Короли и капуста (сборник) - О. Генри

На полпути к двери человек вернулся назад.

– Чуть было не забыл деньги, – пояснил он. – Бросил их вчера на туалетном столике.

Вор схватил его за правый рукав.

– Пошли, – сказал он грубовато. – Я вас прошу. Бросьте. Я угощаю. А вы никогда не пробовали «Чудодейственный орех» и мазь из сосновых иголок?

Из сборника «Под лежачий камень» (1912)

На помощь, друг!

Когда я продавал всякую скобяную всячину на Западе, я часто посещал маленький городок, называемый Салтилло, в штате Колорадо. Я всегда был уверен в том, что получу большой или маленький заказ от Симона Белла, который содержал там небольшой магазинчик. Белл был одним из тех шестифутовых, громогласных созданий, соединивших в себе типичные черты Юга и Запада. Мне он нравился. Если бы вы взглянули на него, то могли бы подумать, что он промышляет грабежом дилижансов или вовсю эксплуатирует золотые шахты. Однако он продавал вам коробку кнопок или моток ниток, проявляя при этом в сто раз больше обходительности и терпения, нежели любой вышколенный продавец в главном магазине города.

Мое последнее посещение Салтилло преследовало двойную цель. Во-первых, мне надо было продать немного товара, во-вторых, подбросить Беллу одну идею, воспользовавшись которой, как я думал, он мог сделать неплохое дельце.

В Монтане-сити, городе тихоокеанского региона, в пять раз большем, чем Салтилло, одна торговая фирма должна была вот-вот обанкротиться. Торговля у нее шла бойко, однако, по причине страсти одного из партнеров к азартным играм, а также неумелого управления, оказалась на грани краха. Положение ее дел еще не было предано огласке, я узнал об этом случайно, из частных источников. Я знал, что если предложить деньги прямо сейчас, оборудование и товары можно было скупить за четверть их реальной цены.

Прибыв в Салтилло, я сразу отправился к магазину Белла. Он кивнул мне, улыбнулся своей широченной улыбкой, продолжая продавать леденцы какой-то девочке, потом вышел из-за прилавка и пожал мне руку.

– Ну, – сказал он мне (это была незатейливая шутка, которую он произносил в каждый мой приезд), – я надеюсь, вы приехали сделать фотографии этих чудесных гор, потому что это неудачное время года для покупки скобяных товаров.

Я рассказал Беллу про сделку в Монтане-сити. Если он хочет воспользоваться таким случаем, то я готов пропустить намечающуюся сделку, чтоб помочь ему в этом деле.

– Звучит неплохо, – сказал он с энтузиазмом. – Я бы не прочь расширить свое дело, и я признателен вам за эти сведения. Но давайте вы останетесь переночевать у меня, и я обдумаю это.

Это было после заката, когда большие магазины в городе закрываются. Клерки Белла отложили счетные книги, закрыли сейфы, оделись и ушли домой. Белл закрыл добротную, обитую двойным деревом дверь, и мы постояли с минуту, вдыхая свежий воздух этой местности.

Высокий человек прошел по улице мимо главного входа в магазин. Его длинные черные усы, черные брови и курчавые черные волосы весьма контрастировали с его тонким лицом – определенно лицом блондина. Ему было около сорока. На нем был белый жилет, белая шляпа, с цепочкой для часов, сделанная из пятидолларовых золотых кусочков, и двубортный пиджак, в каких щеголяют юнцы колледжа. Он недоверчиво глянул на меня, а затем холодно, даже враждебно посмотрел на Белла.

– Вы уладили дело? – спросил Белл таким тоном, как будто обращался к незнакомцу.

– Вы еще спрашиваете! – резко ответил незнакомец. – А для чего я работал две недели? Все решится сегодня ночью. Это вас устраивает или вы хотите что-нибудь обсудить?

– Все в порядке, – ответил Белл. – Я знал, что вы это сделаете.

– Еще бы вам не знать! Разве я не делал этого раньше? – отозвался незнакомец.

– Конечно, делал. Как и я. Как вам в отеле?

– Дикая жизнь. Но ничего, я терплю. Скажите, у вас есть какие-нибудь указания по поводу дела? Это моя первая сделка такого рода.

– Нет. Я испробовал все способы.

– Умасливать не пробовали?

– Бочки масла потратил.

– А подпруги с медными пряжками пробовали?

– Один раз попробовал, и вот что осталось мне на память, – он показал свою правую руку. Даже в сгущающейся темноте я смог увидеть шрам, оставленный клыком или ножом.

– О, ясно, – сказал этот странный человек беспечно. – Я знаю что с этим делать.

И он пошел, не произнеся больше ни единого слова. Пройдя с десяток шагов, он повернулся и сказал Беллу:

– Держитесь подальше, когда груз будет доставлен, чтоб сделка не сорвалась.

