Девятые Звездные войны - Гамильтон Эдмонд Мур

Тунуд с удовольствием попахивал сигаретой, давая время разыграться воображению аудитории.

— Представьте, как плохо будет потом мне! А как будете чувствовать себя вы!

Мысли рекрутов послушно побежали в указанном направлении, и все уныло кивнули. Тугуд благодушно продолжал:

— Впрочем, я не собираюсь обременять вас своими заботами. Моя задача — помочь вам пройти курс начальной подготовки, и мне хочется, чтобы вы видели во мне друга. Договорились?

Новобранцы рьяно закивали головами. Пис честно попробовал представить бравого юного лейтенанта своим другом, но внутренний голос громко твердил ему, что это не так.

— Что-то мне не нравится,— прошептал Райан на ухо Пису.— Сдается, не обязательно заканчивать курс начальной подготовки.

— А теперь, когда мы окончательно выяснили, кто есть кто,— спросил лейтенант,— мне хочется узнать, кто из вас так обидел сержанта Клита.

Пис успел подумать, что лучше всего не высовываться и остаться под дружеской защитой толпы, но тут же знакомая уже наждачная бумага заскребла по поверхности мозга. Одновременно толпа, не чувствуя ни малейшего желания защищать кого бы то ни было, мощной коллективной рукой вытолкнула Писа из своих рядов.

Стараясь выглядеть так, будто он вышел вперед исключительно по собственному желанию, Пис пошевелил пальцами и сказал:

— Это я, сэр. Рядовой Пис. Я совсем не хотел...

— Отлично, Пис!— прервал его лейтенант.— Поступок этот свидетельствует о твоей храбрости и умении быстро оценивать ситуацию. Подобные качества весьма высоко ценятся на передовой.

Взором, в котором не было ни капли жалости, Тугуд обвел толпу новобранцев.

— То, что Пис понял сразу, но что до вас доходит с трудом, это то, что нестроевой унтер-офицер-анахронизм, бесполезный придаток к современному армейскому механизму. В прошлом основной его заботой была дисциплина, он был, так сказать, промежуточным звеном между офицером и подчиненным. Но сегодня, когда в нашем распоряжении усилитель команд, все эти капралы, сержанты, каптенармусы становятся почти излишней роскошью. Они все еще существуют, но только затем, чтобы исполнять самые примитивные поручения. Ни одному человеку не присвоят чин сержанта, пока тот упорным трудом не докажет, что слишком глуп и труслив для любой другой работы.

Тугуд деликатно поднес сигарету к губам, затянулся, и взгляд его стал еще жестче.

— Вот смотрю я на вас, ребята, и мне кажется, что в вашем лице Легион получил, за исключением рядового Писа, конечно, целую кучу потенциальных сержантов.

Уязвленные новобранцы неловко переминались с ноги на ногу, и Пис, все еще обиженный на товарищей по несчастью за отсутствие солидарности, не мог сдержать высокомерной улыбки.

— Не слишком задавайтесь, рядовой Пис!

В голосе лейтенанта появились нотки неодобрения.

— Сержант Клит заперся в туалете и плачет, а это означает, что до завтра от него не будет никакого толка и часть его обязанностей придется взять на себя. На первый раз прощаю, но учтите, что издевательство над сержантом считается серьезным проступком, и влечет за собой соответствующее наказание. Некоторые из вас уже познакомились с твинкань-ем, но смею вас уверить, это ничто в сравнении с тем, на чем специализируюсь я...

Улыбка лейтенанта, пробивавшаяся сквозь клубы табачного дыма, выглядела в этот момент особенно неприятной.

— Вот теперь все ясно,— пробормотал Райан.— Лучше уж отдаться в руки закона...

— Отставить разговоры! За мной!— скомандовал Тугуд, подвел новобранцев к столу, на котором стоял прямоугольный ящик, и снял с ящика крышку. Любопытным взором предстало зеленоватое сияние, свидетельствующее о том, что перед ними — молекулярный дезинтегратор типа, которым пользуются домашние хозяйки для уничтожения всякого рода мусора. Семеро новобранцев нервно посмотрели друг на друга, потом на лейтенанта, чья легкая доселе улыбка распространялась уже на всю его мальчишескую физиономию.

