Путешествие Черного Жака - Андрей Егоров

– Это не моя война, – просто ответил я и почему-то добавил по неведомой для себя причине: – моя война еще впереди.

– Ладно, – проворчал мой спаситель, – может, когда вспомнишь Огеля, который тоже тебя когда-то выручил…

Дезертировав из армии Дарта Вейньета, я шел много долгих дней, ночевал под открытым небом, потому что у меня не было даже несчастного медяка, чтобы оплатить себе кров, – хватало только на еду. Ее я покупал в деревушках и более крупных поселениях, которые попадались мне на пути. Свой щит, шлем и даже палицу я продал в дороге за несколько серебряных монет. И их тоже обменял на пищу.

Лишенный дара колдовства, смертельно утомленный бесконечным путешествием, я превратился в мрачного, немногословного бродягу. Но по-прежнему не опускался до воровства, потому что хорошо помнил, как кончил свою жизнь мой отец.

Дни следовали за днями, а я все ходил по городам и селам в поисках правильного пути, и единственным моим желанием было очутиться возле домика в глухой чаще леса.

Наконец мне посчастливилось добраться до родных мест. Сначала я заприметил покосившийся деревянный указатель. Некогда я вырезал на нем острым кинжалом свое имя и теперь прочел его, почерневшее, загрязнившееся, но все же хорошо различимое. Потом знакомые лесные кущи, разлоги, повороты тропинки стали вызывать во мне неповторимые воспоминания детства. Через некоторое время я вошел в деревушку, где некогда украл жалкую клячу, – узнать меня, разумеется, было невозможно, жители решительно отворачивались от заляпанного грязью, заросшего спутанной бородой бродяги, – а я проследовал дальше, туда, где в темном лесу скрывался домик ведьм.

При мысли о том, что после долгого и исполненного опасностей пути я возвращаюсь в край, где вырос, меня охватило безудержное чувство ностальгии по ушедшим временам и тихая грусть. Потом я вспомнил, что Габи уже не воскресить, а Тереса – мой самый лютый враг, лишившая меня дара колдовства, и на миг замялся. Не станет ли визит домой причиной моей скорой смерти? Но потом решительно двинулся дальше… Мне уже нечего терять. И даже смерть для такого бродяги, как я, будет высшим благом.

Кошмар двадцать второй

ЧЕРНЫЙ

Прежде всего, почитай бессмертных богов, соблюдая Их старшинство согласно закону, и верным будь клятве, Славных героев, подземных демонов чти по закону… И представляй, что ты властвуешь этой вселенной, Разум открыв свой, ее поглотишь в одночасье…… Если ты, тело покинув, в эфир вознесешься, Станешь нетленным и вечным, смерти не знающим богом.

Селена сидела на крыльце в кресле-качалке. (За прошедшие с нашей последней встречи годы она совсем не изменилась.) Тихонько покачивалась в такт моим шагам, пока я приближался. На мне были лохмотья – все, что осталось от формы королевского солдата, я был худ и страшен, а в глазах моих застыло неуверенное выражение – я пока не мог представить, что готовит мне встреча с Селеной. Вдруг она тоже обижена на меня? Вдруг она никогда не сможет мне простить смерть Габи? Пока я шел к крыльцу, ведьма на меня не смотрела. Потом веки ее задрожали, глаза приоткрылись, и Селена вдруг пристально уставилась на меня. Лицо ее было абсолютно спокойно и даже безразлично. Я ожидал увидеть гнев, раздражение, но только не спокойное выражение. Тогда я остановился, не зная, что предпринять.

– Здравствуй, Жак, – сказала Селена, – я ждала тебя.

Она поднялась с кресла-качалки и пошла мне навстречу. Я замер в замешательстве.

– Иди же ко мне! – Селена распростерла объятия. – Я знаю, что ты вдоволь настрадался. Ведь ты был слишком самонадеян и угодил в ловушку излишней уверенности в собственных силах… А после того как Тереса лишила тебя дара, ты едва не пропал – я видела все это… Мне это показали силы, с которыми тебе еще предстоит столкнуться…

– Но я уже не могу ни с кем сталкиваться, – я навалился на перила, – я безнадежно устал.

– Я знаю, мой мальчик, – с состраданием проговорила Селена, – я все знаю, но, поверь мне, ты должен был через это пройти, все пережитое тобой было частью испытания. Теперь ты наконец пришел домой, и я знаю: все будет в порядке, мой мальчик, в полном порядке.

– Да. – Кажется, я так расчувствовался, что дал волю слезам, они потекли по грязным щекам, оставляя светлые дорожки. – А Тересы здесь нет?

– Не бойся, мальчик, ее нет, она не возвращалась с тех пор, как мы потеряли Габи, – приговаривала Селена, поглаживая мою заросшую голову. – Она преследовала тебя, искала, хотела уничтожить… я верну тебе твой дар, мы снимем это заклятие, не плачь, мой мальчик, все будет в порядке.

– Селена, прости меня, – пробормотал я, – я вовсе не хотел убегать, я совсем не знал, что так получится с Габи…

– Ладно, дружок, ты слишком долго был в пути, теперь ты вернулся домой…

Ее слова поразили меня в самое сердце, я внезапно почувствовал стыд. Кажется, это чувство пересилило даже голод, который был моим спутником на протяжении долгих дней, недель, месяцев…

– Теперь ты знаешь цену могуществу, знаешь и то, что на любую силу найдется другая сила, гораздо более могущественная…

– Я хочу освоить мастерство до конца, хочу стать настоящим колдуном, хочу вернуть свой дар! – воскликнул я. – Все то время, что я шел сюда, меня вело это желание. Я хочу быть настоящим колдуном.

Селена подалась назад и придирчиво посмотрела на меня.

– Тебе надо принять ванну, – заметила она, – а я пока придумаю что-нибудь с едой.

Пока я плескался в подогретой заклятиями Селены ключевой воде и покрякивал от удовольствия, ощущая, как она ласкает мою огрубевшую от дорожного ветра кожу, колдунья вызвала ломившийся от яств стол. Лохмотья сменила светлая рубаха и темные кожаные штаны. На ноги я обул сапоги. Им я обрадовался больше всего – остаток пути я проделал босиком.

Когда я, обновленный, посвежевший, решивший во что бы то ни стало заслужить возвращение дара и возможность остаться в этом доме, вышел к столу, меня ожидал сюрприз. Несколько мужчин в странных одеяниях ожидали моего появления. Они сидели за столом, скрестив руки на груди, и воздавали молитву какому-то божеству.

«Это ловушка? – была первая мысль, промелькнувшая в моей голове. – Сначала Тереса отнимает мой дар, затем Селена заманивает меня в ловушку…»

– Это он? – спросил седобородый старец, быстро поднимаясь на ноги, словно ему было не семьдесят лет, на которые он выглядел, а двадцать пять.

– Нет никаких сомнений, – в тон ему ответил сухощавый тип в отливающих лиловым цветом одеждах, лицо которого пересекал длинный бордовый шрам.