Молот Вулкана. (Сборник) - Филип Дик

Схватив контейнер, он увидел внутри обожженный металлический цилиндр, наполовину разрушенные поблескивающие глаза. Глянув вниз, он увидел, что глаза реагируют, они записывали его присутствие.

— Он починил это, сказала Рашель пустым, лишенным интонаций, голосом. — Я тут сидела и слушала это…

— Слушала?

— Оно говорит, — сказала Рашель. — Это все, что оно делает. Это все, что он сумел исправить. Этот аппарат никогда не прекращает разговаривать. Но я не могу понять, о чем он говорит. Говорит он не нам. — И добавила — Отец Филдс сделал так, что теперь он безвреден. Он ничего не сделает.

Теперь Баррис услышал. Постоянный сигнал — приглушенный и меняющийся каждую секунду — издавался этой штукой. Рашель была права, им он не предназначался.

— Отец Филдс думал, что вы знаете, что это такое, — сказала она. — Тут была записка. Он писал, что не может понять, что это такое. И не может понять, к кому этот аппарата обращается. — Она подобрала клочок бумаги и протянула его. А вы знаете к кому он обращается? — спросила она с любопытством.

— Да, — подтвердил Баррис, уставившись на искалеченный, испорченный металлический прибор, обдуманно помещенный в этот контейнер. Отец Филдс постарался тщательно «стреножить» его. — Думаю, да.

ГЛАВА X

Начальник нью-йоркской ремонтной команды связался с Баррисом в начале следующего месяца.

— Первый доклад по результатам работ, директор, — отрапортовал Смит.

— Есть результаты?

Ни Баррис, ни его подчиненный не произносили названия «Вулкан-2» вслух. Они пользовались закрытым каналом видеозаписи, но с активизацией Движения Исцелителей во всех регионах установили режим полной секретности. Ряд информаторов были уже выявлены и некоторые из них работали в системе связи. Видеослужбы были обычным явлением, и все дела «Единства» рано или поздно передавались по ним.

— Не много, — сказал Смит. — Большинство деталей не подлежат восстановлению. Только часть системы памяти осталась неповрежденной.

— Нашли что-нибудь стоящее? — насторожившись, спросил Баррис.

Грязное, слащаво-упрямое лицо Смита на экране не выражало никаких эмоций.

— Я полагаю лишь кое-что. Если хотите, мы покажем вам все, что сделали.

Быстро управившись с текучкой, Баррис помчался через Нью-Йорк в лаборатории «Единства». Его проверила охрана и он прошел во внутреннюю закрытую территорию этих лабораторий. Там он нашел Вейда Смита и его подчиненных, собравшихся вокруг группы переплетенных работающих машин.

— Вот, сэр, — сказал Смит.

— Выглядит загадочно, — ответил Баррис. Он не увидел почти ничего, напоминающего «Вулкан-2». То, что он увидел, было новым, а не от старого компьютера.

— Мы сделали все, что могли, чтобы неповрежденные элементы заработали. — Смит с гордостью указал на обычные лабораторные установки, проводку, циферблаты, индикаторы и зажимные кабели. — Овальный электроприбор не может работать напрямую, без подключения других систем. А его импульсы сортируются и вводятся на аудиосистему. Все считываются фактически наугад при таких неблагоприятных условиях. Мы сделали все, что смогли для сортировки информации и особенно для подавления шумов. Помните, что компьютер сохранил основные принципы своего устройства, которое, конечно, было повреждено. Нам приходится извлекать информацию из уцелевшей памяти такой, какой она поступает.

Смит включил один из самых больших стенных громкоговорителей. Раздался ужасный рев. Это был неразборчивый набор звуков. При помощи специальных устройств, Смит подрегулировал звучание.

— Да, трудно что-то понять, — сказал Баррис после старательных попыток уловить хоть что-то.

— Это для первого раза, нужно время. После того, как вы послушаете это столько же, что и мы…

Баррис разочарованно кивнул.

— Я думал, что, может быть, вам удастся добиться большего. Но я понимаю, что вы сделали все возможное.

— Мы работали с новейшими машинами. Дайте нам три-четыре недели и мы улучшим результаты.

— Слишком долго, — ответил Баррис. — Слишком долго. Восстание в Чикаго полиция подавить не смогла, оно охватило прилегающие штаты и уже почти соединилось с подобным Движением в районе около Сант-Лиона. Через четыре недели, — сказал он собравшимся вокруг сотрудникам лаборатории, — мы, вероятно, будем носить грубые коричневые робы. И вместо попыток отремонтировать эти штуки, — он указал на огромные емкости, в которых хранились останки «Вулкана-2», — мы, возможно, с большей охотой захотим их разбить.

Это была мрачная шутка и никто из сотрудников не улыбнулся.

— Мне бы хотелось, — сказал Баррис, — послушать эти шумы. — Он указал на грохочущий динамик. — Если вы постепенно разобрались, значит и я могу попытаться сделать то же самое.

После этого Смит и его сотрудники разошлись, а Баррис устроился напротив динамика и приготовился к долгому бдению.

Где-то в тумане случайных и бессмысленных звуков были слабые намеки на слова. Воссоздание происходило при помощи дополнительного элемента, который продвигался в дебрях памяти и выдавал неясные звуки. Баррис сомкнул руки, приготовившись внимательно слушать.

«…прогрессирующее раздвоение…» — разобрал он одну фразу. Хоть капелька смысла в этом хаосе. — «…согласно развившемуся до этого примеру, социальные элементы…»

На этот раз он разобрал более длинную цепь слов, но они ничего не выражали, так как были бессвязны.

«…истощение минеральных ресурсов более не ставит вопрос, который был поднят раньше в течение…» — возникли из шума новые слова, но он утерял нить.

«Вулкан-2» был не в состоянии работать. Ничего нового он выдать не мог. Все это были мертвые, собранные в прошлом данные, полученные еще в те времена, когда компьютер изолировался.

«…определенные проблемы идентификации прежних конъюнктурных проблем и ничего больше… насущная потребность понимания интегральных факторов вовлечена в трансформацию от явного познания до полной…»

Слушая, Баррис закурил сигарету. Время шло. Он различал все больше и больше бессмысленных фраз. Они возникали в его сознании почти как океан звуков, звуков, похожих на сон, перекрывающих бессмысленные шумы, появляющихся и исчезающих. Как будто частицы живой материи выделялись из вещества и затем поглощались.

Звуки лились бесконечным потоком.

Четыре дня прошло с тех пор, как он услышал первые осмысленные фразы. Утомительное слушание поглотило все его время, четыре дня удерживая от важных дел, требовавших его возвращения в офис. Но когда он получил то, чего ожидал, он понял, что поступил правильно. Его усилия были оправданы.