Бременский Адам и др. Славянские хроники - Адам Бременский

Вернувшись в город, епископ сообщил горожанам то, что услышал. А те, получив разрешение, не медля отбыли в Штаде, где находился герцог. Император, видя, что епископ болен, - ибо его до самого конца жизни мучили частые приступы лихорадки, - отправил к нему своего лекаря, чтобы тот своими снадобьями вылечил его слабое тело. Через несколько дней горожане вернулись вместе с графом Гунцелином и по приказу герцога отдали город в руки императора. Однако, прежде чем открыть перед ним город, они пришли к нему с просьбой сохранить городскую свободу, дарованную им прежде герцогом, вольности, записанные в специальных грамотах, согласно праву Зоста95, и границы, которыми они владели и владеют благодаря его милости, в лугах, лесах и реках. Император согласился с их просьбой и не только утвердил всё это, но и признал законным то, что было выделено герцогом из пошлин на содержание каноников в Любеке и Ратцебурге. Половину сборов со всего города от пошлин, мельниц и менял он передал в лен графу Адольфу как за то, что он оказал императорской власти много услуг, так и потому, что тот из-за этого жил какое-то время в изгнании. Итак, с блеском войдя в город, он был встречен с хвалебными гимнами и песнопениями, при ликовании духовенства и всего народа. А аббат монастыря Пресвятой Матери Божьей Марии и святого евангелиста Иоанна, придя к нему, получил из его рук дворы, которыми он владел в городе, и поля в городской округе при посредничестве господина епископа Генриха, который за свой счёт выкупил эти дворы и поля и передал блаженной Матери Божьей Марии и святому евангелисту Иоанну в этом монастыре.

Наконец уйдя оттуда, император перешёл Эльбу и расположился лагерем возле Люнебурга, с восточной стороны. А герцог, как было сказано выше, находился в Штаде, укрывшись там из-за прочности этого места и надеясь спастись оттуда по воде в случае, если город будет взят врагами. Он окружил город глубоким рвом и оснастил прочнейшими укреплениями и машинами. А граф Гунцелин, который занимался этим делом, в безрассудной дерзости разрушил башни монастыря Пресвятой Девы Марии, ибо они, казалось, находились слишком близко от укрепления. Это, конечно, не могло остаться без наказания. Ибо когда такое делается ради излишней безопасности, то благодаря Божьей каре зачастую приводит к гораздо более серьёзным потерям. А герцог, видя, что оказался в столь стеснённом положении, просил господина императора об охранной грамоте и о разрешении пройти в Люнебург, чтобы тем или иным способом снискать его милость. Когда он под охраной прибыл в район между Херренбургом и Бардовиком, к нему из лагеря императора вышла толпа рыцарей и мирно его приветствовала. А он, также поприветствовав их, сказал: «Я не привык принимать в этих землях чью-либо охрану, но привык сам предоставлять её». Придя таким образом в Люнебург, он через посредников всеми способами пытался смягчить душу императора. Он даже освободил из заточения своих пленников, ландграфа Людовика и его брата, пфальцграфа Германа, надеясь этим благодеянием заслужить его милость. Но всё было напрасно. Император, уйдя оттуда, назначил ему хофтаг в Кведлинбурге, чтобы там вместе с князьями решить, согласно справедливости, что с ним делать. Все друзья герцога обрадовались этому, надеясь, что там в его отношении будет принято благоприятное решение. Однако там так ничего и не было сказано о его деле из-за ссоры, вспыхнувшей между ним и его соперником, герцогом Бернгардом. В результате ему назначили другой хофтаг - в Эрфурте96. В это же время Зигфрид, архиепископ Бремена, полностью вернул себе Штаде вместе со всеми другими владениями, которые герцог держал прежде в качестве ленов от Бременской церкви. Он, правда, уплатил Филиппу, архиепископу Кёльнскому, 600 марок серебра, ибо просил его прийти с войском и овладеть Штаде. Но когда тот прибыл по его просьбе, архиепископ, как было сказано, уже получил крепость благодаря императору. Тем не менее Филипп потребовал обещанные ему деньги. Графы Бернгард и Адольф также получили от императора свои замки и провинции. А герцог, придя на назначенный ему хофтаг, целиком отдался на милость императора и пал ему в ноги. Тот, подняв его с земли, расцеловал и, проливая слёзы, посетовал, что между ними так долго длилась вражда и что он стал причиной его низложения. Однако искренность этих слёз внушает большие сомнения; ему, скорее всего, вовсе не было его жаль, потому что он даже не попытался восстановить Генриха в прежней должности. Впрочем, из-за данной клятвы он и не мог теперь этого сделать. Ибо, когда все князья стали требовать его низложения, император поклялся, что никогда не восстановит его в прежней должности, если это неугодно им всем. Наконец, относительно герцога было решено, чтобы он свободно и без всякого противодействия владел всеми своими наследственными землями, где бы они ни находились. Герцог обязался на три года покинуть страну и в течение этого времени не вступать в свои земли, если только император сам не призовёт его. Вместе с женой и детьми он отправился к своему тестю, королю Англии97, и находился у него всё это время. Король Англии принял его с величайшими почестями, назначил правителем всей своей страны и одарил богатыми подарками всех, кто последовал вместе с ним в изгнание.

