Отвергнуть короля - Элизабет Чедвик

Махелт затошнило, когда Гуго вышел из их комнаты с собственной шкатулкой для драгоценностей. Он забирает и ее? Пресвятая Дева! Опустошив Йоркшир и Линкольншир, король снова повернул на юг. Замки капитулировали один за другим. Похоже, люди думали, что, если Рочестер пал, ни одной крепости не устоять перед королевскими силами, и пророчество сбывалось само собой. Но Фрамлингем был хорошо укреплен. В нем находился обученный гарнизон и достаточно припасов, чтобы продержаться несколько месяцев. Укрепления замка еще ни разу не подвергались проверке, но были мощными и новейшей конструкции. Почему все ведут себя так, словно Фрамлингем падет?

– Почему вам обязательно ехать? – спросила Махелт, когда муж прикрепил шкатулку ремнями к своей вьючной лошади. – Я не понимаю.

Гуго застегнул пряжки и повернулся к жене, но, хотя он глядел ей в глаза, она знала, что муж намеренно ее не замечает.

– Это всего лишь предосторожность. Только глупец хранит все яйца в одной корзине. Отец говорит, что лучше разделить наше богатство и спрятать в нескольких местах, как мы делали прежде.

– И забрать все из Фрамлингема? – Голос ее взвился. – До последней крохи?

– Я же говорю, это всего лишь предосторожность. Отец в Лондоне испытывает недостаток средств и считает, что лучше держать запасы там. Я уезжаю ненадолго. Вернусь через четыре дня, обещаю.

Махелт настаивала, поскольку знала, что Гуго не вполне честен с ней.

– Если дело так серьезно, что нужно перепрятать запасы, вы должны забрать с собой свою мать и меня с детьми.

– Тогда мне придется беспокоиться не только о ценностях, но и о вас, – покачал головой Гуго. – Я не смогу передвигаться достаточно быстро… Моя мать слишком слаба, чтобы выдержать темп. – Он шагнул вперед и погладил жену по руке. – Вам безопаснее оставаться здесь, под защитой стен, пока я не вернусь.

Махелт стряхнула его руку:

– То есть сокровищам здесь небезопасно, но рискнуть семьей можно? Так? – Она повысила голос, и на них начали посматривать, но ей было все равно.

– Я не могу делать два дела одновременно. – Гуго поджал губы. – У меня недостаточно людей, чтобы сопровождать и вас, и сокровища. Пока что вам безопаснее во Фрамлингеме. – Он снова потянулся к жене. – Ленвейз остается, чтобы командовать гарнизоном. Вам нечего бояться.

– Это вы так говорите, – презрительно взглянула на него Махелт. Она недолюбливала Уильяма Ленвейза, как и тот ее.

– Сразу как я вернусь, мы решим, перебираться в Лондон или нет.

Махелт промолчала, поскольку все уже было сказано. Гуго поставил свой долг перед бочонками и мешками блестящего мусора выше воистину бесценного сокровища.

Гуго поцеловал жену, но она не разомкнула уста и не подняла руки, чтобы обнять его.

– Можете не возвращаться, – холодно сказала Махелт, сознавая, что если даст волю чувствам, то закричит на мужа, словно торговка рыбой, причем тщетно, поскольку он все равно уедет.

Гуго выпятил подбородок.

– Я попрощаюсь со своей матерью и нашими сыновьями, – сказал он. – После чего выступлю в путь.

– Как пожелаете.

Махелт вонзила ногти в ладони, мысленно умоляя: «Не покидай меня!» Слова любовной песни, которые Гуго оставил для нее на подушке, оказались такими же никчемными, как если бы чернила высохли в чернильнице, не пролившись на бумагу.

– Какая ткань у нас осталась? – Ида указала в глубину шкафа. – Что это?

Махелт вытащила рулон синей шерсти. Весь шелк забрали, но оставили несколько элей[31] льна и отрезов шерсти на тунику. Сын горничной собирался жениться, и Ида пообещала подарить ему ткань на добрую пару шоссов[32].

– Эта вполне подойдет. – Ида пощупала ткань пальцами.

Махелт отложила рулон в сторону и проверила его лично, дабы убедиться, что моль не проела дыр. Неподалеку раздавались голоса ее сыновей, игравших в рыцарей и оруженосцев. Роджер властно отдавал Гуго приказы. Она нашла в себе силы слегка улыбнуться. Муж уехал две ночи назад, настало утро третьего дня. Махелт все еще была на грани срыва, но благодаря кипучей деятельности ей удавалось загонять тревогу поглубже. Она продолжала злиться на Гуго за то, что он не защищает замок, но все время повторяла себе, что муж скоро вернется. Махелт хотелось забрать мальчиков и нескольких лошадей, которые еще оставались в конюшнях, и самостоятельно добраться до отцовского поместья в Кавершеме, но она не могла оставить Иду в ее болезненном состоянии, да и дороги без надлежащего эскорта были слишком опасны. А здесь она все равно что пленница. Но сейчас не стоит об этом думать.

Махелт несла ткань на раскройный стол, когда в комнату вбежал отец Майкл.

– Графиня, миледи, идите скорее, – задыхаясь, произнес он. – К нашим стенам приближается армия!

– Что? – испуганно взглянула на него Ида.

– Мадам, это король и Савари де Молеон!

Кровь застыла в жилах Махелт.

– Это невозможно, – покачала она головой.

Майкл облизнул губы:

– Мне бы хотелось, чтобы это было неправдой, мадам, но часовой отчетливо разглядел щиты и знамена.

Махелт бросила охапку ткани на стол, опрокинув горшочек с булавками, которые раскатились во все стороны, словно маленькие блестящие кинжалы. Она смотрела на них, и к ее горлу подкатывала паника.

– Я знала, что это случится.

– Что мы будем делать? – Ида прижала ладонь к горлу.

– Уж точно не открывать ворота! – отрезала Махелт.

Через мгновение, придя в себя, она выбежала во двор, чтобы подняться на крепостную стену. Пронизывающий мартовский ветер бился об укрепления и резал ее платье и сорочку, словно ледяная сталь. Наблюдать за приближением войск собралась целая толпа. Махелт глядела на знамена, которые развевались на копьях и шестах, – в первую очередь в глаза бросались золотые, с разверстыми пастями леопарды Англии. На щитах наемников красовался тот же герб, они шли ряд за рядом под предводительством капитана наемников Савари де Молеона. Пресвятая Богородица!

Уильям Ленвейз, надев доспехи, поднялся на стену. Он стоял, положив руку на рукоять меча и выпятив подбородок, и грудь его тяжело вздымалась, когда он глядел на приближающиеся размеренной поступью войска. Некоторые пехотинцы стучали копьями по щитам, другие напевали боевой марш. За войском следовали крепкие лошадки, которые тянули повозки, нагруженные осадными машинами, а мазки дыма на горизонте отмечали подожженные стога и усадьбы.

– Можно я посмотрю, можно я посмотрю? – Роджер нетерпеливо подпрыгивал, и один из рыцарей услужливо поднял мальчика, чтобы показать ему вид со стены. Глаза Роджера стали большими и круглыми, как плошки. Ида присоединилась к Махелт, задыхаясь после подъема. Она прикрыла рот руками и заплакала при виде армии, накатывающейся на их замок, словно море. Махелт на мгновение зажмурилась: «Гуго, что ты с нами сделал? Почему не послушал меня?»