Так начиналась война - Иван Баграмян

Когда аппарат умолк, Кирпонос сказал Бурмистенко:

— Легко сказать — вести строгую экономию. С продовольствием еще куда ни шло. Можем до предела сократить паек, бойцы поймут нас. Но как заставить экономить боеприпасы, когда на всем фронте фашисты лезут как бешеные волки, почуявшие добычу!

Весь остаток дня прошел в хлопотах по затыканию бесчисленных брешей в 800‑километровой линии фронта, по вызволению попавших в окружение отдельных соединений 5-й и 21-й армий.

Вечером 11 сентября Кирпоноса вызвала Москва. Командующий фронтом в сопровождении Бурмистенко, Рыкова, Тупикова и Захватаева поспешил в аппаратную. На этот раз на проводе был сам Верховный Главнокомандующий.

Поздоровавшись, Сталин заявил: «Ваше предложение об отводе на рубеж известной вам реки кажется опасным». Он сослался при этом на неудачи, когда войска фронта отходили за Днепр. «Какая гарантия, что то же самое не повторится теперь? Это первое. А потом второе: в данной обстановке на восточном берегу Днепра предлагаемый вами отвод войск будет означать окружение наших войск, так как противник будет наступать на вас не только со стороны Конотопа, то есть с севера, но и с юга, то есть со стороны Кременчуга, а также с запада, так как при отводе наших войск с Днепра противник моментально займет восточный берег Днепра и начнет атаки. Если конотопская группа противника соединится с кременчугской группой, вы будете окружены…»

Кирпонос не сводил глаз с медленно тянувшейся ленты.

«Как видите, ваши предложения о немедленном отводе войск без того, что вы заранее подготовите рубеж по реке Псел, во-первых, и, во-вторых, поведете отчаянные атаки на конотопскую группу противника во взаимодействии с Брянским фронтом, — повторяю, без этих условий ваши предложения об отводе войск являются опасными и могут привести к катастрофе. Какой же выход? Выход может быть следующий.

Первое. Немедленно перегруппировать силы хотя бы за счет Киевского укрепрайона и других войск и повести отчаянные атаки на конотопскую группу противника во взаимодействии с Еременко, сосредоточив в этом районе девять десятых авиации. Еременко уже даны соответствующие указания. Авиационную же группу Петрова мы сегодня специальным приказом передислоцируем на Харьков и подчиним Юго-Западному направлению.

Второе. Немедленно организовать оборонительный рубеж на реке Псел или где-либо по этой линии, выставив большую артиллерийскую группу фронтом на север и на запад и отведя пять-шесть дивизий на этот рубеж.

Третье. По исполнении этих двух пунктов, и только после исполнения этих двух пунктов, то есть после создания кулака против конотопской группы и после создания оборонительного рубежа на реке Псел, словом, после всего этого начать эвакуацию Киева. Подготовить тщательно взрыв мостов. Никаких плавсредств на Днепре не оставлять, а разрушить их и после эвакуации Киева закрепиться на восточном берегу Днепра, не давая противнику прорваться на восточный берег.

Перестать, наконец, заниматься исканием рубежей для отступления, а искать пути для сопротивления».

В аппаратной наступила тишина. Своей железной логикой Верховный Главнокомандующий мог обезоружить кого угодно. Даже Тупиков растерялся. Впоследствии он говорил мне, что, когда следил за лентой, у него возникла мысль: надо воспользоваться предложением, для начала отвести на рубеж по реке Псел пять-шесть дивизий и значительные силы артиллерии. Это и явилось бы началом отвода войск фронта на новый рубеж. Ведь, по существу, Сталин не возражал против отхода, а предлагал лишь надежно обеспечить его организацией обороны по реке Псел…

Но всех ошеломили последние слова Верховного:

«Перестать, наконец, заниматься исканием рубежей для отступления, а искать пути для сопротивления».

По свидетельству Захватаева, побледневший Кирпонос дважды вслух зачитал эту фразу. Спросил членов Военного совета:

— Ну, что скажете, товарищи? Рыков молча теребил свою пышную шевелюру. Бурмистенко тихо произнес:

— Раз нельзя отходить, мы и не будем настаивать на уходе с Днепра.

Время шло, а на другом конце провода Сталин ждал ответа.

Кирпонос стремительно повернулся к бодистке:

— Передавайте!

Говорил он медленно, словно процеживал каждое слово:

— У нас и мысли об отводе войск не было до получения предложения дать соображения об отводе войск на восток с указанием рубежей, а была лишь просьба в связи с расширившимся фронтом до восьмисот с лишним километров усилить наш фронт резервами…

Захватаев потом рассказывал, что Тупиков, слушая Кирпоноса, схватился за голову. Кирпонос, кинув на него удивленный взгляд, продолжал диктовать глухим голосом:

— По указанию Ставки Верховного Главнокомандования, полученному в ночь на одиннадцатое сентября, снимаются из армии Костенко две стрелковые дивизии с артиллерией, перебрасываются по железной дороге на конотопское направление с задачей — совместно с армиями Подласа и Кузнецова уничтожить прорвавшуюся в направлении Ромны мотомеханизированную группу противника. Из КиУРа, по нашему мнению, пока больше брать войск нельзя, так как оттуда уже взяты две с половиной дивизии для черниговского направления. Можно будет из КиУРа взять лишь часть артиллерийских средств. Указания Ставки Верховного Главнокомандования, только что полученные по аппарату, будут немедленно проведены в жизнь. Все.

Сам того не замечая, Кирпонос неожиданно отказался от всего, о чем просил совсем недавно. Это сразу поняли все, кто стоял рядом. И конечно, уж никак не ускользнуло от внимания Сталина. Снова застучал аппарат. Слова на ленте — тяжелые, как слитки:

«Первое. Предложение об отводе войск Юго-Западного фронта исходит от вас и от Буденного, главкома Юго-Западного направления. Вот выдержки из донесения Буденного от 11 числа…» И далее последовали фразы из знакомой уже читателю телеграммы Буденного, в которой тот, ссылаясь на просьбу Военного совета фронта, со всей присущей ему прямолинейностью и решительностью настаивал на немедленном отводе войск Юго-Западного фронта.

Аппарат смолк, словно говоривший на том конце провода хотел дать своему собеседнику хоть немного собраться с мыслями. А затем лента потекла снова:

«Как видите, Шапошников против отвода частей, а главком за отвод, так как и Юго-Западный фронт стоял за немедленный отвод частей…» В заключение уже безапелляционный приказ: «…Киева не оставлять и мостов не взрывать без особого разрешения Ставки. До свидания».

Кирпонос, вытирая вспотевший лоб, ответил:

— Указания ваши ясны. Все. До свидания.