Кинжал и яд - Жюльетта Бенцони

— Ты славная девушка, Е Хо Нала… Завтра я пошлю сказать Жон Люю, что согласен, а потом обратимся к астрологам, чтобы узнать, какой день наиболее благоприятен для свадьбы. Теперь ступай к себе.

Е Хо Нала удалилась быстрым и легким шагом, почти скользя по выщербленным плитам старого дома, ибо ноги ее никогда не ведали пытки перетяжками — маньчжурских девушек не подвергали этому варварскому китайскому обычаю. Она направилась на кухню, где хлопотала дряхлая служанка — единственная в доме. Муянга принадлежал к знатному роду, но богатства не нажил, и обосноваться ему пришлось на аллее Прудов — в одном из самых бедных кварталов Пекина.

Прелестное личико Е Хо Нала оставалось по-прежнему бесстрастным, но сердце ее пело от радости. Она уже давно любила Жон Люя и много-много лун ждала этого дня, когда он попросит дядю отдать ее ему. Как она трепетала и боялась, что любовь другой женщины отнимет у нее этого красивого офицера Императорской гвардии!

Вскоре она покинет эту жалкую лачугу и переселится в небольшой, но очень изящный домик Жон Люя, расположенный прямо у стен Запретного Города . У нее будет по меньшей мере две служанки, а главное — она станет женой самого красивого мужчины во всем Пекине! Несомненно, этот апрельский день 1852 года следовало отметить белым камешком…

Снимая кожуру с громадной тыквы, предназначенной для супа, Е Хо Нала вдруг принялась мурлыкать себе под нос песенку. Старая служанка, занятая чисткой котла, рассмеялась.

— Твое сердце веселится, молодая госпожа. Значит, скоро будет твоя свадьба.

— Откуда ты знаешь?

— Старухам многое известно. А любовь видно издалека.

Е Хо Нала ничего не ответила, но на губах ее заиграла улыбка.

Внезапно снаружи, с маленького двора перед входной дверью, послышался глухой звук гонга. Старуха, бросив котел, поспешила на зов, подгоняемая не столько долгом, сколько любопытством.

— Недолго пришлось Муянге отдыхать после обеда, — пробормотала она сквозь зубы.

Вернувшись через несколько минут на кухню, старуха уже не смеялась. Бросив на Е Хо Нала быстрый взгляд из-под своих морщинистых век, она произнесла дрожащим голосом:

— Молодая госпожа, в дом наш приходил евнух из дворца с распоряжением от Сына Неба. Кажется, нашему императору пришла пора выбрать себе супругу и наложниц… Приказ этот относится и к тебе тоже. Завтра ты должна пойти в Запретный Город и дожидаться там, пока тебя вместе с другими знатными маньчжурскими девушками не представят нашему владыке.

Е Хо Нала замерла с ножом в одной руке и с наполовину очищенной тыквой в другой. На ее гладком лице, как всегда, не отразилось ничего, но сердце бешено забилось от внезапно подступившей тревоги. Думая только о своей любви к Жон Люю, она совсем забыла о молодом императоре и об этом древнем обычае выбирать жену из какого-нибудь знатного маньчжурского рода. И вот ее приглашают в императорский дворец! Она знала, что Муянга держит сейчас в своих высохших руках свиток с желтой печатью — императорский приказ, которого нельзя ослушаться под страхом смерти.

Старуха тревожно вглядывалась в юное лицо, опасаясь увидеть на нем выражение муки. Но ничего не заметила — разве что крохотные капельки пота выступили на нежном лбу, у самых корней густых черных волос.

Опустив глаза, чтобы скрыть слезы, девушка вновь принялась чистить тыкву. Привычные к труду руки не дрожали, но сердце ныло от первой и такой тяжкой раны.

— Быть может, тебя не выберут, — пробормотала старуха, желая утешить ее.

Е Хо Нала ничего не ответила, только бросила на служанку суровый взгляд. В душе ее происходила странная борьба. Она страдала при мысли, что ей придется отказаться от своей любви… и вместе с тем ее безграничная гордость восставала при одном лишь намеке на то, что другая девушка может стать избранницей Сына Неба.

Через несколько дней Е Хо Нала и еще двадцать семь девушек вошли в зал Престола Дракона, где их ожидал император Хиен Фон со своей матерью. Согласно установленному церемониалу, девушки должны были следовать друг за другом гуськом, не поднимая глаз: смотреть на Сына Неба было запрещено — за подобное преступление полагалась тяжкая кара.

У бронзовых дверей зала стояла императорская стража, и когда Е Хо Нала увидела Жон Люя, сердце у нее упало. По правде говоря, после прихода во дворец она почти забыла о своей любви. Все здесь было так ново и так чудесно! Вокруг нее суетились прислужницы, ей подарили великолепные наряды и драгоценности, а еда здесь была такой восхитительной, о какой прежде она и помыслить не могла. Во дворце было столько цветов и шелковых занавесей, столько резных столиков и изящных статуэток! Разумеется, Муянга был не в состоянии обеспечить племяннице столь изысканное существование, и Е Хо Нала отдала бы все, чтобы не возвращаться в жалкий дом на аллее Прудов.

Но при виде Жон Люя в красном офицерском облачении она вдруг ощутила страшную тоску, и роскошь дворца потеряла для нее всякое очарование. Теперь она видела только этого высокого стройного юношу с горделивой осанкой и прекрасным лицом. И от всего сердца вознесла мольбу богине милосердия Гуань Инь, чтобы ее не выбрали…

Жон Люй не смотрел на нее: он не имел на это права. Впрочем, двери затворились сразу же, как только девушки гуськом прошли в зал. Теперь следовало подчиниться воле судьбы, а судьба повелевала преклонить колени у подножия трона.

Опустив голову и уткнувшись взглядом в пол, Е Хо Нала почти ничего не видела — только золотые лакированные ступени трона, покрытые многоцветным ковром, и две пары желтых туфель, расшитых изумрудами и жемчугом. Туфли императора и его матери.

Между тем девушке очень хотелось взглянуть на молодого властелина. Интересно, как он выглядит? Разумеется, во всем городе возносили хвалу его мудрости, красоте и храбрости, но Е Хо Нала за свою недолгую жизнь уже успела убедиться, что так говорят о любом императоре, каким бы он ни был. Лесть входила в обя-, занности придворных. Нынешнему владыке исполнился двадцать один год — это было все, что она знала.

Распростершись на полу в своем атласном платье персикового цвета и молясь всем богам, чтобы не упала надетая на голову непрочная тиара, Е Хо Нала услышала, как главный евнух называет ее имя, возраст и род. В ней нарастал внутренний протест, и она вдруг ощутила безумное желание бежать из этого дворца, в котором внезапно начала задыхаться…

Однако вечером Е Хо Нала приняла императорский вердикт с обычным своим бесстрастием. Вместе с тремя другими девушками ее выбрали в качестве наложницы, тогда как супругой императора должна была стать ее дальняя родственница Сакота. Лишь когда прислужницы и евнухи удалились, принеся ей свои поздравления, она закрыла глаза. Рана в сердце ныла все сильнее. Отныне она будет вечной узницей Запретного Города…