Право на жизнь (СИ) - Сказкина Алена

— Но вернемся к делам недавним. Mii Gard, предав тебя, не находил себе места из-за угрызений совести. Для укрощения-утешения мужчин природа подарила женщине замечательный инструмент — ее тело. Ее чрево… бесплодное, как пустыня, что не родит хлебов, сколько не орошай ее, — голос Вестницы неожиданно наполнился горечью. — Мы разделили постель. Одна ночь из череды сотен, подобных ей, да к тому же не самая запоминающаяся. Одна-единственная ночь, которая ничего не значила для меня… и стала значить слишком много, когда я поняла: случилось то, что по расчетам лиаро не должно было произойти — презрев все магические печати и барьеры, во мне зародилась новая жизнь.

Юнаэтра задумчиво провела ладонью по животу.

— Благодаря тебе, sei-ar, благодаря твоему дару свершилось чудо. Но ты сбежала, и смерть, живущая во мне… нет, не убила юный росток, но заставила его уснуть на несколько месяцев, до нашей следующей схватки, в том захолустном северном замке. Сила созидания встретилась с магией погибели, и жизнь, как водится, победила. Жизнь всегда побеждает смерть, потому что умеет надеяться и верить… вопреки всему.

Она потеребила кисточку на подушке.

— Это посланное мне Небесами дитя, неожиданный подарок судьбы. Она стала бы моей местью, изощренным проклятием. Я воспитала бы ее замечательным инструментом — могущественным и не сдерживаемым теми ограничениями, что сковывали меня. Ведь «ножны» для этого «клинка»… у нас с тобой был прекрасный шанс сделать так, чтобы «ножны» не родились.

Я побледнела, осознавая истинный смысл ее слов. Наперед тебе наука, Ланка, не пить незнакомых зелий в заброшенных храмах! Но ведь лиаро ничего не обнаружили. Значит, все обошлось?

— Да. Дрейна стала бы идеальным инструментом, вестницей конца человеческого мира и, возможно, Пределов, — задумчиво протянула Юнаэтра и неожиданно беспомощно улыбнулась. — Но я… не хочу. Для этой девочки я не желаю участи игрушки в чужих руках. Даже в моих.

Вестница «посмотрела» на подушку, что непроизвольно качала, словно младенца. Опомнилась:

— Передай, mii Gard… Риккарду, мне жаль. Жаль, что у нас ничего не вышло, — Юнаэтра отвернулась, и прочие слова вряд ли предназначались нам с Селеной, скорее, это были просто мысли, озвученные вслух. — Я любила его… наверно, когда-то. Возможно, мне не следовало встречаться с Мараной. Лучше было не знать будущего, не видеть, как наше странное и недолгое счастье разлетится на куски.

— Время, — бесстрастно напомнила Дамнат.

Вестница кивнула, встала, привычно перетекая из одного состояния в другое. Замерла в шаге от меня. Подняла руку, будто желая дотронуться, но передумала в последний момент.

— Я оставляю этот мир тебе, моя ненавистная сестра. Вам с Риккардом. Защитите девочку.

— А если я откажусь?

— Не откажешься. Я ведь тоже видела твои воспоминания.

Ее категоричная убежденность в собственной правоте раздражала, как всегда, но Юнаэтра действительно прекрасно изучила меня, чтобы знать, какой выбор я сделаю.

— Идем! Быстро! — Селена наклонилась, что-то поднимая с пола. — Вряд ли ты захочешь объясняться, куда исчезла со двора.

Я в последний раз оглянулась на проигравшую соперницу.

Юнаэтра, зябко закутавшись в шаль, «смотрела» в одну точку, полностью отрешившись от отвергнувшего ее мира. Серебряная леди казалась неожиданно хрупкой, полупрозрачной — ночным кошмаром или, скорее, призраком, что бесследно растает, едва в комнату проникнет первый луч солнца. Она уже превратилась в прошлое — и мы обе это знали.

В смирении врагов есть что-то постыдное и печальное, отравляющее сладкий вкус долгожданной победы горечью внезапной жалости, стирающее все удовольствие от свершившейся мести. Я должна и хотела остановить Вестницу Смерти, но сейчас, когда эта битва завершилась, не испытывала радости.

Картина покинутой нами комнаты так и стояла перед глазами, поэтому обратный путь почти не отпечатался в памяти. И только вид лежащего навзничь Рика выдернул меня в реальность ушатом ледяной воды, напомнил: ничего еще не кончилось!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ответишь на вопрос, эсса?

