, должно быть, было место игрищ сеньора всего острова или данной части его.

Адмирал же говорит, что ему не удалось повидать здесь местных жителей. Вероятно, все они сбежали, как только увидели корабли.

В пятницу, 22 ноября, адмирал дошел до первой земли острова Эспаньолы, расположенной в северной стороне на расстоянии 15 лиг от острова Сан-Хуан[239]. Оттуда он послал одного индейца [из числа тех, которых вез с собой из Кастилии], поручив ему внушить всем индейцам страны (а страна эта была провинция Самана) чувство приязни к христианам и поведать им о величии королей Кастилии и знатных диковинках кастильских королевств.

Индеец этот вызвался исполнить поручение адмирала с большой охотой. Но затем никаких вестей о нем адмирал не имел. Видимо, этот посланец погиб.

Адмирал проследовал дальше своим путем, и когда он дошел до мыса, которому в первом путешествии дал имя «мыс Ангела», навстречу кораблям вышли индейцы на каноэ с съестными припасами и другими вещами, желая вступить в меновый торг с христианами.

Направившись к горе Христа[240], адмирал послал к берегу лодку, имея в виду осмотреть устье реки, замеченной с кораблей. Здесь найдено было два мертвых тела. То были, как показалось людям адмирала, трупы старца и юноши. У старика горло было стянуто веревкой кастильской выделки, а руки и ноги были привязаны к бревну, имевшему форму креста. Но нельзя было установить, были ли мертвецы христиане или индейцы. У адмирала явилось подозрение, что все 38 христиан, или часть их, были убиты здесь.

Во вторник, 26 ноября, адмирал отправил в разные стороны гонцов, чтобы получить сведения о людях, оставленных в крепости [Навидад]. Приходили во множестве индейцы. Они вступали с христианами в беседы и держали себя свободно и без опаски, не проявляя ни малейшего страха. Приобретая куртки или рубахи, они называли эти предметы по-кастильски, давая понять, что им известно, как зовутся эти вещи на языке христиан. И эти слова и поведение индейцев несколько успокоили адмирала, и он пришел к заключению, что оставленные в крепости люди не были убиты индейцами.

В среду 27 ноября он вошел в бухту Навидад и бросил в ней якорь.

Около полуночи прибыло одно каноэ, переполненное индейцами. Каноэ подплыло к адмиральскому кораблю, и люди, которые сидели в нем, вызвали адмирала, громко повторяя по-кастильски его титул. Индейцев пригласили подняться на берег корабля, но все они оставались в каноэ до тех пор, пока сам адмирал не вышел на палубу. Тогда двое из них вступили на корабль и с великими церемониями передали адмиралу от имени короля Гуаканагари несколько золотых масок.

Адмирал спросил их о христианах, так как страдал, не зная ничего о судьбе оставленных здесь людей; и индейцы ответили ему, что некоторые из христиан умерли от болезней, другие же отправились со своими женами (и при этом со многими женами) в глубь страны.

Адмирал понял, и понял ясно, что все христиане были перебиты, но на этот раз скрыл свои опасения и отпустил индейцев, дав им бронзовые чашки (их было у него всегда много в запасе) и другие безделушки, желая задобрить Гуаканагари. Этим же индейцам в ту же ночь он вручил и иные вещи, и полученные подарки чрезвычайно обрадовали их.