Мир фантастики 2010. Зона высадки - Павел Корнев

— Особый отдел… по безвозмездной помощи… погорельцам, — хрипловато, с заминками подтвердил визитер. — Ну… фигурально. А на самом деле — того…

— Тоже Первач? — поинтересовался Засыпкин.

— Ну да, Первачев… Фамилия… — Посетитель замялся. И даже показалось Засыпкину, что слегка порозовел. — А если про это, то да. На вокзале баба уверяла: первач. Не бзди, говорит, первостатейный. Ну, я и конфисковал — путь-то неблизкий, вагоны битком, толкотня…

Засыпкин отвернулся к окну. Там боец чистил картошку. Гусь косился на его сапог.

— …ну а когда того, то и нет его. Маузер, патроны при мне, а мандата нетути, — бормотал приезжий. — Но я его запомнил, товарищ Засыпкин, у него вид такой, будто бы…

— Сергеев! — крикнул Засыпкин в открытое окно. — Ты сбегай маслица у Марковны попроси! С маслицем нынче картошечка будет. Ну? — обернулся он к посетителю.

— Что — ну?

— Что предпринимать будешь?

— Как что? Карать. Они же хлеб, суки, прячут. Перегоняют, пьют…

— А ты бы сам не запил со страху? Да ты на трупы их погляди. Упыри! Я велел их на ледник бросить.

— Карать есть первое дело революционной пролетарской дек-тат-уры, — веско произнес приезжий. — А иначе что? Разболтаются… Сегодня село поставки сорвало, завтра уезд. А опосля? Губерния? — Приезжий привстал, войдя в карательный раж, и даже собрался грохнуть кулаком по столу.

— А ты покажи-ка, друг любезный, мандат, — хладнокровно и даже словно прикрывая рукой зевок, сказал Засыпкин.

— Я ж тебе сказал, где мандат.

— А ты мне без мандата кто? Хрен в пальто и без пуговиц. Я тебя сейчас арестовать прикажу. — В окно внесло запах дыма. Во дворе боец разводил костер, налаживал котелок с картошкой. — Да твоим мандатом, может быть, контра пользуется. Так что сиди и не рыпайся. Значит так. Если правильно составишь отчет — подчеркиваю: некарательный — напишу, что сгорел твой мандат в борьбе с демонами контрреволюции. И печать поставлю.

— С какими еще демонами?

— Я ж тебе говорю: на леднике. Покажу после.

По участку улицы, видному из окна, тяжело проскрипела телега. Лошадь вел под уздцы небольшой мужичок, тоскливо ссутулившись, босой, в сильно поношенном городском пиджаке, накинутом на голое тело. Засыпкин мельком отметил какой-то непорядок в его лице, но какой именно, не ухватил. Он сунул руку под стол и достал бутыль.

— Вот. Привет нам с тобой. С Пьяного Поля.

— Мне к заданию приступать надо, — неуверенно произнес безмандатный, в то же время пристально глядя на бутыль. Он вдруг замигал часто-часто и трудно сглотнул.

— Да выполнено твое задание. Отдыхай, — сказал Засыпкин.

— Как выполнено?

— Привезут они хлеб. Уже возят. На станцию. И фураж. И картошку. Все, что начли на них, то и возят. И вот — самогону бутыль. Чтоб, значит, простил подлецов и не гневался.

Командировочный в свою очередь глянул в окно. Обоз продвигался вдоль улицы к железной дороге. В котелке у бойца булькало. Он представил себе: картошка, горячая, рассыпчатая. Присыпанная крупной серой сольцой.

— А что ты там про ледник?

— Да ты выпей сначала. А то зрелище таково, что не приведи Господи. Особенно непохмеленному. Не пускать! — вдруг рявкнул Засыпкин, но было поздно. На пороге возник Гамаюнов. — Мол-чать! — Челюсть Гамаюнова обиженно вздрагивала. Так что при всем желании он ничего путного произнести не мог. — Если ты мне снова свою теорию, — сказал Засыпкин, — то я обратно тебя в подвале запру. Выйди. Ладно, войди. Садись. Пей.

— И не видно в самом выгодном свете, — развивал теорию спустя полчаса Гамаюнов. — А почему? А потому: вращающаяся световая воронка, завихрение света, световорот. Я сначала предположил, что цилиндр, но если б цилиндр — то тогда в него сверху заглянуть можно. Как в стакан. — Он заглянул в стакан, в котором на данный момент было пусто. — Так что конус, господа. Конус. Извиняюсь: товарищи.

— Я, брат, простой рабочий. Проще простого рабочего ничего нет. И совет мой тебе простой: молчи, сколь терпения хватит, — сказал Засыпкин. — Тогда и я, сколь терпения хватит, буду тебя терпеть. А начнешь народ баламутить — смотри. Руки у меня длинные, а разговор короткий.

— Понимаю, товарищ Засыпкин. Постараюсь, товарищ Засыпкин. Держать в тайне. Подписку дам, — бормотал ученый, но напустив таких интонаций, что было ясно: убийства инопланетян он советской власти никогда не простит.

— Подписку… Кровью на стенке подпишешься. Так, командир?

— Стало быть так, — подтвердил командировочный. — У нас сейчас иная задача: Россия, брат. Поднимать ее надо. Палками, если надо. Как издыхающую, если надо, лошадь. Ну и, конечно, кормить. Не до планетян.

— Сергеев! — высунулся в окно Засыпкин. — Да что ты, брат, нам всё эту картошку? Штык на твоем винтаре есть? Коли гуся!

— Так это ж Марковны гусь! — испугался Сергеев, затевавший еще котелок.

— Ничего, атакуй! За ней контрреволюционный грешок числится! Так я ей ин… ик… индульгенцию выпишу!

1

Эпифиз — шишковидная гормональная железа, располо женная в головном мозге.

2

Синаптотагмин (synaptotagmin) — трансмембранный кальций связывающий белок, участвующий во внутриклеточном транспорте мембран.

3

Сукцессия (от лат. successio — преемственность, наследование) — последовательная смена одних растительных (животных) сообществ другими на определённом участке среды.

4

Стохастический процесс — процесс с неопределенным, случайным результатом.

5

Эмпатия — понимание эмоционального состояния другого существа, способность проникновения в его субъективный мир, разделить переживания.

6

Керн (в геологии) — столб плотной горной породы, сохраняющий ее слоистую структуру. Отбирается при бурении породы полой стальной трубой с целью исследования недр.

7

Ариэль — в данном случае имеется в виду герой одноименного романа А. Беляева, наделенный способностью летать.

8

Икар — мифологический персонаж, сын Дедала. Отец соорудил крылья, способные поднять человека в воздух. Икарвзлетел слишком высоко, солнце расплавило воск, скреплявший крылья, в результате чего Икар погиб.

9

Патина — пленка, налет.