Секреты Штази. История знаменитой спецслужбы ГДР - Джон Келлер

Штухли сообщил своему коллеге, что знает их всех. По его словам, его агенты «Альба» и «Марио» сообщали о том, что ливийцы занимаются созданием базы, с которой будут производиться террористические акты. Он также обратил внимание на то, что число персонала ЛНБ постоянно увеличивается — в ноябре 1985 года оно достигло 75 человек, 34 из них обладали дипломатическими паспортами, выданными министерством иностранных дел, у семи человек были так называемые зеленые карточки посольского персонала, не относящегося непосредственно к рангу дипломатов, однако дававшего им карт-бланш при пересечении государственных границ, включая границу между Западным и Восточным Берлином.

Виганд сказал своему коллеге, что необходимо предпринять меры по предотвращению трагедии, памятуя о том, что вмешательство в дела ливийцев навлечет на их головы огромные беды, если об этом дознается Мильке. С главой МГБ шутки были плохи. Внушавший ужас своим подчиненным, Мильке был беспощаден в том, что касалось защиты коммунистической ГДР. В самой Штази существовало многочисленное управление внутренней безопасности аппарата, которое Мильке наделил практически безграничными полномочиями. Малейшее подозрение или любой конфликт с начальством могли привести к слежке за сотрудником министерства и его семьей, допросам с пристрастием и даже к тюремному заключению.

Штухли напомнил Виганду о том, что Мильке обеспечивал оружием и обучал людей арафатовского ООП, а также других арабских экстремистов.

«И не забывай о том, что шесть лет назад он отдал приказ не организовывать операций против террористов — и в особенности ливийцев — до тех пор, пока они не совершают преступлений на территории ГДР». Оба разведчика жарко спорили в течение нескольких часов, и Виганд все это время пытался убедить своего коллегу в том, что следует доложить Мильке о грозящей опасности. «Я просто не могу допустить, чтобы арабы устроили бойню в Западном Берлине».

Штухли был человеком, который под чьим-либо давлением быстро приходил в возбуждение.

«Райнер, ты заходишь слишком далеко! Знаешь, что с нами сделает Мильке, если хотя бы краем уха услышит о нашем разговоре?»

Однако Виганд не сдавался:

«Я все это знаю, но скажу тебе — меня это мало беспокоит. Боже, неужели ты не понимаешь, что всему миру станет известно о причастности ГДР к этим делам, а это сильно повредит репутации нашей страны в глазах всего мира и разрушит все то, что мы так долго создавали? И не забывай — ведь мы же не убийцы!».

Штухли было далеко до Виганда, получавшего высокие оценки на занятиях по диалектическому материализму на политзанятиях в Штази, и он в конце концов поддался на настойчивые уговоры коллеги.

Первый доклад Мильке

Контрразведчики всю ночь работали над текстом аналитической записки, зная при этом, что отчаянно рискуют.

Перепробовав около десятка черновых вариантов, Виганд собственноручно отпечатал окончательную верcb. этого взрывоопасного документа. Содержалось в нем следующее:

«Офицеры отдела надзора за иностранцами (Виганд) и 15-го отдела (Штухли), проведя независимое лруг от друга расследование, получили свидетельства о нижеследующем:

— ЛНБ ведет деятельность, несовместимую с дипломатическим статусом, и практически полностью посвятило себя разведывательной деятельности. Основная масса дипломатов ЛНБ и служащих административного аппарата ливийского представительства принадлежат к трем резидентурам различных секретных служб Ливии;

— ЛНБ незаконно осуществляет на территории ГДР планирование, организацию и выполнение террористических актов против Запада, и конкретно — взрывов и убийств противников правящего ливийского режима к Западном Берлине;

— оружие, боеприпасы и взрывчатые вещества хранятся в помещениях дипломатов ЛНБ и нелегально снятых квартирах граждан ГДР. Все это незаконно — с нарушением погранично-таможенных правил — было ввезено на территорию ГДР и переправлено на машинах с дипломатическими номерами в Западный Берлин;

— сотрудники секретной службы, находящиеся под прикрытием ЛНБ, проводят на территории ГДР широкомасштабную шпионскую деятельность, направленную против иностранных посольств — особенно посольств других арабских государств, и занимаются вербовкой агентуры из числа граждан ГДР, часть которых ориентируют на деятельность, враждебную министерству госбезопасности ГДР;

— установлено, что ряд иностранных граждан, сотрудничающих с ЛНБ, сотрудниками МГБ ГДР и западными разведслужбами, являются террористами и убийцами».

