Собрание сочинений в десяти томах. Том 3 - Юзеф Игнаций Крашевский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У ворот завязалась горячая перебранка, причем в выборе выражений не стеснялись. Слуги Мартика были уж под хмельком. В это время на крыльцо выбежала Грета.
— Какое вы имеете право, — крикнула она, — запрещать кому-нибудь остановиться у меня в доме? Я хочу, чтобы у меня были гости, как у всех других…
Сула повернулся, ничего не отвечая, но не сходил со своего поста.
Грета продолжала громко кричать:
— Я лучше добровольно уступлю свой дом, чем допущу, чтобы вы тут затевали драку и резню в воротах. Почему не пускаете?
— Потому что я здесь занял место для себя! — крикнул Мар-тик. — А я не хуже других!
— Лжешь! — громко отвечали за воротами. — Ты не можешь равняться со мной, хотя бы ты и был шляхтич, потому что ни в своей стране, ни в какой-либо другой я не знаю никого, равного себе.
Это говорил гордый Винцент Шамотульский, который считал себя по роду и богатству равным князьям.
Но и Мартик, когда приходил в ярость, не уступал никакому князю.
— Ступай прочь, иначе кровь прольется! — кричал он.
— Прольется, но только твоя, подлый нахал! — прозвучал голос из-за ворот.
Ворота, охраняемые сильными молодцами из отряда Мартика, которые подпирали их плечами и дубинами, поддались мощному напору снаружи и начали трещать. Грета, стоя на крыльце, смотрела на все происходившее, как на забавную игру, а Курцвурст, прячась за нею, в отчаянии ломал руки и призывал на помощь всех святых.
— Милосердный Боже! Раны Господни! Они нас всех здесь перебьют! Мартик, пусти их, ты будешь отвечать за несчастье.
Ворота начинали все более наклоняться, качнулись, затрещали, и со всех сторон посыпались отломавшиеся куски. Люди пана Шамотульского, вырвав из них несколько досок, проделали отверстие и как только столкнулись плечом к плечу с Мартиковыми молодцами, напали на них с дубинами и бердышами.
Мартик, не жалея себя, подскочил к отверстию и начал изо всей силы ударять по лбам и шлемам, так что треск раздавался. Тогда Винцент, человек бешеного нрава, поднял кверху огромный меч, который он держал в руках, размахнулся им и не только выбил саблю из рук Мартика, но и рассек его обнаженную голову, так что кровь из нее хлынула ручьем.
Слуга, видя, что пан их падает навзничь, взмахнув руками и восклицая: "Иезус Мария!", растерялся, а Винцент Шамотульский, выломав остальную часть ворот, ворвался во двор. Едва успели люди Мартика подхватить его, чтобы не достался в руки насильников, и унести в дом.
Вдова, разгневанная, все еще стояла на крыльце. Глядя на подходившего к ней красивого, молодого, с гордой осанкой мужчину, державшего еще меч в руке и смотревшего на нее с высоты своего рыцарского величия, как на обыкновенную мещанку, она тоже приняла высокомерный вид.
Прекрасное лицо и богатый наряд хозяйки произвели некоторое впечатление на дерзкого пришельца.
— Я должен остановиться здесь, моя красавица! — обратился он к ней.
Грета покачала головой.
— Красавица, да не твоя, — отвечала она, подперев руками бока. — Дом мой занимаете насильно, хотя войны нет. Так не удивляйтесь же потом, что вы с вашим князем не найдете приверженцев в городе, если уж сразу начинаете с насилия над нами! Вы сюда приехали с польским правом, а мы здесь управляемся немецкими законами.
Винцент слушал ее, обменивались взглядами, и он заметно смягчался, да и она окончила уже не таким гневным тоном.
— Я над вами не употребил насилия, прекрасная хозяюшка, — отозвался гость, — потому что я слышал, что вы приказали впустить нас, а тот наглец не хотел считаться ни с вами, ни со мной.
— Он уж получил за это, — сказала Грета, — оставьте в покое его и его людей.
И, сказав это, медленно пошла в горницу, а Винцент — за нею.
Мартика положили напротив, в отдельной горнице, старая экономка обвязала ему голову платками, но он метался и бредил — так встряхнул ему мозг этот сильный удар.
Грета, едва взглянув на него, принимала нового гостя. Соскучившись за день одиночества, она рада была этому человеку, который, оценив, как и другие, ее красоту и изящество, поддался ее кокетству, забывая понемногу обо всем на свете. Новый гость обладал той барской изысканностью манер, которая всегда нравится женщинам, заставляя предполагать в обладателе существо высшего порядка, хотя чаще всего весь этот блеск оказывается только гладкой скорлупой пустого ореха. И Грета уже улыбалась ему и ласково на него поглядывала, а прежний гнев сменился врожденным стремлением к кокетству.
Наконец, когда был уже поздний вечер, Грета тихонько выскользнула к себе наверх, заперла за собою все двери и расставила около них караульных.
В то время, как все это происходило, Мартик, успокоившись, крепко заснул. И только утром, проснувшись и придя в сознание, увидел около себя своих людей и вспомнил вчерашнее приключение.
Он настаивал на том, чтобы его непременно поскорее вынесли отсюда, хоть бы на улицу, хоть на сорную кучу, только бы не оставаться под одной кровлей с вдовой. Но не было возможности исполнить его желание, потому что всюду была страшная теснота; а он был ранен. И как он ни сердился, его не послушали.
На другой день с самого утра в городе началось еще большее движение, чем накануне.
Погода благоприятствовала новому государю, поэтому все помещики, съехавшиеся с разных сторон, могли собраться на рынках и около ратуши, так как другого более удобного места не было приготовлено.
Съезд начался с раннего утра.
Всем уж было известно, что краковяне, сандомирцы, куявяне и рыцарство других областей должны были провозгласить Локотка не только краковским князем, но и наследником польской короны. Недоставало только послов из Великой Польши с заявлением о ее присоединении, а это было очень важно для Локотка, потому что корона находилась в Гнезне. В доме войта Альберта целый день с нетерпением ожидали их прибытия.
Винцент Шамотульский, приехавший поздно вечером, утомленный дорогой, а потом увлеченный прекрасной вдовой, только на другой день, одевшись с большой пышностью, сел на коня и поехал к князю. Хотя было еще очень рано, Грета, полуодетая, вошла в горницу, чтобы открыть ставни и при свете дня рассмотреть своего гостя. Она велела приготовить себе на этот день самый красивый наряд, какой у нее был.
Князь с радостью встретил посла
