Рыцари былого и грядущего. Том I - Сергей Катканов

Сэр Эдвард говорил всё спокойнее и тише. Кажется, ничто не способно было привести его в состояние нервного перевозбуждения, даже если речь шла о самых важных для него и волнующих предметах. Теперь Сиверцев понял, почему Лоуренс подействовал на него магически, несмотря на устойчивое ощущение дискомфорта, которое он испытывал рядом с ним. Это была личность на редкость уравновешенная и сбалансированная. Это одновременно и манило, и отталкивало того, кто вечно пребывал «на нерве». Холодность и высокомерие сэра Эдварда оказалось отнюдь не внутренними его свойствами, а внешними проявлениями его гармоничности. Теперь Андрей заметил, что голос Лоуренса очень приятен, а улыбка совершенно обворожительна. В его открытости, искренности, так же как и в его суровости, не было ничего напускного. Просто это были две стороны одной медали.

Теперь Сиверцев жил в Гондэрском замке вместе с несколькими послушниками, так же получающими боевую подготовку. В Гондэре, как и в Секретум Темпли, была очень неплохая библиотека. Всё свободное время, остававшееся от боевых занятий и богослужений, он по-прежнему отдавал книгам. Теперь его более всего интересовала финансово-экономическая деятельность Ордена Христа и Храма.

Источники расходились во многом, но все до единого подчеркивали безупречную финансовую честность тамплиеров. Желающих полить Орден грязью было более чем достаточно, к тому же враги тамплиеров никогда не страдали недостатком фантазии, изощряясь в изобретении поразительно нелепых обвинений, но даже самые неутомимые генераторы клеветнических небылиц ни разу не пытались упрекнуть тамплиеров в финансовой нечестности. При этом честность первых банкиров Европы, ломбардцев, охотно ставили под большое сомнение, то есть финансовая добросовестность тогда, как и сейчас, отнюдь не была общей отличительной чертой торговцев деньгами.

Вскоре Андрей обнаружил хорошее подтверждение тому, что между боевым и финансовым стилем тамплиеров не было никакого зазора. Араб ибн-аль-Асир писал о том, что мусульмане, заключая соглашение с крестоносцами, как правило, требовали тамплиерских гарантий: «Рыцари Храма были благочестивыми людьми, которые засвидетельствовали свою верность данному слову». Что может быть дороже такой похвалы врага? Речь тут шла о вопросах военных, как правило, о заключении перемирий. При этом слово, данное врагам, тамплиеры хранили столь же свято, как и верность союзникам. Эмиры, порою, настаивали на участии в переговорах хотя бы одного тамплиера, зная, что исполнение данного им слова чести потом будет отстаивать весь Орден, всей своей мощью. А вот христианские хронисты частенько упрекали тамплиеров в слишком строгом соблюдении перемирий с мусульманами. Ну как же это не понять? Ведь это так выгодно — выждать подходящий момент и нанести удар в спину врагу, расслабленному перемирием. Правда, это немножко подло, происходит некоторый ущерб для чести, но ведь на войне все средства хороши, а победителей не судят, не правда ли? Тамплиеры так не считали. Честь и верность слову были для них превыше всего.

Естественно, с финансовыми партнёрами и даже с конкурентами на финансовом рынке они поступали ни чуть не менее честно, чем с противниками на войне. И ведь надо же — именно тамплиеры были самыми успешными вояками и финансистами своего времени. То что предательство и подлость выгодны, а потому без них никак не прожить — это выдумка подлецов. Предатели могут получать некоторые тактические преимущества, но долговременную, стратегическую эффективность может обеспечить только честность, что и было доказано тамплиерами.

Рассуждая о финансовых изобретениях храмовников, не многие задумывались о том, с чего это воинствующим монахам стукнуло в голову заняться банковской деятельностью? Мыслителям века сего этот вопрос и в голову не приходит, потому что тут им кажется всё понятно — человек начинает торговать деньгами, потому что хочет иметь их как можно больше. Но тамплиеры никогда не стремились иметь как можно больше денег, то есть это никогда не было для них самоцелью. У них была совершенно иная мотивация. Собственно говоря, на все сферы своей весьма разноплановой деятельности они имели одну единственную мотивацию — служение Господу нашему Иисусу Христу через служение Святой Земле, политой Его кровью.