– Хорошо. Со своей стороны я сделаю все необходимое.

Смысл этой беседы остался для меня совершенно загадочен, но, поскольку она не имела ко мне никакого отношения, я тут же выбросил ее из головы. Однако необычная внешность незнакомца настораживала меня, и когда мы с Беллом шли к нему домой, я сказал:

– Этот парень не из тех, с кем можно остаться под снегом в охотничьем лагере?

– Это да. Он напоминает помесь змеи с тарантулом, – согласился Белл.

– Он не похож на местного жителя, – продолжил я.

– Он не отсюда. Он живет в Сакраменто, а сюда приехал по делу. Его зовут Джордж Ринго, и он мой лучший друг, фактически единственный за последние двадцать лет.

Я не смог больше ничего сказать, поскольку был потрясен.

Белл жил в удобном, квадратном двухэтажном доме на окраине городка. Я подождал в прихожей. Это была удручающе благопристойная комната – красный плюш, соломенные циновки, кружевные занавески и стеклянный шкаф, призванный служить хранилищем мумии и набитый сверху донизу образцами минералов.

Ожидая, я услышал наверху звук, отлично описывающий то, что там происходило, – это был женский голос, полный гнева. В промежутках доносился гулкий бас Белла, пытающегося усмирить разбушевавшуюся стихию.

Буря вскоре закончилась, но сначала я услышал, как женщина сказала, понизив голос, с выражением сдерживаемой ярости:

– Это в последний раз. Слышишь – в последний! О, ты еще пожалеешь!

В доме, казалось, кроме мистера и миссис Белл были еще двое слуг. Я был представлен миссис Белл за ужином.

Сначала она мне показалась очень милой, однако вскоре я понял, что это первое впечатление обманчиво. Неконтролируемый гнев, несдерживаемые эмоции, эгоизм, дикая смесь скандальности и нетерпимости делали ее настоящим дьяволом.

За ужином она была сама доброта, однако ее притворная мягкость, чрезвычайная услужливость и добродушие изобличало в ней особу с заскоками. И все же, несмотря на это, для большинства мужчин она была чрезвычайно привлекательна.

После ужина Белл выставил наши кресла перед домом и мы сели в лунном свете покурить. Полная луна – колдунья. При ее свете правдивые люди расскажут вам всю свою подноготную, а лгуны приукрашивают свою историю потрясающими подробностями. Я увидел, как улыбка появилась на лице Белла, расползлась по нему и замерла.

– Могу поспорить, вы думаете, что Джордж и я – странная парочка друзей, – сказал он. – Дело в том, что наши интересы не совпадают ни в одной области. Но мы оба одинаково понимаем слово «дружба» и живем согласно этому понятию уже много лет. Человеку на самом деле не нужно более одного друга. Парень, который пьет ваше виски и крутится вокруг вас, отнимая у вас время, рассказывая, как он вас любит, – он не друг вам, даже если играл с вами в одной команде и удил вместе с вами рыбу. Пока вам не понадобится настоящий друг, сойдет и такой. Но настоящий друг, как мы с Джорджем думаем, это тот, на которого всегда можно положиться.

Много лет назад у нас было много общих дел. Мы на паях перегоняли вагоны в Нью-Мехико, вместе рыли кое-какое золотишко и поигрывали в карты. Каждому из нас случалось время от времени попадать в беду, и на этой почве мы с ним главным образом и сошлись. А еще, вероятно потому, что мы не испытывали потребности слишком часто видеться друг с другом и не слишком друг другу докучали.

Джордж – тщеславный малый и отчаянный хвастун. По его словам, стоит ему только дунуть – и самый большой гейзер в Иосемитской долине моментально уберется назад в свою дырку. Я человек тихий, люблю почитать, подумать. Чем больше мы друг друга видели, тем меньше нам этого хотелось. Если бы Джордж попробовал хлопнуть меня по плечу или просюсюкать что-нибудь насчет нашей дружбы, как делают это, я видел, некоторые так называемые приятели, я бы побил его, не сходя с места. Он бы поступил так же. Мои манеры так же противны ему, как мне – его. На прииске мы жили в разных палатках, чтоб не докучать друг другу.

Но прошло много времени, и мы поняли, что зависим друг от друга, что можем положиться друг на друга – вплоть до последнего доллара, чести, пули или капли крови. Мы никогда не обсуждали это, ибо этот разговор все бы испортил. Но мы это испробовали на деле – как-то я впрыгнул в поезд и проехал двести миль, чтобы удостоверить его личность, когда его по ошибке готовы были повесить, приняв за грабителя поезда. Однажды, когда я находился в Техасе без доллара в кармане и смены одежды, подхватив лихорадку, я послал за Джорджем в Бойз-сити. Он приехал первым же поездом.