Пальцы Селены с неожиданной силой сдавили запястье, не позволяя броситься к моему возлюбленному демону. Понимая, что проще и быстрее выполнить ее желание, я кивнула, и бард продолжила:

— Жизнь одного человека за спокойствие мира? Разве это не малая цена?

— Если могла, я отдала бы свою, чтобы остановить ее, но ему… ему я не позволю умереть. Потому что он и есть мой мир.

— Не забудь свои слова, — Дамнат с досадой цокнула. — Эх! Какой был шанс! Жаль, но Север всегда отличался упрямством и нелюбовью к рискованным экспериментам. Впрочем, тебе должно хватить и четырех осколков.

Каких осколков? Хватить для чего?

Спросить я не успела. Остановленное время снова пошло вперед.

Грохот ожившего мира оглушал. Ольханд и Харил теснили Веральта. Фервинг спешно, не уступая в ловкости обезьяне, спускался к нам прямо по стене, цепляясь за решетки и малейшие выступы. Из раскрытой ладони Криса вспорхнул магический вестник, устремился за пределы двора, вероятно, прося о помощи. Я хотела сказать, что бесполезно, целительницы тут бессильны, но горло, сбивая дыхание, захлестнула удавка. Сразу же ослабла, и, инстинктивно вцепившись в нее, я поняла, что это просто цепочка, где висел Ключ… полный без одного куска круг вместо недавней «капли»!

Селена в двух шагах брезгливо отбросила древко стрелы, от которого только что отломала наконечник, подмигнула. Растаяла в воздухе, возникла снова — уже возле Фервинга. Видимо, тень был прекрасно знаком с Гласом Востока: алый не удивился внезапному появлению женщины, выслушал и даже кивнул, соглашаясь.

А спустя мгновение мне стало не до загадок Дамнат, потому что Рик… вздрогнул. Я вцепилась в его ладонь, боясь поверить и обмануться. Но вопреки памяти, уверявшей, что несколько минут назад меченый был неоспоримо мертв, вопреки опыту и здравому смыслу, утверждающим, человек с пробитым сердцем не может выжить, дракон все еще дышал.

Держись! Прошу тебя, только держись!

Снова, как на той злополучной поляне неподалеку от поместья Кагероса, я делилась чистой силой, но в отличие от предыдущего раза сегодня в моем распоряжении находилась магия целого мира снов, втекающего в человеческое тело через ущербные врата неполного Ключа.

Не достаточно! Все еще мало!

Смерть не могла приблизиться, но и рана не хотела закрываться! Я не справлялась одна. Но доверить самое ценное, что у меня есть, другим?! Готова… лишь бы нашелся тот, кто способен помочь. Но Крис и прочие не знали, как поступить. Не ведала этого и я сама, а потому единственное, что могла, продолжать бороться в нелепой надежде, что Серая Госпожа насытится щедрым волшебством мира снов и отступит.

Во дворе стало шумно, суетливо и многолюдно: явилась Альтэсса со свитой. Где-то поблизости и одновременно бесконечно далеко мелькали алые, восстанавливая порядок и уничтожая последние очаги хаоса. На расстоянии вытянутой руки и по ту сторону реальности замерла лекарка, опасаясь вмешательством нарушить шаткое равновесие. О чем-то спрашивала Харатэль. Пришлось приложить усилие, чтобы бессвязные звуки превратились в слова.

— …Матерь-Спасительница?

— Больше представляет угрозы, — ответила вместо меня Селена, льстиво склоняя голову в поклоне-приветствии. — Поздравляю вас с победой, Повелительница, — Дамнат отступила, выразительно кивнула в сторону меченого. — А сейчас я прошу вас немедленно вернуться в Храм Целительниц. Боюсь, тут понадобится вся сила Южного Дракона.

— Порталы не работают, — с укором напомнила Альтэсса. — Даже если мы сейчас усыпим столпы Квилона, пройдет несколько часов, пока магические сферы стабилизируются.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Есть другой способ. Вы можете просто… взлететь.

Вспышка озарения, и стало понятно, что задумала Странница, отдавая мне Ключ от Небес. Я уже превращалась в дракона — во сне, а затем и наяву, когда утратила власть над магией и эмоциями. Раздиравшие мою душу тоска и боль однажды оказались так велики, что сломали барьер между мирами.