— А вот эта часть нравится мне больше всего.— Пояснил Тугуд.— В каждой толпе новобранцев полно слишком хитроумных, которые надеются победить СИСТЕМУ... И каким же образом надеются они совершать? Ну конечно, подстегнуть память! Записочками. Пленочками. Кап-сулками.

Тугуд все еще улыбался, но компания новобранцев чувствовала себя под его взглядом, как под перекрестным огнем.

— Слушай мою команду! Все, у кого есть хотя бы какие-нибудь материальные напоминания о прошлом... приказываю — вынуть записи и бросить их вот сюда!

Щелчком отправив в дезинтегратор свой окурок, лейтенант наглядно проиллюстрировал команду. Сияние внутри на мгновение стало ярче, и окурок превратился в невидимую молекулярную пыль.

Ответом лейтенанту была мертвая тишина, длившаяся примерно три секунды. Пису она, однако, показалась бесконечной. Он глянул на Райана, Фарра. Лица их исказились до неузнаваемости — воля человека боролась со скребущим по разуму наждаком. Наконец Райан вытащил из кармана своего сверкающего зеленого костюма маленький конвертик и, уронил в застывший в ожидании ящик. Фарр проделал то же самое с клочком бумаги, а остальные — с разнообразными предметами, извлеченными из белья и из-под часовых ремешков. Переваривая напоминания о забытых преступлениях, дезинтегратор бросал на лицо лейтенанта Тугуда зеленоватые отблески, придавая ему мефистофельские черты.

— Вот так-то лучше,— произнес он благосклонно.— Искушение не мучит вас больше и вы знаете, что отныне полностью посвятили себя Легиону. Вы испытываете глубочайшее душевное умиротворение и довольство. Не так ли, Райан?

— Так точно, сэр!— проскрежетал Райан. Он отнюдь не выглядел человеком, наслаждающимся душевной гармонией.

Тугуд кивнул.

— И снова — отлично рядовому Пису. Он — единственный, кто пришел сюда с честным намерением отдать себя всецело Легиону. У тебя отец случайно не военный?

— Не знаю, сэр.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я не знаю, кто мои родители. Я вообще ничего не помню.

— НИЧЕГО?!

— Так точно, сэр! Я не помню НИЧЕГО, до того момента, как очнулся в операционной.

Это произвело на лейтенанта соответствующее впечатление.

— Наверное, Пис, ты был чудовищем, и нет в твоей жизни ни единого дня, не запачканного грехами или преступлением!

— Так точно, сэр!— с несчастным видом отчеканил Пис. Постоянные напоминания о том, что в прошлой жизни он был воплощением Антихриста, уже начинали угнетать его. Единственным желанием было забыть, что он ничего не помнит.

— Удивительно, но ты не похож на чудовище,— сказал Тугуд, вплотную приближая свое лицо к лицу Писа и пристально всматриваясь в него.— Или похож? Стоп! Кажется... не мог я видеть твою фотографию в газетах?

— Откуда мне знать?— огрызнулся Пис, теряя терпение.

— Спокойнее, Пис!— Лейтенант похлопал по опухоли на горле.— Не забывай об этом! Ты теперь в Легионе, а не в своей банде убийц и грабителей!

— Но, сэр,— запротестовал Пис,— не было у меня никакой банды!

— А откуда ты знаешь? Ты что, помнишь, что ее у тебя не было?

— Гм-м-м... нет.

— Вот видишь!— победоносно закончил Тугуд.

Уразумев, что лейтенант воспользовался уже знакомой ему логической ловушкой, Пис твердо решил не вступать больше ни в какие пререкания с офицерами, поднаторевшими в обращении с потерявшими память бедолагами. С надеждой он обратил свой взор в другую часть зала. Тугуд, словно поняв намек, приказал новобранцам подойти к стойке и экипироваться. Райан и Фарр, к которым вернулся дар речи, тут же принялись обвинять друг друга в провале их совместного блестящего замысла. Пис откололся от них и подошел к клерку, сидевшему под табличкой "ОБМУНДИРОВАНИЕ".

Клерк осмотрел его злобными желтыми кошачьими глазками, отошел к полке и вернулся, неся в руках пластиковый шлем и похожий на средних размеров чашку предмет, снабженный узкими эластичными решетками. Протолкнув из сквозь отверстие в металлической сетке, клерк снова впал в коматозное состояние. Пис повнимательнее рассмотрел артефакт меньших размеров и догадался, что это — зашитая чашечка для игроков в футбол.