Виганд подписал этот документ и лично доставил его своему непосредственному начальнику генерал-лейтенанту Гюнтеру Кратчу, главе второго управления. Второе управление было одним из восьми управлений — а всего их было 58, — которые напрямую подчинялись Эриху Мильке. Эти восемь управлений включали в себя также 5-ю оперативную группу министерства тщательно засекреченную группу особого назначения, состоявшую из рейнджеров, снайперов и специалистов по подрывной деятельности.

Похмыкав, Кратч все-таки согласился отправить этот документ Эриху Мильке. Никогда еще за всю свою служебную карьеру Виганд так не нервничал. Кратч вернулся в состоянии сильного волнения. Мильке принял документ «на рассмотрение». Виганда это удивило — он ожидал взрыва негодования со стороны министра. Виганд размышлял о том, принял ли обычно свирепый Мильке одну из своих любимых «утренних конфеток» — реактиван-амфетамин или валиум (старшим офицерам Штази было известно, что Мильке принимает стимулирующие таблетки).

Виганду несколько раз позвонили из приемной Мильке — уточнялись некоторые детали подготовленного им документа. «Наверху» к делу отнеслись достаточно серьезно. К облегчению Виганда, у него не стали допытываться о том, вербовал ли он информатора из числа служащих ЛHБ, — ведь это является нарушением приказа министра госбезопасности.

Событие, пролившее свет на причастность восточногерманского режима ко взрыву в дискотеке «Ла Белль», произошло в середине декабря. Мильке организовал совещание в правительственной штаб-квартире на площади Маркс-Энгельсплатц, располагавшейся в самом сердце Берлина. На нем присутствовали Хонеккер и Эгон Кренц. Последний был членом Политбюро и секретарем ЦК СЕПГ, отвечавшим за государственную безопасность, правоохранительную систему и молодежную политику. Третьим присутствующим на этом закрытом совещании был Герман Аксен — член Политбюро и секретарь ЦК СЕПГ по международным отношениям. Хонеккер пригласил на совещание и четвертого — Гюнтера Кляйбера, члена Политбюро, курировавшего ближневосточные дела.

Мильке вручил каждому присутствующему копию ипалитической записки Виганда и его рапорта, а также аналитическую записку по документам Виганда, подготовленную Центральной аналитической группой министерства. После того как участники совещания закончили пение, Мильке как обычно собрал все копии и уложил их в свой портфель. Он был асом конспирации, остальные же участники совещания — просто младенцами в)гом смысле. Мильке никогда бы не допустил, чтобы материалы крайне щепетильного характера остались в руках партийных функционеров. Такого рода сверхсекретные документы доставлялись даже высшему руководству спецкурьерами. Их следовало читать в присутствии курьера, удостоверять знакомство с документом личной подписью, после чего все они возвращались обратно к Мильке. Министр госбезопасности оставлял подписанные копии в сейфе, стоявшем позади его стола и каждый вечер опечатывавшемся. Все остальные экземпляры уничтожались специальной бумагорезательной машиной.

Еще до конца совещания Мильке позвонил генералу Кратч у и приказал ему прибыть в министерство и ждать там его приезда. Кратч в свою очередь вызвал Виганда, которому было приказано находиться в приемной на тот случай, если он может понадобиться. Находившийся в состоянии нервного ожидания Виганд увидел, что прибыл Мильке. Министр молча кивнул ему. Мильке был более бледным, чем обычно. В своем строгом костюме с галстуком и в белой рубашке он более походил на служащего бюро ритуальных услуг, чем на министра госбезопасности. Виганд изо всех сил старался услышать, что происходит в кабинете его могущественного шефа. Ему хотелось хотя бы догадаться о настроении Мильке. Однако прочная дубовая дверь была абсолютно звуконепроницаема. Тем не менее один раз Виганд расслышал типичный звук работающей машины для уничтожения документов, способной менее чем за минуту превратить в конфетти содержимое папки толщиной в два сантиметра.

Появившийся в комнате Кратч подхватил Виганда под локоть и безмолвно вывел из приемной.

В своем кабинете Кратч сообщил, что Мильке рассказал ему о своей встрече с Хонеккером, Кренцем Аксеном и Кляйбером и о том, что Хонеккер приказал продолжать слежку за ливийцами, но не более того. Виганду было приказано отказаться от привлечения кого-либо из агентов и никоим образом не вмешиваться в дела ливийцев.