Трое в лодке (не считая собаки) - Джером Клапка Джером

обычно замирал на середине, переходя в бульканье и шипенье. You want to be in good health to play the bagpipes. Надо обладать железным здоровьем, чтобы играть на волынке. Young Jefferson only learnt to play one tune on those bagpipes; but I never heard any complaints about the insufficiency of his repertoire-none whatever. Молодой Джефферсон выучился играть всего одну пьесу, но я ни разу не слышал ни от кого жалобы на бедность его репертуара. This tune was Эта пьеса называлась: "The Campbells are Coming, Hooray-Hooray!" so he said, though his father always held that it was "Ведет нас Кэмпбел в бой, ура, ура!" Так по крайней мере говорил мой приятель, хотя его отец всегда утверждал, что это "The Blue Bells of Scotland." "Шотландские колокольчики". Nobody seemed quite sure what it was exactly, but they all agreed that it sounded Scotch. Никто, по-видимому, не знал в точности, какая это пьеса, но все говорили, что в ней есть что-то шотландское. Strangers were allowed three guesses, and most of them guessed a different tune each time. Незнакомым разрешалось угадывать три раза, причем большинство каждый раз называло другую пьесу. Harris was disagreeable after supper, — I think it must have been the stew that had upset him: he is not used to high living, — so George and I left him in the boat, and settled to go for a mouch round Henley. После ужина Гаррис пришел в дурное настроение. Вероятно, его расстроило рагу — он не привык к роскошной жизни. Мы с Джорджем оставили его в лодке и решили прогуляться по Хэнли. He said he should have a glass of whisky and a pipe, and fix things up for the night. Г аррис сказал, что он удовольствуется стаканом виски и трубкой и приготовит лодку на ночь. We were to shout when we returned, and he would row over from the island and fetch us. Когда мы вернемся, нам стоит лишь крикнуть — и он приплывет с острова и заберет нас. "Don't go to sleep, old man," we said as we started. — Смотри, только не засни, старина, — говорили мы, уходя. "Not much fear of that while this stew's on," he grunted, as he pulled back to the island. — Заснешь тут, когда это рагу еще действует, — проворчал Гаррис и вернулся на остров. Henley was getting ready for the regatta, and was full of bustle. Хэнли готовился к гонкам яхт и был полон оживления. We met a goodish number of men we knew about the town, and in their pleasant company the time slipped by somewhat quickly; so that it was nearly eleven o'clock before we set off on our four-mile walk home-as we had learned to call our little craft by this time. Мы встретили в городе знакомых, и время в приятном обществе прошло быстро. Было уже около одиннадцати, когда мы пустились в четырехмильный переход обратно к дому (к этому времени мы уже привыкли называть так нашу лодочку). It was a dismal night, coldish, with a thin rain falling; and as we trudged through the dark, silent fields, talking low to each other, and wondering if we were going right or not, we thought of the cosy boat, with the bright light streaming through the tight-drawn canvas; of Harris and Montmorency, and the whisky, and wished that we were there. Ночь была унылая и холодная; моросил дождь. Мы плелись по темным, безмолвным полям и разговаривали вполголоса, не зная, верно мы идем или нет. Мы думали о нашей уютной лодке, о ярком свете фонаря, пробивающемся сквозь туго натянутую парусину, о Г аррисе, Монморенси и виски, я нам хотелось быть у цели. We conjured up the picture of ourselves inside, tired and a little hungry; of the gloomy river and the shapeless trees; and, like a giant glow-worm underneath them, our dear old boat, so snug and warm and cheerful. Мы видели себя в лодке, усталых и проголодавшихся, видели темную реку, бесформенные деревья и под ними наше милое суденышко, похожее на огромного светляка, такое уютное, теплое и веселое. We could see ourselves at supper there, pecking away at cold meat, and passing each other chunks of bread; we could hear the cheery clatter of our knives, the laughing voices, filling all the space, and overflowing through the opening out into the night. Мы воображали, что сидим за ужином и пожираем холодное мясо, передавая друг другу огромные ломти хлеба. Мы слышали веселый стук ножей и оживленные голоса, оглашающие мрак ночи. And we hurried on to realise the vision. И мы спешили, чтобы увидеть все это наяву. We struck the tow-path at length, and that made us happy; because prior to this we had not been sure whether we were walking towards the river or away from it, and when you are tired and want to go to bed uncertainties like that worry you. Наконец мы вышли на реку, и это развеселило нас. До этого мы не знали, приближаемся мы к реке или уходим от нее, а когда устанешь и хочется спать, такие сомнения раздражают. We passed Skiplake as the clock was striking the quarter to twelve; and then George said, thoughtfully: Когда мы проходили через Скиплэк, часы пробили без четверти двенадцать. Вскоре после этого Джордж задумчиво спросил: "You don't happen to remember which of the islands it was, do you?" — Ты не помнишь, у которого острова мы остановились? "No," I replied, beginning to grow thoughtful too, "I don't. — Нет, не помню, — ответил я, тоже становясь серьезным. How many are there?" — А сколько их вообще?