Большая интрига - Робер Гайар

— Вы начинаете нападать на меня в то время, когда нам нужно искать выход из того затруднительного положения, в котором мы с вами оказались!

— И все из-за вас!

— Я не собираюсь бежать от ответственности. Мне известны мои недостатки! Но существует одна вещь, о которой вы забыли: это те меры, которые Мари может принять по отношению ко мне!

— Какие меры?

Он отвернулся и ответил:

— Мне придется покинуть этот дом! Совершенно ясно, что ваша кузина не может меня больше здесь терпеть! К тому же это — ее дом. И она может делать все, что ей угодно. Я не могу навязывать ей свое присутствие, если она против!

Неожиданно Луиза схватила Реджинальда за руку и изо всех сил сжала ее.

— Я уеду с вами, — с угрозой в голосе проговорила она. — Так просто ей не удастся нас разлучить! По крайней мере, вдали от нее не будет этого постыдного для меня дележа.

— Она может помешать вам следовать за мной. Для этого у нее есть тысячи способов. Она ни за что на свете на согласится с тем, чтобы вы уехали со мной! Здесь правит она, Луиза, и она здесь полновластная хозяйка…

Он, казалось, не знал, как поступить, а в это время молодая женщина отчаянно и безнадежно искала решение. Потерять Реджинальда? На это она никогда не согласится! Лучше ей умереть, но тогда она захватит с собой как можно больше!

— Моя дорогая Луиза, — заговорил Реджинальд с большой нежностью. — Я дам вам доказательства моей любви: я сказал Мари, что хочу на вас жениться…

Она сильно вздрогнула, ухватилась за одну руку Мобрея и стала его трясти изо всех сил, стараясь, чтобы он повернулся к ней лицом. Она сделалась непохожа на себя и громко кричала:

— Реджинальд! Реджинальд! Любовь моя! Вы это сделали… Мы поженимся?

Радость не украсила ее, наоборот. Черты ее лица исказились, нервный тик скривил ей рот; все это было до такой степени неприятно, что шевалье отвернулся и ощутил почти непреодолимую неприязнь, чуть ли не отвращение, — настолько ему была противна любая истерика, которую он считал противоестественным явлением. Однако она не отпускала его руку: Реджинальд хотел на ней жениться! Отныне им не придется прятаться ото всех, скрывать их отношения, которые только портились из-за этого; она сможет полностью принадлежать тому человеку, которого любила, сможет гордиться им, и все вокруг могут это увидеть!

Она глубоко вздохнула, а затем сказала:

— Реджинальд, дорогой мой… Я буду вашей рабыней…

Она сделалась какой-то униженной, подавленной, в ней появилось что-то рабское.

— К сожалению, — холодно заявил он, — этот брак, по всей видимости, невозможен. Мари прочитала мне королевский указ, по которому она может не дать на него своего согласия, потому что я — иностранец! На этих островах, как оказалось, ни одна женщина вашей национальности не может выйти замуж без согласия местных властей… И мне не удалось ничего сделать!

После этих слов она вся поникла, упала духом еще сильнее из-за того, что мечта была такой прекрасной. Он небрежно высвободил руку, которую она все еще не отпускала, и отошел на несколько шагов. Она догнала его, подошла совсем близко и гневно сказала:

— Ну, хорошо же! — воскликнула она. — Я устрою скандал! Что теперь для меня скандал? Я не хочу потерять вас, Реджинальд. Я заставлю ее подчиниться, и она сделает все, чтобы избежать скандала!

Он ничего не ответил, но чуть было не улыбнулся. Вот что удалось ему сделать с этим незначительным созданием: молодое дикое животное, готовое вступить в бой! Украдкой он все-таки посмотрел на ее и сказал себе, что у этого дикого животного пока еще недостаточно когтей и клыков, поэтому ее силы быстро истощатся…

— Реджинальд, — снова заговорила Луиза, — она не может помешать мне вернуться во Францию, если я сама этого захочу?

— Может, — ответил он. — Она даже может заточить вас в монастырь, и вы больше не увидите людей.

— Я сбегу оттуда… Вы поедете за мною, и мы снова встретимся! И уже с вами вместе я поеду на Ямайку!

Он покачал головой.

— Но она поместит вас в монастырь. Тогда мы больше никогда в жизни не увидимся… Нет, — продолжал он, немного помолчав. — Пока нам придется согласиться на такое положение, в котором мы оказались, несмотря на то, что для нас обоих оно совершенно невыносимо. Неужели вы думаете, что такой человек, как я, так легко отчаивается! Я стольким пожертвовал для успеха моей священной миссии, о которой я вам говорил, Луиза, чтобы признать свое поражение! У меня еще есть кое-что в запасе!

— Что вы собираетесь делать?

— Я собираюсь уехать в один дом, который хочу приобрести в Каз-Пилоте. Там я спокойно подожду, как будут развиваться события.

— А я? Какое место занимаю в ваших планах я, Реджинальд?

— Гм… Нам будет пока трудно видеться, по крайней мере, в ближайшее время. Очевидно, Мари прикажет строго наблюдать за вами и не позволит покидать замок, поскольку она будет бояться, что вы отправитесь ко мне. Но так оно будет лучше. Пусть о нас забудут. Но однажды обязательно должно случиться так, что у Мари появится необходимость в моих советах. Когда она поймет, что без меня ничего не может сделать, что она слишком слаба, чтобы править в одиночку, тогда она сама позовет меня на помощь для борьбы с бесчисленными врагами, которые ее окружают. Вот тогда-то я и смогу поставить свои условия. Вы, надеюсь, поняли?

Это было не совсем то, чего хотела бы Луиза, но в ней загорелась слабая надежда. Реджинальд не уедет с Мартиники, и это самое главное. К тому же она не сомневалась, что он говорил правду: он знал Мари и политику гораздо лучше, чем она, он был таким умелым, и она доверяла ему.

Он уже повернулся и собрался возвратиться в дом. Она тоже повернула к дому вместе с ним, сожалея о том, что не может естественно и легко вести беседу, но все же горя желанием быть посвященной в его тайны. Но он шел, опустив голову и молчал.

— Когда вы собираетесь уехать? — спросила она.

Он неуверенно пожал плечами.

— Как можно скорее, — заявил он наконец. — У меня нет никакой причины задерживаться здесь дольше. Мари может подумать, что я дожидаюсь, пока она изменит свое решение. Прямо завтра же и уеду.

Луиза почувствовала, как у нее сжалось сердце, как кровь застывает в жилах. Горный замок без Реджинальда? И ее собственная жизнь без шевалье? Нет, она так не сможет жить.

Они подошли к террасе в том месте, где стояли пушки и откуда открывался прекрасный вид на зеленоватую воду залива Сен-Пьер, и Реджинальд подумал, что в Каз-Пилоте ничто не сможет помешать ему продолжать начатую здесь работу. Там, конечно, будет не так удобно, как в замке, но зато больше возможностей поддерживать отношения со своими соратниками.