Секретарь лорда Демона - Мария Павловна Лунёва

— Да, как всегда: разорю того, обдеру этого, — я открыла рот, но он поспешил добавить: — Ни одна лошадь не пострадает, обещаю. Ещё пущу по миру тех, кто желал руками Лафилье убрать с пути завод берендеев. Не обещаю, что медведи останутся при своем имуществе, но предприятие их будет стоять и приносить прибыль... мне. Вернее, нам. В общем, есть чем заняться...

— Злодей, — выдохнула я.

— Да, — его улыбка стала шире, — но любящий тебя.

— Тогда ладно, — кивнув, я опрокинула его на спину и удобно устроилась на его груди. — Мне нужно будет подключение к интернету и список возможных вакансий.

— Зачем? — его ладони легли на мой зад.

— Буду творить свои злодеяния. Но об этом завтра. И вообще, ты же не хочешь, чтобы в приемной толпились неженатые оборотни и орки.

— Ага, — потянувшись, Инчиро взял одеяло и укрыл им нас. — Нет, не хочу. Они меня нервируют. Всё что надо — предоставлю, но...

— Обо всем завтра, — я снова зевнула и обняла его. — Сейчас спать.

Я скорее почувствовала его смешок. Закрыв глаза, наконец, ощутила то самое счастье, о котором так любят рассуждать люди. Тихое и безмятежное. Наполненное теплотой и светом. А ещё ароматом корицы.

— Орхана и Сеппа женишь первыми, — шепнул Инчиро.

— Угу, — промычала, проваливаясь в сон.

Глава 101

На поверхности высоких золотых колон, уходивших куда-то в небо, играл тысячами бликов солнечный свет. Он ослеплял и не давал сразу рассмотреть возвышающуюся впереди огромную трибуну. С нее на странную пару смотрели сотни глаз.

Люди, наги, оборотни, вампиры, тролли... Столько рас, что перечислить сложно. На каждом из присяжных — белый балахон и маска безразличия.

В зал вереницей заводили светлые и темные души, проходило немного времени, и их отправляли в следующее помещение под конвоем.

Куда и зачем, демонесса не понимала. И сколько бы ни прислушивалась — не могла различить ни слова, хотя и видела, как открываются рты присяжных. Как жестикулирует прокурор и угрюмо бубнит адвокат. К слову, один на всех. Лысеющий гном даже не смотрел на тех, кого защищает. Не оборачивался на них. И этот факт надежды на хорошее в сердце мадам Джакобо не добавлял.

Она наивно сжимала руку своего Траяра и мысленно готовилась к тому, чтобы защищать его так, как совсем недавно он защитил её. Душу женщины терзало глубокое чувство вины перед ним. Подвела! Все её легкомыслие и нежелание думать о последствиях. Словно бабочка, полетать бы да покрасоваться. На приключение её потянуло, а то бы сын сам не справился. А теперь что? Ладно демонесса уже смирилась, что пропащая, но что же каждый раз она тащит на дно в пропасть неприятностей за собой тех, кого любит.

Кто-то толкнул её легонько в спину. Обернувшись, мадам уставилась на сурового конвоира. Он недовольно морщился, поглядывая на её тролля. На талию демонессы тут же легла тяжелая и теплая рука её любимого.

— Ещё раз прикоснешься к ней — руки переломаю, — ровно произнес он стражнику, не оборачиваясь.

Тот оскалился, но спустя мгновение отвел взгляд.

Впрочем, мадам уже заметила, что их пара привлекает уж больно много внимания. Но при этом она искренне не понимала почему. Её мужчина - высокий и крепкий. Тонкие губы, ровные, аккуратные нижние клыки. Знали бы эти дамочки на трибунах, как сладко её Траяр целует — обзавидовались.

Взгляд демонессы внимательнее прошелся по троллю. Ну красив же. Высокий лоб говорил об уме, развитая мускулатура рук — о силе. Идеален. А что кожа зеленая, так тролль же. Наверняка его её рожки забавляют.

Следующая мысль, что пришла в её голову, огорчила. Просто она представила, какие у них могли бы быть дети. Полукровки. Наверняка мальчишки унаследовали мощь отца, а девочки... На глаза женщины навернулись слёзы. Жаль, что только сейчас, после смерти, в шаге от божьего суда она осознала, что хотела бы иметь дочь.

Зачем жила, спрашивается? Столько лет промотала зря. Огорчение сменила злость. На себя, конечно. Сама во всем виновата. По огромному залу пролетел звон. Стоящего впереди них мужчину-нага подхватили за руки и поволокли к таинственному выходу. Его мощный чешуйчатый хвост извивался и сворачивался в кольца. Он вырывался и, кажется, кричал, но мадам Джакобо не слышала ровным счетом ничего. Её потянули вперёд. Вздрогнув, она подняла взгляд на своего мужчину.

— Я люблю тебя, Трояр, — выдохнула, наверное, от страха, что не представится ей больше возможность поговорить с ним. — Прости, что подвела, я не хотела зла. Прости меня.

Он улыбнулся. Так тепло и ласково, что её сердце пропустило удар.

— Трояр из рода Даварков, тебе была дана возможность служить богам, расти и когда-нибудь занять место в высшем Совете. Ты был хорошим привратником, но оступился, — этот странный голос оглушил демонессу.

Покрутив головой, она уставилась на обвинителя. Высокий эльф даже не скрывал злобы.

— Расскажи нам, кто заставил тебя сойти с тропы служителя. Кто очернил твои помыслы и задурманил разум?

— Никогда не любила эльфов, — не удержалась мадам, — ну гадкие же слизни.

Она вроде и шептала, только вот слова её разлетались по залу подобно сирене оповещения.

— ЧТО?! — Обвинитель схватился за сердце. — Да как ты смеешь?

— А что? — демонесса пожала плечиками. — Имею право на свое мнение.

Тролль тяжело выдохнул и улыбнулся.

— Я влюбился, господин небесный Прокурор. Такое случается и с живыми, и с мертвыми.

По залу снова прошлись раздражающие шепотки.

Прокурор молчал, пафосно выдерживая паузу. Взгляд демонессы сместился на адвоката. Кажется, гном утомился, потому как, сложив руки перед собой, карлик сладко дремал.

Приподняв бровь, мадам хотела было ткнуть его пальцем в бок. Но что-то помешало. Жалость... Нет, сострадание. Она покосилась на присяжных, на судью, смотрящего в никуда. На гадкого эльфа. И не стала тревожить поверхностный сон гнома. Пусть отдохнет. У него вон ещё сколько дел — за ней и её троллем стояло немало душ, ожидая своей очереди. Может, кому-то из них он и способен будет помочь, но, видимо, не им.

— Любовь! — тем временем небесный Прокурор продолжал свой спектакль. — У привратника нет права на это чувство. Лишь долг! Служение! Променять его на такую глупость как... любовь!

Он скривился и с некой брезгливостью вздернул подбородок.

— Кхм...