Империя – II - Анатолий Фоменко

Все понятно. В Руси-Орде, в метрополии Великой = «Монгольской» Империи, как и в Османии=Атамании, никаких «лечебных» карантинных акций по искоренению эпидемий XV-XVI веков не было. Поэтому здесь отношение к Страшному Суду было куда более спокойным. Население метрополии не испытало катаклизмов, связанных с «принудительным лечением Европы». Других переживаний здесь, как и всюду, конечно, хватало, но апокалиптические «хирургические операции» обошли стороной Русь-Орду и Османию=Атаманию.

А вот Западная Европа оказалась в эпицентре нашествия османов=атаманов. Здесь карантинные действия проводились в полном объеме, четко и неукоснительно. Достаточно еще раз перечитать библейские книги Исход и Иисус Навин, чтобы представить себе накаленную обстановку в Европе XV-XVI веков. Поэтому спасенное от эпидемий (суровыми средствами, но все-таки спасенное!) западно-европейское население относилось к Страшному Суду как к недавно пережитой реальности. Отсюда и бередящие душу картины и фрески многочисленных западных мастеров, отражающие глубокое потрясение, пережитое ими и их непосредственными потомками.

Приведем упомянутые выше просветленные и спокойные типичные русские изображения: икону «Апокалипсис» конца XV века (автор неизвестен) и фрагменты фрески «Страшный Суд» Дионисия, рис.d2.22, рис.d2.23, рис.d2.24, рис.d2.25, и, для сравнения, мрачные картины Иеронима Босха, рис.d2.26, рис.d2.27 и Питера Брейгеля, рис.d2.28, рис.d2.29, типичные для западно-европейских произведений искусства XVI-XVIII веков, связанных с апокалиптической темой.

рис.d2.22

рис.d2.23

рис.d2.24

рис.d2.25

рис.d2.26

рис.d2.27

рис.d2.28

рис.d2.29

Укажем на еще одно многозначительное отличие Восточной и Западной церквей в их отношении к Апокалипсису. Оказывается, «в традиции Восточной Церкви… нет ни одного примера использования его текстов в богослужении, тогда как, напротив, на Западе уже с V-VI вв. (то есть, согласно новой хронологии, на тысячу лет позже, начиная с XV-XVI веков – Авт.) появляются постановления, предписывающие его чтения в период между Пасхой и Пятидесятницей» [623], с.13. Более того, в Восточной церкви «церковным уставом не положено читать ее (эту книгу – Авт.) во время богослужений» [623], с.5.

Все ясно. На Западе чтение Апокалипсиса прихожанам, по крайней мере в XVI-XVII веках, было категорически вменено в обязанность священнослужителям, дабы западные европейцы не забывали Суда Иисуса, свершившегося в Европе в XV-XVI веках. Дело в том, что именно здесь Великая = «Монгольская» Империя вынужденно провела карантинные акции по устранению причин эпидемий. Войска османов=атаманов отделяли «чистых» людей от «нечистых». То есть, повторим, здоровых от больных. Поэтому в дальнейшем в Западной Европе требовалось специально поддерживать воспоминания о Страшном Суде, дабы вновь не расцвели столь привлекательные вакхические оргии, приведшие когда-то к эпидемиям. Так сказать, власти сурово предостерегали людей от «наркотиков». А вот на Востоке, в метрополии Империи, обстановка была совсем другой. Здесь христианский культ все время, начиная с XII века, оставался в довольно аскетических рамках, никаких «античных» вакханалий, во всяком случае, в массовых масштабах, никогда не было. То же самое следует сказать и о таких поздних ответвлениях христианства, как мусульманство. Поэтому на Востоке читать Апокалипсис в церквях в назидание пастве было совершенно не нужно. Его и не читали.

По-видимому, потрясение, пережитое Западной Европой в XV-XVI веках вследствие османского=атаманского нашествия, породило здесь у некоторых социальных групп глубокую и устойчивую неприязнь и даже ненависть к «хирургам», то есть к Османии=Атамании и Руси-Орде. Ненависть, которой раньше не было. Тот факт, что «хирург» на самом деле вылечил «вакхического наркомана» был предусмотрительно предан забвению, об этом старались не упоминать. Напротив, на первый план выпятили обиду за боль, причиненную при принудительном лечении. По-видимому, воспоминание об испытанной когда-то «боли» и было затем использовано западно-европейскими реформаторами, рвавшимися к власти. Использовали как закваску, как теоретическое обоснование их притязаниям и стремлениям расколоть Империю. Лукаво пропагандируемая «обида на врача» облегчила организацию заговора в метрополии Руси-Орды и позволила развалить Империю.

