Моё проклятье - Элен Боннет

только, что подруга снова загоняет хорошего парня в френдзону. А Дэйв хороший. У него не такой вспыльчивый характер, как у Итана. Уверена, что он умеет красиво ухаживать за девушками и не старается собрать коллекцию достижений.

— Как скажешь, — решаю оставить нравоучения при себе, потому что они никому не нужны.

Если Эльза и Дэйв решат, что хотят дать друг другу шанс, то так тому и быть. Но сталкивать их лбами — неправильно и может только оттолкнуть ребят друг от друга. А зная подругу, то она любитель сопротивляться.

На доли секунд становится легче дышать. Паника отступает.

— Чëрт! Никогда больше не давай надевать мне эти дурацкие туфли. Это не обувь, а настоящая пытка. Их по-любому придумал какой-то садист, — скулю от дикого дискомфорта.

Водить на высоченных шпильках — сумасшествие! А я — настоящая мазохиста.

— Они очень хорошо подходят под платье, и твоя задница выглядит чертовски сексуально, — Эльза прыскает от смеха, глядя на мою кислую мину, а после переводит взгляд на боковое окно. — Кнопка, ты готова?

Паркуюсь. Вдох-выдох, но совершенно не помогает. У меня начинается чëртова аритмия, а перед глазами появляются черные круги. Боль в ногах уходит на задний план, шум голосов, музыки замыливается, а по виску стекает капля пота. Меня прошибает озноб. Сомневаюсь, что смогу без посторонней помощи выйти из салона. Но мне жизненно необходимо сейчас, прямо сейчас оказаться в объятиях Итана и узнать, какого хрена, вообще происходит.

— Нет, не готова, — с трудом произношу, гипнотизируя ручку двери.

— Может, домой? — Эльза кладет руку мне на плечо, и я вздрагиваю, выныривая из минутного транса.

— Качаю головой, — сразу же выхожу на улицу, вытаскиваю пирог и направляюсь ко входу. Вот только не замечаю даже прохлады осени. Нахожусь, словно в вакууме.

Подруга идет следом, не отстает, и её присутствие хоть немного успокаивает. Наверное. Хотя…

Нихрена не успокаивает!

Встаю как вкопанная, не решаясь войти. Тело наливается свинцом, а громкие биты болезненно ударяют по голове. Дверь приоткрыта. Улавливаю женский смех, лязг стеклянной посуды и мужские голоса. Но не слышу того самого, который может одним словом успокоить или же, наоборот, убить. Только каким-то непонятным внутренним чувством знаю, что Итан там. Всё моё нутро стремится к нему. И в следующее мгновение меня, будто что-то дергает за невидимые нити, как марионетку, и я захожу внутрь.

В нашу сторону обращаются практически все взгляды присутствующих. Но по щелчку пальцем гости снова начинают заниматься своими делами. Все, кроме знакомых мне друзей Итана, Тиф, еще какой-то девушки, вроде Клэр. И, конечно же, Ньюмана.

Глаза растопленной карамели находят мои, и на его лице расплывается улыбка, а вместе с ней тяжелый груз падает с моих плеч. Лëгкие в миг наполняются кислородом. Хочется смеяться и плакать от скачка адреналина. Чувствовать опьяняющий запах кожи Итана, пропускать пряди его волос сквозь пальцы. Леон, дурак, испугал меня до чëртиков! Самое главное, что всё хорошо, и в глазах Итана всё еще взрываются фейерверки при виде меня. Он сам сплошной взрыв чистой энергии. Безудержный. Яркий. Обжигающий.

Он встает на ноги, быстро сокращая расстояние между нами. Пытаюсь сделать шаг навстречу, но Эльза больно вцепляется в руки и тянет назад.

— Что-то не так! Лилиан, давай уйдём?

Не понимаю, Разве она не видит, что всё дурацкая шутка? Леон любит шутить, и это его самая неудачная.

— Привет.

Открываю рот, чтобы поздравить своего парня с днем рождения, но он сразу же обрушивается на мои губы требовательным поцелуем. Пользуется возможностью, проникает языком, срывая лëгкий стон. Чëрт возьми, он никогда меня так не целовал. Итан одновременно клеймит, уничтожает и возрождает одним лишь поцелуем. Поцелуй цунами. Поцелуй сумасшествие. Поцелуй бездна. Так точно не целуются нормальные люди. Он будто готов меня проглотить и навсегда запомнить мой вкус. Если ему нравится такой напор, то я готова теряться в нём. Позволять порабощать себя одним взглядом. Губами. В этот момент на языке крутится самое неистовое желание сказать о своих чувствах. Все рецепторы работают на максимум, пытаясь впитать всё, что мне даёт Ньюман. На удивление, меня совершенно не волнует, что мы в центре внимания и даём для гостей бесплатный концерт. Ничего не волнует. Сейчас я полностью отдаюсь ему и стараюсь забрать права на него. Я его, а он мой. И эта мысль проходится по всему телу волной жара.

Губы горят огнём, а ноги ватные. Цепляюсь свободной рукой за напряжëнное плечо Итана, чтобы не упасть. Он отстраняется, а мой взгляд расфокусирован. Замечаю, что Ньюман что-то произносит, но из-за скачка давления слышу только свой пульс, бьющий по перепонкам. Не могу так быстро вернуться с той орбиты, на которую он меня только что забросил. Лёгкие жжёт от нехватки кислорода, словно я и правда нахожусь за пределами атмосферы.

— Что? — улыбаюсь, как дурочка, и думаю, что снова хочу его губы.

Везде.

Обдумываю план, чтобы пересмотреть порядок подарков. И лучше всё же начать с самого интимного. Встряхиваю головой, прогоняя шум, и резкие звуки моментально оглушают, а вместе с ними и холодный, безжизненный голос Итана:

— Ты уволена! Пошла нахрен отсюда!

Слова, как патроны, бьют наотмашь и выбивают практически весь кислород.

Это еще одна шутка?

Мотаю головой, а Эльза, что-то говорит и пытается меня увести. Но я не успеваю отойти. Ньюман ударяет по моей руке, в которой держу пирог для него, и он летит на пол, разлетаясь на кусочки. Так же, как и моё сердце.

— Ты уволена!

Разворачивается и уходит, а я хочу сдохнуть. Просто сдохнуть.

15 глава Итан

С самого детства не люблю дни рождения. Для всех нормальных людей это самый долгожданный праздник, но не для меня. По какому-то уродскому закону подлости всё самое плохое случается со мной именно в этот день.

В шасть лет, когда я ждал поздравлений от своих родителей. Специально прибрал игрушки и терпеливо ждал в комнате. Вот только никто ко мне не пришёл. Они просто забыли о нём. А я так и сидел голодным до поздней ночи, надеясь, что мама с папой сейчас зайдут и мы вместе задуем свечку. А они всё кричали, ругались, били посуду, заставляя спрятаться в шкаф и бесшумно плакать. В тот день что-то важное внутри детского сердца оборвалось, и я понял, что в нашей семье больше не будет всё как раньше. Мои руки дрожали, а внутри расширялась чёрная дыра, размером с бесконечность. Так больно понимать, что те, кого ты любишь всем сердцем, забывают