Орден вырос из необходимости обеспечения физической безопасности паломников в Палестине, а отсюда для тамплиеров, отличавшихся широтой мышления, оставался один шаг до осознания необходимости обеспечения финансовой безопасности паломников. Практически сразу же после признания Ордена Храма в 1127 году у тамплиеров появился обычай давать деньги в долг паломникам. Тогда на Орден пролился «золотой дождь» многочисленных пожертвований, некоторые средства оставались свободными после покрытия военных расходов, отсюда, видимо, и родилась мысль ссужать паломников деньгами. В картулярии, который датирован октябрём 1135 года, приводится первый пример подобного займа, который был предоставлен некому Пере Десде из Сарагосы и его жене Элизабет. Благочестивые супруги писали: «Следуя нашей воле, мы отдаём Богу и рыцарству Ордена Храма наше имущество в Сарагосе: дома, земли, виноградники, сады и всё, чем мы там обладаем. Вслед за этим сеньоры Ордена Храма Соломона из милосердия выдадут нам 50 мараведи, чтобы мы совершили своё паломничество ко Гробу Господню. Они могут принимать на свой счёт бенефиции, которые извлекут из нашей собственности, а если, вернувшись, мы пожелаем вернуть собственность себе, тогда их 50 мараведи мы им выплатим».

Классический пример залогового займа, замаскированного двумя взаимными дарами, сделанными «из милосердия». По сути, доходы с имения, которые тамплиеры могли брать себе в период отсутствия сарагосских супругов, и были банковскими процентами, под которые тамплиеры дали в долг 50 мараведи. Процент маскировался, чтобы избежать обвинений в ростовщичестве со стороны Церкви.

Андрей задумался. Тут что-то было не так. То есть для современного финансиста всё было так, как надо — вполне естественное и обычное стремление обойти законодательные запреты, фактически проигнорировать закон, формально избежав даже намёка на его нарушение. Но в данном случае речь шла о церковном запрете, так неужели лучшие сыны Церкви могли упражняться в способах Церковь обмануть? Не говоря уже о том, что глава Церкви — Христос, а Его не обманешь, Он видит фактический грех, а не формальное соблюдение заповеди. Тамплиеры, надо полагать, не могли даже мысли допустить о том, чтобы перехитрить Бога. Что-то тут было не вполне понятно, и Андрей решил отложить этот вопрос на потом.

Сарагосский договор имел ещё куда более примечательную особенность — он был построен на безграничном доверии к тамплиерам. Такое доверие в наше время остерегаются оказывать даже самым близким родственникам. Во-первых, тамплиеры получали формальное право по возвращении супругов не возвращать им имение, которое, надо полагать, стоило куда больше, чем 50 мараведи. Ведь юридически передача была оформлена не как залог, а как дар. Значит, супруги не сомневались, что храмовники вернут имение по первому их требованию, полностью полагаясь на их честность. Во-вторых, во время отсутствия реальных собственников можно было эксплуатировать имение совершенно нещадно, стремясь выжать из него максимальный доход и тем самым угробить хозяйство. Говоря по-колхозному, можно было плюнуть на «план по молоку» и многократно перевыполнить «план по мясу», перерезав большую часть стада. Это ведь куда выгоднее, если стадо потом всё равно придётся возвращать. Не говоря уже о том, что можно было не вложить ни одного мараведи в необходимые текущие расходы по поддержанию хозяйства в надлежащем состоянии. Значит, супруги не сомневались, что тамплиеры будут обращаться с их имением бережно. Кроме того, супруги, надо полагать, понимали, что при такой форме договора тамплиерам становится выгодно, чтобы собственники сгинули бесследно по дороге. При этом, именно тамплиерам они и доверяли свою безопасность во время пути. Вообще-то достаточно опасно обзаводится партнёрами, которым выгодна твоя смерть, да ещё их же и нанимать в качестве охраны. Воистину, доверие к тамплиерам было абсолютным.

Этот договор был не только скрытой формой залогового займа, но ещё и скрытой формой завещания. Пере и Элизабет фактически передавали всё имущество тамплиерам в случае собственной смерти, видимо, полагая завещание имения христолюбивому рыцарству самым богоугодным способом им распорядиться.

Тамплиеры, не надо сомневаться, полностью оправдали доверие партнёров-пилигримов. Это следует уже из того, что такие залоговые займы стали традиционными, а значит, о честности тамплиеров распространилась добрая слава. Сохранился, например, договор от 6 июня 1168 года, согласно которому Орден выдал некому Раймунду де Кастеляру 100 мараведи для покрытия расходов на паломничество в Иерусалим под залог недвижимого имущества, которое должно было стать собственностью Ордена, если должник в путешествии погибает.