Такие «эмоции обиды» некоторых западных европейцев можно понять.

Но, повторим еще раз, не следует забывать, что карантинные операции были организованы не из-за какой-то патологической злобности царей-ханов Империи, а вследствие их желания остановить эпидемии, распространившиеся по Европе. К сожалению, низкий уровень медицины и вообще науки того времени не позволял решить проблему более гуманными средствами, без хирургического вмешательства. Не будучи в состоянии прекратить массовую гибель населения от болезней лекарствами и прививками, цари-ханы решили выжечь заразу огнем и железом. По-своему они были правы, спасая Европу и Империю в целом. Поступали так, как им подказывал опыт и несовершенная практика того времени. Библия говорит об этом прямо и открыто. Но при «хирургической операции» пролилась кровь. Пациент, оперируемый без наркоза, кричит от боли. Страх запоминается. В памяти Западной Европы осталась «боль от скальпеля».

В XVII веке реформаторская Западная Европа наконец-то получила независимость, см. ХРОН6, гл.9. Раскол Великой = «Монгольской» Империи дал возможность западным европейцам вторгнуться на Русь и физически уничтожить ордынскую династию, приведя к власти прозападных Романовых. По Руси прокатился кровавый погром. На длительное время метрополия Империи оккупируется иностранцами. Вводится крепостное право, то есть рабство для подавляющего большинства населения страны. Оккупационный романовский режим продержался довольно долго. На захваченных территориях России уничтожаются ордынско-«монгольские» традиции, радикально меняется весь уклад жизни, в том числе и церковной. Неудивительно, что в эпоху Великой Смуты на Руси люди могли увидеть в Апокалипсисе указание на начинающийся Страшный Суд. Но на этот раз, в России, на Востоке. И что же мы видим в истории XVII века? Действительно, наша реконструкция хорошо подтверждается. Мы цитируем: «Новая вспышка повышенного интереса к Апокалипсису в русском обществе приходится на середину „бунташного“ XVII в. … Приверженцы старых обрядов увидели в решительном реформаторе (Никоне – Авт.) если не самого Антихриста, то его предтечу… Конец света ожидался в 1658 г. … затем в 1666 г., и, наконец, подобно ситуации 1492 г., с учетом земной жизни Христа, – в 1699 г. В конце ожидаемого срока, как бы в подтверждение предчувствий, начались государственные реформы Петра I… С сер. XVII в. и на протяжении полутора столетий Апокалипсис становится едва ли не главной книгой русского старообрядчества… В особенности апокалиптичность видения была свойственна крайним толкам старообрядцев-беспоповцев, таким как „странники“ (бегуны), отрицавшим возможность спасения в миру, от которого надлежит бежать, так как царство Антихристово воспринималось ими не грядущим, а уже пришедшим» [623], с.29-30. Здесь, впрочем, уместно напомнить, что Романовы сильно запутали и исказили историю реформ патриарха Никона (см. ХРОН4, гл.9:4, ХРОН6, гл.10:11, ХРОН6, гл.13:2) так что его роль и вообще события петровской эпохи нуждаются в серьезном переосмыслении.

В ХРОН6, гл.9:14, мы объясняем, что второе нашествие Западной Европы на Русь, а именно, вторжение армий Наполеона в 1812 году, в значительной мере было, скорее всего, вторым актом мести Запада – метрополии Империи. Еще одним ударом по России, начавшей – уже при переродившихся Романовых! – вновь претендовать на роль всемирной Империи. Интересно, что именно как апокалиптическое явление Антихриста расценили нашествие Наполеона многие слои русского общества начала XIX века. Мы цитируем: «Через призму Откровения Иоанна Богослова были восприняты не только старообрядцами нашествие „двунадесяти языков“ армии Наполеона на Россию и Отечественная война 1812 г. Толстовский Пьер Безухов ломал голову над разгадкой числа 666… Его безвестный современник (анонимный старообрядческий автор первой четверти XIX века [623], с.48 – Авт.)… немного позже создавал творение поздней русской эсхатологии – „Сказание о Наполеоне Антихристе“, где причудливо переплетаются библейские образы и исторические персонажи нач. XIX в.» [623], с.30. Таким образом, в сознании многих людей XVIII-XIX веков Страшный Суд был перенесен на территорию России.