Всё, что есть в мире, изменится с течением времени,То, что ныне твёрдо стоит, рассыплется в прах.Славу, величие, силу и мирскую власть Сменит уныние и поглотит нужда.Бренно счастье людское, всё имеет несчастный конец,Сила покидает владык, бренно счастье людское.Пышность гибнет легко, поколенье господ угасает,Смерть приходит к нему, пышность гибнет легко.Все вершины и даже небесные светила устремятся к концу,И только столетья будут стоять во все времена.Пусть же слава, хвала и победа будут Всемогущему Богу,Который знает всё и правит всем во веки веков. Аминь.

КНИГА ТРЕТЬЯ

В те дни не было царя у Израиля, но каждый делал то, что казалось ему справедливым1. Ведь после изгнания герцога Генриха, который один обладал всей властью в стране и, как мы сказали в начале, установил прочный мир, - ибо он не только соседние, но и варварские, и чужеземные края так укротил уздой своей власти, что и люди жили спокойно и без страха, и земля благодаря ощущению безопасности изобиловала всеми благами, - каждый правил в своей местности, как тиран, причиняя насилие соседям и терпя насилие от других. Герцог Бернгард, который, казалось, получил власть, действовал очень вяло. Прежде, ещё будучи графом, он был самым деятельным среди своих братьев, а теперь, став герцогом, он вёл себя не как истинный правитель, но как назначенный сверху наместник, и якобы из миролюбия был во всех отношениях вял и небрежен. Поэтому он не пользовался уважением ни со стороны императорской власти, ни со стороны князей и знати этой страны.

Около этих дней граф Адольф взял в жёны дочь2 графа Отто фон Дасселя, при содействии Филиппа, архиепископа Кёльнского, чьей родственницей она была и благодаря которому Адольф приобрёл большое влияние. Вновь получив всю землю своего отца, он изгнал из этой страны всех своих врагов, которые интриговали против него во времена герцога Генриха, а именно Маркрада, наместника Гольштейна, - поставив вместо него другого, по имени Сирико, который, правда, сильно уступал Маркраду и в силе и в благородстве, - Эмико, весьма деятельного мужа, и многих других, из которых одни ушли к королю Дании и жили при его дворе, а другие проживали в изгнании у графа Ратцебурга.

А герцог Бернгард, придя в Артленбург вместе со своим братом, маркграфом Отто, проявил себя там во всём блеске и велел явиться туда всей знати этой страны, чтобы получить от него свои лены и принести ему оммаж и клятву верности. И вот к нему прибыли граф Ратцебурга и граф Данненберга3, а также граф фон Лухов4 и граф фон Шверин; ждали также графа Адольфа, но он так и не прибыл. Из-за этого герцог стал питать к нему недоверие; всё это стало поводом вспыхнувшей между ними вражды.

В это время герцог Бернгард начал строить Лауэнбург на берегу Эльбы к востоку от Артленбурга. Оставив последний, он разрушил стену, которая его окружала, и построил себе из её камней новый замок. Переправу через реку, которая там была, он велел перенести в Лауэнбург. Однако любекские мужи пожаловались императору на эту перемену, на то, что из-за более длинного и трудного пути они испытывают при переправе большие неудобства. Поэтому император приказал, как и прежде, вернуть переправу к Артленбургу.

Герцог Бернгард, желая расширить свои властные полномочия, начал угнетать своих подданных неслыханными и невыносимыми нововведениями; пренебрегая советом старцев и советуясь с молодыми людьми, он сделал «мизинец свой толще чресл своего отца»5 и наложил на подданных иго. В итоге правление его стало им ненавистно, а слава обратилась в ничто. Его брат Зигфрид, архиепископ Бременский, попытался также отобрать у графа Адольфа графство Дитмаршен и передать его своему брату, герцогу. Однако Адольф вопреки воле епископа силой оружия овладел этим графством и заявил, что оно принадлежит ему по праву.