Падшие ангелы Мультиверсума - Леонид Алехин

– А почему бы нам не проявить милосердие, Лейтенант? И не простить его? Ведь милосердие и прощение…

«Давай, – думал рыцарь. – Эти сказочки ты можешь приберечь для своих деток, прибивавших „одержимых“ гвоздями в девять дюймов. Кто угодно, но не ты, Рыбак. Не ты. Прощение – это не для тебя».

– А давай-ка спросим у него самого, – сказал Глеб, опускаясь на колени возле «одержимого» и срывая у него со рта кусок ленты.

Он ожидал крика. Прорвавшегося стона. Не было ни того ни другого. На искаженном мукой, сминаемом внутренней борьбой лице шевельнулись губы:

– Не верь. Ему. Он. Лжет.

– Так-так, – с интересом поддержал его Глеб. – Дальше.

– Ему, Нужно. Тело. Это тело.

– Не слушай этот бред, Лейтенант, – равнодушно сказал Оракул, –Ты же…

Б-ж-ж-ж! Динамик, пробитый реактивной пулей, разлетелся облачком быстро гаснущих искр. В крыше образовалась небольшая аккуратная дыра.

– Пусть говорит, – сказал Глеб, и Оракул замолчал. – Он хочет занять твое тело?

– Да. Записать себя поверх меня. Он. Давно. Пытается. Глеб встал с колен, нашел взглядом одну из камер, служивших Оракулу «глазами». И задал риторический вопрос:

– И почему я не удивлен?

– А что это меняет? – спросил Оракул. – Нет, скажи, что это меняет? Убийство – это слишком грубо, а так и предатель наказан, и восстановлена справедливость. Я заслужил право на это тело. За-слу-жил! – повторил он по слогами. – Ведь меня убили из-за этого поганца!

– Ложь, – равнодушно сказал Тэньши. – Ты сам это сделал,

– Лейтенант, кому ты будешь верить,..

– О чем ты говоришь? – спросил рыцарь. – Ты не имеешь отношения к смерти Николая Токарева?

– Я не убивал.

– Ну конечно, он не убивал, ха-ха, невинная овечка, – снова встрял Оракул. – Зато указал убийцам на меня.

– Это сделал ты сам.

– Почему? – спросил Глеб. – Зачем ему было это делать? Спокойный голос «одержимого» контрастировал с бившими его тело судорогами. Перезапись личностной матрицы выглядела болезненным делом.

– Потому что Токарев был оригиналом, а он – копией. Потому что у Токарева было тело, а у него – куча мертвых схем. Потому что он ненавидел его, как ненавидит всех, кто живет в реальном мире.

– Вот как, – задумчиво сказал Глеб. – Так, значит… А что ты можешь на это сказать?

Против ожиданий, электронный призрак, обитавший в пыльном киберпространстве безнадежно устаревших процессоров и жестких дисков, не стал опять лгать и отрицать свою причастность к смерти Николая Токарева.

Он спросил:

– А ты знаешь, что это такое – не иметь тела, Лейтенант? Именно этой секундой Откровения от Оракула пришедший в себя Иван воспользовался, чтобы напасть на Глеба.

Он прыгнул ему на спину, перехватывая одной рукой ту руку Глеба, в которой рыцарь держал пистолет, а другой сдавливая ему шею. В глазах у Лейтенанта потемнело, из вывернутой в запястье руки выпал «осмолов».

– Знаешь, что такое не иметь возможности снять пальцем влагу с запотевшей стенки стакана? Ощутить ладонью свою небритость? Коснуться чужих волос и кожи?

Локтем рыцарь ударил Ивана под дых, тот громко булькнул горлом и ослабил хватку. Глеб попытался бросить охотника через бедро, но негр зацепил его за ногу, и они рухнули оба.

– А не иметь ног, чтобы ходить, рук, чтобы брать? Даже сраной задницы, чтобы посидеть на толчке с газетой? Как бы тебе это понравилось?

Оказавшийся сверху Иван попытался ударить рыцаря головой об пол, но пальцы соскальзывали с бритой головы. Глеб выбросил руку вперед, целясь в подбородок, – попал в ключицу, и без особого результата. В такой схватке очень многое решало преимущество в весе и длине рук, а оно было всецело на стороне Ивана. Кулак, отягощенный коллекцией перстней, врезался в челюсть Глеба, раздирая ему скулу.

– И знаешь, что самое страшное, Лейтенант?

Форсаж! В теле Глеба запульсировали крошечные электрические вихри. Перехватив руку Ивана, он отвел ее в сторону и, собрав в комок его пуленепробиваемый свитер, швырнул охотника через себя, как куль с мукой. С грохотом обрушилась гора аппаратуры, погребая Ивана под собой.

– Страшно помнить, как это все происходит и чувствуется. Кажется, вот-вот зажмуришь глаза и опять почувствуешь на языке кислый привкус молодого вина, сожмешь кулак, и ногти вопьются в ладонь. И в этот самый момент вспоминаешь, что у тебя нет ни глаз, ни языка, ни кулаков.

Вскочив на ноги, Глеб пнул Ивана в грудь и тут же рубанул сверху кулаком-молотом. В последнюю секунду придержал руку, чтобы не убить. В форсированном режиме такой удар, нанесенный в полную силу, расколол бы охотнику череп и вбил его ошметки в грудную клетку. А так поваляется часок без сознания. Ну два.

– Я не просил меня создавать и точно не просил делать таким, – закончил свою речь Оракул и быстро добавил что-то по-японски,

Что именно он сказал, Глеб понял, когда Мураками суетливо прицелился в него из маленького разгонника «отоко».

– А я не просил вмешивать в твои игры меня, – ответил Глеб, широким взмахом руки выбивая пистолет из неумелых рук доктора. И на всякий случай добавил японцу ребром ладони по шее, отправляя его в нокаут. – И всех остальных. Кем ты себя вообразил? Богом?

– Он. Хочет. Им. Стать.

Взгляд рыцаря обратился к Тэньши. «Одержимый» сделался неподвижен. Только яростно жили, метались полные темноты глаза.

– Ему нужна, Сила. Моя. Ею можно изменять мир. Как он хочет.

Глеб покосился на экран, где все так же бежала процентная полоска, указывающая степень переноса матрицы Оракула в мозг Тэньши. Уже больше 90 процентов, осталось совсем немного.

Сознание, отрицающее границу между реальным и виртуальным, способное тем самым творить чудеса. Разум, отягощенный ненавистью, забывший о страхе и чувстве вины. Они шагнут в мир, облачившись в новое тело, не знающее боли и усталости. Кто знает, что тогда будет с миром?

– Когда перенос закончится. Его будет уже не остановить.

– Значит, я помешаю ему сейчас, – просто сказал Глеб. Вот он, план Оракула, как на ладони. В обмен на Антона и Глеба получить помощь японцев. Предательство – это его стихия. Завладеть телом последнего «одержимого», за которым он охотился последние годы.

И уничтожить то, что было Оракулом. Токарев был достаточно глуп, чтобы не опасаться своей копии. Его детище не хотело повторять фатальной ошибки своего создателя. Под куском синей изолирующей пленки электромагнитная мина «Тип-12» дожидалась своего часа.

« Скоро я попрошу тебя убить весь этот мусор, который называют Оракулом. И тыне будешь колебаться. Правда?»

Нет, колебаться Глеб не станет. Будем считать, что «скоро» уже наступило.

– Что ты делаешь, Лейтенант? – спросил дробящийся, множественный голос сразу из всех динамиков. Оракул пытался усилить эффект. – Еще не время.