Должность во Вселенной - Владимир Савченко

— сказал на НТС Адольфу Карловичу Гутенмахеру, распекая того за косность в решении строительных задач в НПВ, что правильная его фамилия не Гутенмахер, а Гутеннемершлехтенмахер — то есть не «хорошо делающий», а «хорошо берущий и плохо делающий»… и почтенный академик архитектуры третий день носа не кажет в Шар: то ли захворал от огорчения, то ли по примеру Зискинда оформляет куда-то свой перевод; оно, правда, потеря не из больших — но скандально!

В этих выходках наличествовал прежний корневский артистизм, институтские доброхоты разнесли высказывания о Мендельзоне, и Гутенмахере по этажам и отделам. Но было и другое: Александр Иванович будто вымещал на людях какую-то свою обиду.

А его подъемы к ядру без напарника, без страховки и работа там в запредельных полевых режимах! Ведь сам первый поддержал, что эти режимы только для автомата, первый подписал обязательство не использовать их вручную — и… куда ж это годится?

Пец последние дни искал возможность крепко поговорить с Корневым обо всем с глазу на глаз, да не получалось: то разминулись, то развели дела-неотложки. А сегодня, хотя шла вторая половина дня, главный инженер еще не появился и даже, что совсем было из ряда вон, не дал знать: где находится, до каких пор задержится, как связаться. И такое он позволял себе не впервой. Видели его утром сотрудники, спеша на работу: брел по набережной с рассеянным видом, руки в карманы. Все это было странно.

Валерьяна Вениаминовича менее, чем других, пошатнула Меняющаяся Вселенная — скорее всего, просто потому, что он меньше ею занимался. Некогда было. Он добросовестно тащил воз институтских проблем, воз, в который все больше подкладывалось, тащил без расчета на награды, признательность общества и личное удовлетворение, а просто: к тому приставлен. При этом всюду, где только возможно, старался гнуть свою линию. Пец и сам затруднился бы выразить ее внятными словами; скорее всего это были все те же изначальные, от характера и опыта жизни, стремления не поработиться (делами, обстоятельствами, отношениями, влияниями) и разобраться. Во всем. Чем глубже, тем лучше. Не поработиться, чтобы лучше, обширней, беспристрастней разобраться. А разобраться — чтобы благодаря знанию при новом натиске дел, людей и обстоятельств выстоять, не поработиться, не попасть впросак.

Но чувствовал себя Валерьян Вениаминович уже на пределе. Еще небольшая перегрузка — и он устало согласится признать видимость понимания, закамуфлированную терминами и числами, за понимание, движение по равнодействующей от давлений со всех сторон — за свои решения и действия. Сначала в одном, потом в другом, третьем… и система утратит управляемость. В НПВ это просто, он знал. А тут еще Корнев отлынивает.

А тут еще эта сеть… Комендант Петренко, усатый мужчина, вернулся из контрольного осмотра ее с вертолета встревоженный. В двадцатикратный бинокль он заметил множественные разъединения сварных перекрестий, сдвиги заплат, коррозионные дыры, а также и в местах крепления канатов. Налицо опасность, что в период приближающегося осенне-зимнего ненастья, гроз и ветров нарушения целостности экранных сетей могут принять аварийный характер.

После каждой фразы доклада Петренко замолкал: не скажет ли чего директор? Но Пец только кивал, думал.

Увлеклись освоением Шара, башней. Меняющейся Вселенной — где тут помнить, что все это держится на тонких проволочках, к тому же ржавеющих. Сети были те же, наспех сваренные в Овечьем ущелье, битые грозами, латаные, едва спасенные шальной инициативой Корнева. Когда обосновались здесь, канаты намотали на барабаны электромеханических «балансирных устройств», чтобы те регулировали натяжение их при разных ветрах, гасили возможные смещения Шара. Балансиры работали хорошо, на том и успокоились. «Эк у нас все на авось: до сих пор держала — и дальше удержит! А если нет и в какую-то ураганную заварушку сместится Шар? Шар, в котором башня с тысячами работников, ценности на сотни миллионов… бр-р!»

— Новую сеть надо делать, Иван Игнатьич, — поднял он глаза на коменданта. — Назначаю вас председателем комиссии. В нее включите Альтера Абрамовича, подберите инженера-проектировщика потолковей, найдите ту корневскую документацию, по которой сети делались, — и с богом. Те обе сети были изготовлены за три дня — вам на одну даю четыре. Предоставляю все полномочия по срочному привлечению материалов, установок и людей — вплоть до снятия их с других работ. Сегодня 14 сентября. 18-го сеть должна быть. Вопросы имеете?

— Имею. Подкрепление полномочий, когда нету вас и Корнева?

— Об этом будет написано к сведению всех в утренней сводке завтра. О ходе ваших работ — в последующих.

Петренко удалился, несколько, похоже, ошеломленный тем, как круто директор повернул вопрос с сетью. «Он не все знает, бравый комендант и начохраны, — подумал Пец, придвигая к себе три рулона лент от самописцев. — Не знает, к примеру, что опасность грозит сетям и башне не только снаружи, но и изнутри, из глубин Шара И может быть, куда более серьезная: блуждания центра Метапульсаций».

Вынесенные на штангах на три стороны от крыши объективы вот уже третий месяц запечатлевали на пленку и ленты самописцев координаты максимумов свечения, каждые пять-шесть секунд. Их число перевалило за миллион — порождающих Галактики и миры дыханий Шара. И центр каждого оказывался не там, где предыдущие; да и странно, если бы там же — пульсировал единый и необъятный океан материи-действия. Блуждания центра напоминали броуново движение, но с наложением трудно угадываемой закономерности.

Валерьян Вениаминович развернул рулоны, встал, чтобы лучше обозреть ленты с точками, примерился с одной стороны, с другой… нет, так не ухватить. А важно бы знать, не сместится ли какая пульсация так, что деформирует внешние слои Шара? Вселенскому Вздоху все равно, для него объем этих слоев суть математическая точка, отчего бы ее и не задеть; а нам каково будет?… Наверное, такие броски случались в Шаре — но пока он гулял свободно, это ничего не значило: шатнулся в пространстве, да и все. А теперь ему смещаться нельзя. Силы, какие передаст на сеть «вселенская деформация», окажутся посерьезней гроз и ураганов.

Он набрал код координатора. На экране появился Иерихонский в белом халате, в шапочке на длинных волосах.

— Александр Григорьевич, вам что-нибудь говорят слова «блуждания Метапульсаций»?

— Почти ничего, Валерьян Вениаминович. Читал что-то в сводке неделю назад.

— Этого достаточно, с блуждающими токами или кометой не спутаете. Примите задачу… — Старший оператор на экране приготовил лист и ручку. — Проэкстраполировать закономерность «блужданий» на 15 дней вперед. Данные за прошлые месяцы у меня, за последние дни в самописцах регистраторов. Необходимые консультации у Варфоломея Дормидонтовича.