Последний легионер галактики - Дуглас Хилл

Когда усики Арекниса обмотались вокруг головы Кейлла Рэндора, в его разуме непроизвольно стали образовываться препятствия. Усик убрали, он закрылся, чтобы образовать цепкую струну, охватывающую скелет, но контакт остался, даже несмотря на то, что мозг уже не был непосредственно присоединен к Арекнису.

И через этот контакт с невероятной скоростью мысли суперразум Двадцати четырех преобразовал разум Кейлла, чтобы сделать его своей марионеткой, своим роботом.

Если бы изолированный внутренний центр сознания Кейлла способен был бы издавать звук, он бы напоминал бесконечный пронзительный крик.

Но это было невозможно. Упрятанный в вакуум, расположенный в центре его разума, чувство собственного «я» Кейлла просто-напросто пребывало в бесконечных лишениях, лишенное прошлого, не беспокоящееся о будущем, не поддающееся влиянию происходящего.

Какое-то время робот, каким стал Кейлл Рэндор, большей частью оставался наедине с самим собой в узкой мрачной комнате одного из ответвлений громадного здания, в котором размещался центр "Руки смерти". Там он пассивно проводил время в ожидании, сидя на краю жесткой койки и пристально вглядываясь в стену тупым взглядом. Он не осознавал, что творится в его голове, в его разуме, который больше не принадлежал ему.

Контакт с Арекнисом не только оказал воздействие на самоконтроль Кейлла Рэндора. Он обеспечил также Двадцати четырем полный доступ ко всем его знаниям и воспоминаниям. Не тратя попусту время, они узнали все детали о Наблюдателях, об их секретном астероиде, а также об их устройствах, способных передавать сообщения на дальние расстояния. Они изучили все детали жизни Кейлла после уничтожения Мороса, включая его вновь созданный скелет. И они выпытали все, что Кейлл знал о Джлр.

Им не удалось узнать ни где расположена база Наблюдателей, ни в каком месте на планете Голвик скрылась Джлр, потому что Кейлл ничего не знал об этом. Но все другие тайны, содержащиеся в памяти Кейлла, были раскрыты и прочитаны, словно книга.

В своей тесной комнатке, пассивный, как выключенная машина, Кейлл ничего не знал о том, что им стало известно. Он просто ждал, пока в середине того, что было его разумом, его внутреннее «эго» все больше сжималось, даже не сознавая, каким близким был его конец.

Тем не менее, это изолированное чувство собственного «Я», присущее Кейллу Рэндору, обладало уникальным качеством. Оно обладало свойством, способным поддерживать искру усилия, которое помогало ему противостоять собственному уничтожению.

Легендарные самодисциплина и самоконтроль Легионов Мороса развивались в комплексе с непрерывной, суровой тренировкой, которой подвергали каждого легионера с самого раннего детства. Эта тренировка просто стимулировала что-то, что было заложено в принципах Легионов, передавалась через гены в течение столетий их жизни на Моросе. Эти свойства были заложены настолько глубоко, насколько несгибаемым было его сопротивление, что, очевидно, преобразовалось в своеобразное свойство характера.

Это была непоколебимая, неукротимая, твердая, как алмаз, воля легионера.

И в самых дальних уголках сознания робота, каким стал Кейлл Рэндор, его воля выдерживала испытание временем.

Она была слепа, бессловесна, удалена от чувства индивидуальности, чувства целесообразности или контроля. Но она была не поврежденной, потому что просто отступила на свои прошлые, дерзкие, защитные позиции, опиралась на свой источник. И все это для того, чтобы выжила полная решимость.

Воля легионера непоколебимо и непобедимо поддерживала то, что осталось от настоящего Кейлла Рэндора, сущность его реального «я», его целостность и жизнелюбие. И ждала.

Проходили дни, но робот Кейлл не замечал этого. Но наконец облаченные в зеленые туники голвиане пришли к Кейллу, чтобы увести его из тихой комнатки, через коридоры громадного здания и доставить покрытому золотым доспехами великану, на чьих серых пухлых губах сияла злорадная улыбка победителя. Таким же было и выражение лица другого мужчины, ожидавшего вместе с великаном, мужчины со странным блеском в глазах, у которого были перевязаны правое плечо и рука.

Робот Кейлл не обращал никакого внимания на выражения их лиц. Он тупым взглядом пристально смотрел перед собой.

— Его возможности и способности должны были остаться невредимыми, Фестинн, уверяю тебя, — промолвил «Первый».

Фестинн кивнул, задумчиво окидывая пристальным взглядом Кейлла. Без предупреждения он, словно хлыстом, наотмашь ударил Кейлла кулаком левой руки в лицо.

Но рефлексы действуют непроизвольно, им не требуется сознательный контроль разума. Контакт с Арекнисом не оказал никакого воздействия на рефлексы Кейлла, поэтому сила и ловкость остались прежними. Кулак Фестинна лишь нанес удар в пустоту, так как Кейлл успел ловко отскочить в сторону, а затем Кейлл нанес молниеносный контрудар, возможно, сломал бы здоровую руку Фестинна.

Но удар был нанесен не в полную силу. Кейлл застыл, словно скульптура, потому что был ограничен воздействием суперразума Двадцати четырех, которые установили препятствия в мозгу Кейлла. Затем он расслабился и снова впал в прежнее состояние, тупым взглядом всматриваясь в никуда.

— Превосходно, — воскликнул Фестинн. Он подошел к Кейллу поближе, усмехаясь прямо в ничего не видящие глаза. — Ты заслуживаешь славы, Рэндор, — злорадно произнес он. — Все сливки "Руки смерти" объединили свои усилия, чтобы им удалось управлять тобой.

Торжествующий смех, который последовал за этим значил для Кейлла также мало, как и его слова.

Затем Фестинн отвел его в другую комнату — просторную, пустую, где находилось несколько тренажеров, небрежно стоявших в одном конце помещения. Рядом стояла скучающая группка людей, человек десять. Некоторые казались обыкновенными, почти ничем не отличающимися от нормального человека, с некоторыми признаками жестокости в лице и ледяным выражением глаз.

Но среди них было несколько таких, чьи внешности очень отличались от того, что является нормой для обычного человека.

На первый взгляд, два из них могли показаться голвианами. Но мертвенно-бледный зеленоватый цвет их одежды отличался от цвета туник, которые носили голвиане. Они были раздеты до пояса, и их ребристая кожа напоминала кожу пресмыкающихся.

В группе была также очень худая женщина, похожая на скелет. Ее мертвенно белая, словно обесцвеченная, кожа сильно контрастировала с поразительно черными волосами и ярко-красным костюмом для занятий легкой атлетикой. На ее запястьях были тяжелые металлические браслеты.