Болтливый мертвец - Макс Фрай

— Это ты так рассуждаешь, — пожал плечами Шурф. — Богатый житель столицы Соединенного Королевства, Тайный сыщик, обремененный множеством дел, которые кажутся тебе по-настоящему серьезными и интересными… К тому же ты — человек, от природы не наделенный страстью к обладанию имуществом! А жизнь этих людей протекает исключительно в стенах дома, который они гордо называют «фамильным замком». Собственно говоря, этот дом — их единственное достояние. А бумаги для них не пустая формальность, а веское подтверждение того, что они — «Кутыки Хоттские», а не какие-нибудь безземельные голодранцы. Можешь мне поверить: они кому угодно глотку перегрызут, когда дело дойдет до дележа, в том числе и друг другу. Что уж говорить о чужаках, вроде нас с тобой! Кроме того, вспомни, что я рассказывал тебе о драххах: по их лицам можно сразу понять, кто чего стоит. Как тебе кажется, среди этих Кутыков есть просто добрые люди?

— Ох, вряд ли! — невольно рассмеялся я. — Эта дамочка, сестра Маркуло, по-моему, редкая умница, но добродушным ее личико никак не назовешь. Что касается старухи, судя по физиономии, она — воплощение мирового зла! А добрые люди… Ох, боюсь, что нет! Разве что дедушка и этот… поэт.

«Поэт»? — удивленно переспросил Шурф. — По-моему, здесь нет никаких поэтов!

— Босоногий, с венком на голове, — объяснил я. — Может, стихов он и не пишет, но вид у него самый что ни на есть поэтический!

— А, Йохтумапп, — понимающе кивнул Шурф. — Да, этот не злодей. Но таким человеком очень легко управлять. Если кто-нибудь додумается сказать ему, что мы с тобой приехали сюда специально для того, чтобы срубить все деревья в округе, у нас появится самый непримиримый враг. И довольно опасный: обычно такие вот сонные парни оказываются отличными лесными колдунами! Да и этот безобидный, как ты выразился, «дедушка» может в любой момент преподнести какой-нибудь неприятный сюрприз.

— Не думаю! — твердо сказал я. — Он всем своим видом давал понять, что нам не следует ночевать в башне, — разве ты не заметил? А потом предупредил меня, чтобы я не пил какую-то отраву из бутылки Пуреха.

— Да, пожалуй, ты прав. Мне он тоже показался славным человеком, — неохотно согласился Шурф. — Но в нашем нынешнем положении лучше считать смертельно опасными всех членов семьи, без исключения.

— Теоретически я с тобой совершенно согласен, — вздохнул я. — И насчет того, чтобы спать по очереди, спорить не стану: в таком деле действительно лучше перестраховаться… Ты лучше скажи вот что: мы сюда надолго приехали? Честно говоря, я думал, что на один день. Полагал, что ты посмотришь на дом, подпишешь какие-нибудь бумаги и мы поедем обратно…

— Макс, я действительно не знаю, — задумчиво сказал Лонли-Локли. — Дня три ты потерпишь? Мне нужно к ним присмотреться. К тому же существует одна небольшая тайна, которую нам с тобой предстоит раскрыть… Видишь ли, у покойного господина Хурумхи было четверо детей: дочка, эта умелая госпожа Ули, и три сына. А мы сегодня видели только двух сыновей. Самый младший куда-то пропал, и призрак, который приходил ко мне, чтобы отдать завещание, очень просил меня его найти. Он утверждал, что среди мертвых его исчезнувшего сына нет. Думаю, ему лучше знать: он ведь и сам мертвый.

— Вот оно как, оказывается! — я укоризненно покачал головой. — Получается, мы все-таки прибыли сюда, чтобы провести расследование. Так почему ты мне сразу не сказал?

— Ты и без того не слишком-то хотел ехать, — объяснил Шурф. — Мне показалось, что тебя можно соблазнить только обещанием приятного отдыха. Расследований тебе и на службе хватает.

— Вот злодей! — жалобно сказал я. — Ну и влип я с тобой, дружище! До сих пор мне, знаешь ли, казалось, что ты — единственный человек во Вселенной, которому действительно можно доверять…

— Доверять вообще никому не стоит, — менторским тоном заметил Лонли-Локли. — И не потому, что все человечество озабочено тем, как бы тебя провести, а потому, что человеческие поступки далеко не всегда соответствуют твоим ожиданиям — вот и все.

— Ладно уж, — вздохнул я, — пошли за одеялами. Только, чур, я первый сплю! Я проснулся на рассвете и уже с ног валюсь.

— У меня нет никаких возражений, — согласился Шурф, с непередаваемой нежностью покосившись на свою сумку, в которой лежали книги.

Судя по всему, он всерьез вознамерился перечитать их по второму разу. А там, глядишь, и по третьему — и так до тех пор, пока я не соберусь пополнить его дорожную библиотеку.

Мы поднялись наверх и вынесли из спальни все одеяла и перины. Я соорудил из них некое подобие вороньего гнезда в дальнем углу гостиной и уже собирался отрубиться, но мне не дали. Дверь, нерешительно скрипнув, открылась, и на пороге появились собаки: Друппи и говорящий Дримарондо.

— Макс, твой пес давно хотел тебе сказать, что он тебя любит! — торжественно сообщил мне Дримарондо. — Он воспользовался оказией и попросил меня передать тебе эти слова. Кстати, твой пес отлично понимает человеческую речь — куда лучше, чем другие мои родичи!

— А я никогда и не сомневался, милый, — улыбнулся я.

У меня, хвала Магистрам, хватило сил поднять руку и потрепать Друппи по мохнатому загривку.

— Ты уж передай ему, пожалуйста, — попросил я своего четвероногого толмача, — что я его тоже люблю, но спать хочу зверски, так что нежности отложим на завтра, если он не возражает!

На этих словах я закрыл глаза и отключился.

Проснулся я на рассвете, свежий, бодрый, почти счастливый и обремененный целой кучей гениальных, как мне казалось, идей. Зато Лонли-Локли не производил впечатления человека, довольного жизнью — скорее уж наоборот.

— Устал? — сочувственно спросил я.

— Да нет, что ты. Не думаю, что начну страдать от усталости, прежде чем наступит вечер. Просто мною овладело чувство сопереживания, — совершенно серьезно ответил он, выразительно помахивая перед моим носом томиком Кинга. — Я всю ночь снова читал об этих людях, и дело закончилось тем, что их в высшей степени странные проблемы стали моими… А проблем у них немало, и даже благополучный конец истории представляется мне весьма безрадостным. Насколько я понял, они начали забывать о пугающих чудесах, которые с ними случились. И, судя по всему, подразумевается, что вскоре эти люди забудут о них вовсе. Я подумал: возможно, в Мире, где ты родился, это — нормальное явление? То есть чудесные события случаются там со всеми или почти со всеми, но ваша память тут же прячет их в самый дальний чулан, чтобы никогда к ним не возвращаться. Как ты думаешь, такое возможно?

— Ужас какой! — искренне сказал я.