Влюбленный лжец - Лола Кинг

тянутся к горлу, к окровавленным губам. Она вгрызается в кожу, кашляет снова и снова.

Она мертва, прежде чем я выхожу из оцепенения.

Я уже вижу заголовки газет.

Королева пчел колледжа оказывается убийцей.

Так вот как я буду жить? За убийство женщины, которая стала новой девушкой моего бывшего?

К чему было становиться идеальной, быть популярной, безупречной девушкой, если все мое падение свелось к этому? Убийство моего врага.

Мой левый кулак сжимается вокруг записки в моей руке, безнадежность растет внутри меня.

Это всего лишь маленький, окровавленный, порванный клочок бумаги с простыми словами.

Победа достается самым настойчивым.

— Меган, — прохрипела я. Горло сжимается, реальность ударяет меня сильнее, чем удар в живот. — О Боже, Меган.

Из моего рта вырывается всхлип, дыхание становится неглубоким.

Я слышу, как за спиной шуршат листья, кто-то подходит ближе, и могучее присутствие оседает рядом со мной.

Его рука ложится мне на макушку, властно надавливая и заставляя меня прислониться к его бедру.

— О, сладкая, — мурлычет он. — Что ты наделала?

Меня трясет от моих сильных криков, и я сухо выдыхаю, когда мой взгляд блуждает по ее мертвому телу.

— Ты сделал это, — хнычу я. — Ты сделал это… ты сделал это…

— Хм, да. Да. — Он гладит меня по волосам, и я, как ни странно, не сопротивляюсь, принимая его ободряющий жест. — Но эта фотография действительно показывает, что ты это сделала.

Что-то опускается между моими коленями, и я опускаю взгляд на светящийся экран. На снимке отчетливо видно, как я держу нож, выхваченный из руки Меган, и смотрю вниз на ее умирающее тело.

— Знаешь, что было бы ужасно неудачно, сладкая?

Я зажмуриваю глаза, слезы льются с такой силой, что я уже ничего не вижу.

— Если Гермес выпустит это фото.

Мои глаза снова распахиваются и встречаются с его глазами. — Это был ты.

Он кивает. Я сглатываю желчь, поднимающуюся к горлу.

— Ты подставил ее, чтобы Дюваль поверил, что именно она стоит за этим счетом.

Он снова кивает. — Если это может успокоить тебя. Все, что Меган получила, она заслужила.

И она заслужила, не так ли? Она была жестокой, оскорбительной, злобной, угрожала его отцу, причинила ему боль.

— Но я не заслужила, — говорю я, качая головой. — Я этого не заслужила.

— Я знаю. Мне жаль. — Он даже говорит это так, будто так и есть, но не забирает свою шантажирующую угрозу обратно. — Когда ты станешь моей, я все исправлю. Я обещаю тебе.

— Ты сделал это. — Мой голос едва слышен, но мне все равно. — Ты сжег весь мой мир.

Его рука снова ласкает меня, и он нежно берет меня за волосы, чтобы я смотрела на него, пока мой безнадежный взгляд устремлен в небо.

— Да. Возможно, сейчас самое время забрать свои слова обратно, детка. Потому что если об этом станет известно, за тобой будет охотиться не только полиция, но и весь Круг.

— Какие слова? — хнычу я, рыдания душат меня.

Он ухмыляется, и дьявол внутри него омрачает и без того чернеющий лес.

— Я бы не вернулась к тебе, если бы ты был моей последней возможностью на земле. Похоже, я — твой последний вариант. Ты уверена, что не хочешь выбрать меня?

Я поднимаю на него глаза, понимая, что эти слова будут преследовать меня вечно. Если только… если только я не выберу его.

И на этот раз у меня действительно нет выбора.

Он не заставляет меня насильно. Он помогает мне подняться, нежными руками отводит пряди диких светлых волос с моего лица и вытирает слезы с моих глаз.

И он не заставляет меня произносить заклинания. Не заставляет меня признать поражение. Он жалеет меня и просто говорит, — Может, мне отвести тебя обратно в наш дом, сладкая? Мы должны позвонить Зевсу и сказать ему, что ты передумала.

Я киваю, фыркая.

Хуже всего не то, что я проиграла.

Однажды я услышала, что люди, годами скрывающиеся от полиции, почти с облегчением смотрят, когда их ловят. Они больше не могли выносить страх. Постоянно оглядываясь назад, они понимают, что жизнь в паранойе того не стоит.

Это самое страшное. Это чувство облегчения, охватывающее меня. От Криса больше не убежать. Он поймал меня, и я наконец-то могу отпустить страх.

Глава 40

Элла

Born To Die — Lana Del Reay

— Твой брат дома? — спрашивает он, паркуясь перед моим домом в Стоунвью.

Я предполагаю, что он отвез меня сюда, а не в колледж, потому что хочет с ним поговорить.

Я киваю. Я не могу говорить с тех пор, как мы покинули лес. Я до сих пор не могу поверить, что он дошел до того, что подставил меня в убийстве. Я не уверена, что хочу об этом думать.

— Давай оба войдем. Я расскажу ему правду, чтобы он понял, что у тебя нет выбора. Пока я это делаю, ты возьмешь вещи и проведешь ночь у меня. Мы можем перевезти вещи из твоего дома в университет Сильвер-Фоллс в другой раз.

Я снова киваю.

— Сладкая. — Его хватка на моей челюсти мягкая, но такая собственническая. Он заставляет меня отвернуться от окна и посмотреть на него. — Все будет хорошо. Теперь ты в безопасности.

Он целует меня в лоб, а не в губы. Как будто дает мне время адаптироваться, хотя знает, что я всегда была его. Что было время, когда я была по доброй воле его. Что я не смогла забыть его, когда мы расстались. Что второй шанс, который он нам предлагает, — это то, о чем я всегда мечтала. Только… не так.

Я ничего не говорю. Я захожу в дом раньше него, и не знаю, почему он не идет сразу за мной, но я использую время с умом. Даже если это разбивает мне сердце.

Я спешу в офис отца, где, как я знаю, Люк усердно работает, пытаясь восстановить другую компанию, используя все контакты, которые у него еще остались. Что-то, чего он сможет добиться без денег отца и без помощи Круга.

— Элс, — восклицает он, вскакивая со своего места. — Где, черт возьми, ты была? Я пытался дозвониться до тебя. Я думал… — Его глаза расширяются, когда он видит, что я вся в крови. — Что случилось? Ты в порядке?

— Я в порядке. Это долгая история, — говорю я. Я бегу к нему, расстегиваю куртку его костюма и забираю у него телефон. — Крис здесь.

— Что? Что ты делаешь?

Разблокировав его телефон, я подношу палец к губам, чтобы сказать