Укрощение любовью, или Уитни - Джудит Макнот

Она вспомнила, как он стоял рядом всего несколько ночей назад, на балу у Ратерфордов, и гордо представлял ее хозяину дома как свою невесту.

Тетя Энн права: Клейтон любит ее. Любовь и жажда обладания заставили его совершить этот ужасный поступок. Она довела его до этого, так долго отрицая свои чувства к нему своей слепой решимостью выйти за Пола. Он любил ее, а она в ответ выставила этого гордого человека на публичное осмеяние.

Кровать прогнулась под его весом; по-видимому, он лег рядом, и страх Уитни уступил место глубокому, искреннему раскаянию. Глаза болели от непролитых слез, и, повернув к нему голову, она робко коснулась дрожащими пальцами его щеки.

— Я… мне очень жаль, — задыхаясь, пробормотала девушка. — Простите меня.

Глаза Клейтона сузились, но он тут же наклонился к ней, приподнявшись на локте, свободная рука скользнула по плечу, дерзко сжала ее грудь.

— Покажи мне, — шепнул он, перекатывая ее сосок между большим и указательным пальцем. — Покажи, как тебе жаль.

Преодолевая стыд и протесты почти обезумевшей совести, Уитни, сжавшись, позволила его пальцам послать по телу жгучие ощущения, молниями пронзавшие ее и сосредоточившиеся внизу живота. Она не сопротивлялась. И готова была показать ему, как сильно сожалеет, готова была позволить ему делать все, что угодно.

Его рот прижался к ее губам, раскрывая их в страстном, пламенном поцелуе, и Уитни пыталась ответить Клейтону, вкладывая в ласки любовь и раскаяние, таившиеся в сердце.

— Ты так прелестна, радость моя, — пробормотал он, дерзко шаря руками по ее телу. — Но думаю, ты не раз слышала это раньше при подобных обстоятельствах.

Он приложился губами к розовым вершинкам ее полных грудей; настойчивый язык ласкал, чуть прикасался, лизал, обводил нежные маковки. Неожиданно его губы сомкнулись на соске, сильно потянули, и Уитни охнула от внезапно нахлынувшего наслаждения. Его рука мгновенно скользнула по ее бедрам, накрыла мягкий холмик волос, и девушка вскинулась в инстинктивном порыве вжаться в перину. Но Клейтон чуть придавил Уитни к постели, не обращая внимания на ее испуг, и, раскрыв створки нежной раковины, проник внутрь, посылая непередаваемо острые ощущения по раздраженным нервным окончаниям.

Припав поцелуем к ее шее, Клейтон продолжал возбуждать ее, гладя потаенное местечко; искусные пальцы с безошибочной уверенностью отыскали крохотный бугорок, где, казалось, сосредоточились все чувственные желания.

С каждым мгновением жаркая, безумная волна уносила Уитни неведомо куда, поэтому она не сразу ощутила перемену в его ласках. Его поцелуи, прикосновения, только что такие нежные и страстные, стали теперь безжалостными и жестокими, в них было что» то неприятное, нехорошее, порочное. Для человека, терзаемого неразделенной любовью, любовью собственника… в его поцелуях не хватало горячего искреннего пыла, а в ласках — истинной нежности.

Его пальцы вновь шевельнулись в ней, и, Уитни тихо застонала.

— Так значит, тебе это нравится? — с издевкой прошептал Клейтон и отстранился. — Не хочу, чтобы ты слишком наслаждалась, любовь моя, — резко бросил он и лег на Уитни, раздвигая ее ноги коленом, а потом… потом стиснул ее бедра, приподнял, и в этот момент циничные нотки в его голосе наконец разорвали густой сладострастный туман, почти поглотивший ее. Уитни успела заметить выражение неподдельной горечи, промелькнувшее в его взгляде, прежде чем

Клейтон чуть откинулся и сильным толчком врезался в тесные девственные глубины. Слепящая боль, казалось, разорвала ее надвое, из горла Уитни вырвался пронзительный вопль; Почти теряя сознание, она закрыла лицо руками, выгнула спину, пытаясь избавиться от чего-то раскаленного стального, пронзившего ее, и, как сквозь сон, услышала свирепое проклятие, сорвавшееся с губ Клейтона.

Он отпрянул, и Уитни застыла, готовая забиться в истерике, пытаясь собраться с силами и приготовиться к новой агонизирующей боли, которая придет, как только он вновь вонзится в нее.

Но боли все не было: Клейтон не шевелился. Руки Уитни бессильно опустились. Сквозь застилающую глаза дымку слез она видела его над собой. Голова Клейтона была откинута, глаза закрыты, лицо превратилось в маску мучительного страдания.

Глядя в это потрясенное лицо, Уитни не чувствовала, что ее тело сотрясается от подавленных рыданий, пока усилия сдержать слезы не стали слишком невыносимым бременем. Она жаждала утешений, прикосновения теплых рук и безрассудно неразумно искала нежности у своего палача. Дрожа всем телом, всхлипывая и задыхаясь, Уитни протянула руки к Клейтону, обняла и притянула к себе.

Клейтон с трепетной нежностью сжал ее в объятиях и лег рядом. Уитни без единого слова уткнулась лицом в его голую грудь и зарыдала, выплакивая обиду и боль, захлебываясь от слез, сотрясавших ее с ужасной силой, и Клейтон испугался, что ее сердце может не выдержать. Он лежал, прижимая к себе это оскверненное, обнаженное тело, гладя смятый шелк ее волос, терзая себя этими душераздирающими всхлипами, горячими потоками слез, катившихся по ее щекам и падавших на его грудь.

— Я… я сказала Полу, что не в-выйду за него замуж, — запинаясь, прорыдала Уитни. — С-сплетни… это не моя вина.

— Дело не в этом, малышка, — шепнул Клейтон прерывающимся от волнения голосом. — Я бы никогда не сделал с тобой такого лишь из-за каких-то сплетен.

— Тогда… за что? — выдавила она. Клейтон глубоко, прерывисто вздохнул:

— Я думал, ты была близка с ним. И с другими тоже.

Ручьи слез мгновенно пересохли. Прижав простыню к груди, девушка приподнялась и окинула Клейтона презрительным взглядом.

— Так вот оно что! И ты поверил! — прошипела она и, вырвавшись из его объятий, повернулась лицом к стене.

Ужас и растерянность, овладевшие ею еще в экипаже, испарились, а вместе с ними и уверенность в его любви. Беспощадная истина осенила ее, а вместе с прозрением пришло чувство омерзительно-тошнотворного стыда. Только сейчас Уитни поняла, что Клейтон сделал это, чтобы унизить ее: его чудовищная гордость требовала бесчеловечной мести за некое воображаемое преступление.

Тошнота подступила к горлу, едва девушка осознала, что отдалась ему без борьбы. Клейтон не обманывал ее, Уитни сама себя обманула. И не украл девственность — она сама подарила ее ему. Подарила.

Охваченная стыдом и отвращением к себе, Уитни попыталась спрятаться под тяжелыми одеялами, чтобы прикрыть наготу.

Клейтон заметил это и осторожно натянул одеяла на прелестное трепещущее тело. Слишком поздно он понял, что в довершение к бесчеловечному поступку еще и оскорбил девушку, и поспешно положил руку на худенькое плечо, пытаясь повернуть ее к себе.