Спутники Волкодава - Павел Молитвин

— Запретный плод сладок, и, говорят, один сорванный украдкой поцелуй стоит дюжины подаренных при свидетелях. К тому же я пока что всего лишь подмастерье и едва ли смогу зарабатывать столько, чтобы семья моя могла жить безбедно. — Говоря так, юноша намеренно умалял свои возможности, он слыл искусным резчиком и, если бы захотел, зарабатывать мог бы весьма прилично.

— Брось, денег у моего отца довольно, чтобы я могла о них не думать. После свадеб моих сестер дела его не стали идти хуже, и если хочешь открыть собственную мастерскую и даже нанять работников… — Элара взяла со столика полированный серебряный поднос и погляделась в него, как в зеркало. — У тебя будет красивая, богатая жена, и если ты любишь меня, то я не понимаю твоих колебаний.

— Чего же тут не понимать? Я, честно говоря, даже и не примерял еще к себе роль мужа. Хотя звучит, конечно, заманчиво… — Последние слова были совершенно бесстыдной, бессовестной ложью, поскольку при мысли о том, что каждое утро он, проснувшись, будет видеть на соседней подушке одно и то же, пусть даже самое прекрасное лицо, Эвриха охватывал прямо-таки панический ужас. Почувствовав в словах юноши фальшь, Элара стремительно повернулась к нему, поднос вырвался из ее рук и, ударившись о ножку кровати, громко задребезжал. Любовники вздрогнули, и фраза, готовая сорваться с языка девушки, так и не была произнесена.

— Иди ко мне, мой солнечный лучик, — позвал Эврих, воспользовавшись заминкой. Опустился на колени и прижался лицом к бедру девушки. — О, какая нежная у тебя кожа! Совсем как у младенца! А тело… Я и не думал, что такое совершенство возможно! Если я был скульптором…

— Ну довольно, довольно! — рассмеялась в свою очередь Элара и, выскользнув их рук юноши, бросилась на кровать. — Накинь на меня одеяла, к утру становится прохладно.

— Зачем тебе одеяла? Я согрею тебя лучше любой печки… — начал было Эврих и осекся. Дверь в комнату распахнулась, и на пороге ее со свечой в руке возник Палий.

— А… ба… — Юноша взглянул на Элару, успевшую уже натянуть на себя одно из валявшихся на полу одеял. — Ты знала?..

— Рад приветствовать тебя в своем доме, Эврих Иллирий Вер, сын достойнейшего Нетора Иллирия Вера! — произнес Палий заранее приготовленную, по-видимому, фразу. — Приятно убедиться, что у младшего сына моего старинного друга отменный вкус.

— П-приветствую тебя, почтенный П-Палий, — пробормотал юноша, кое-как влезая в тунику. — Ты п-поздно ложишься или, лучше сказать, рано встаешь.

— Бессонница для стариков обычное дело. А встаем мы, и верно, чуть свет — ранней птичке, знаешь ли, легче прокормиться. Правильно я говорю? — Палий обернулся — и в комнату величественно вплыла дородная Этурия, а из-за плеча ее выглянул тощий и высокий Верулай — старый слуга дома Драгов. На лице супруги Палия застыло выражение оскорбленной добродетели, глазки слуги мгновенно обшарили комнату и застыли на ворохе окровавленных простыней. На губах его появилась удовлетворенная улыбка, и он скрылся за спиной Этурии. «Так, — понял Эврих, — трех свидетелей достаточно, чтобы в силу вступил Закон Первой Крови, и они у Палия есть».

— Хорошо повеселились? — спросил хозяин дома дружелюбно и, не дожидаясь ответа, прибавил, доверительно улыбаясь: — После бурно проведенной ночи надобно как следует закусить. Не спуститься ли нам в зал? Побеседуем, как будущим родственникам положено, в непринужденной обстановке, а Верулай нам подаст что-нибудь для поддержания сил.

Этурия громко и грозно фыркнула. Ясно было, что ее бы воля, она бы с похитителем девичьей чести не так разговаривала. Но, надо отдать ей должное, уважаемая матрона умела точно исполнять приказания мужа, даже отданные в форме ласковых просьб, и потому, испепеляя юношу гневными взорами, рот держала на замке.

— Пожалуй, глоток чего-нибудь мне и в самом деле не повредит, — пробормотал Эврих и покосился на Элару. Девушка улыбнулась ему самой обворожительной улыбкой, и он понял, что пропал окончательно и бесповоротно, — она любит его и сделает все возможное, чтобы женить на себе.

— Вот и славно. Мы тогда пойдем, а ты, дочка, спустишься попозже, когда приведешь себя в надлежащий вид, — промолвил Палий и первым вышел в коридор.

Эврих окинул комнату унылым взглядом ведомого на заклание бычка. На глаза ему попался букет астр, на который Элара так ни разу и не посмотрела, и он невесело усмехнулся: всякое у него с девицами бывало, но чтобы так попасться… И ведь мелькнула, мелькнула же у него мысль о чем-то подобном при виде привольно свисавшей из окна веревки! Ну кто бы мог подумать, что он является столь желанным женихом и зятем? Да чьим зятем — самого Палия — разрази его Боги Небесной Горы!

Закончив работу в мастерской Хазарана Реция Биона, Эврих, вместо того чтобы идти в храм Всеблагого Отца Созидателя, направился домой. Единственным желанием его было немедленно завалиться спать, но осуществить это благое намерение ему не удалось, потому что по лицам домашних он сразу же понял: им уже все известно и серьезного разговора не избежать.

— Ай-ай-ай! — многозначительно произнесла встретившая его в обширной прихожей матушка и, укоризненно качая головой, повлекла на кухню. — Когда ты только образумишься? Неужели нельзя было утром зайти домой, поесть по-людски и хоть немного вздремнуть, прежде чем отправляться к Хазарану? Отрежешь себе когда-нибудь с голодухи и недосыпа руку или ногу, кому тогда увечный нужен будешь? И не говори мне, что у Палия тебя накормили, знаю я, как Этурия кормит: разносолов много, а есть-то и нечего!

Флориана загремела мисками, и, пока юноша собирался с мыслями, в кухню ввалились отец Эвриха и средний брат — Фруги, закрывший скобяную лавку так рано исключительно для того, чтобы не пропустить участия в предстоящей беседе, которую, по его мнению, в семействе Веров будут вспоминать еще многие-многие годы спустя. К беседе этой Эврих был решительно не готов, но улизнуть из дома и тем самым избежать ее не представлялось никакой возможности, а потому он сделал единственное, что ему оставалось, — вонзил зубы в ломоть хлеба и зачерпнул ложку густой перловой похлебки, которую искренне ненавидел с раннего детства.

— Ого, он уже за столом! Из трех сыновей самый шустрый, даром что младшенький! Первый за столом, первый и жениться надумал. Ай да удалец! Нынче меня навестил Палий, и, хотя странно отцу узнавать последним о намерении сына обзавестись женой, я не могу не порадоваться за тебя и одобряю твой выбор. Ставь, мать, вино на стол, надо такое событие достойно отметить! — Нетор с размаху опустил тяжкую длань на спину Эвриха, и тот от неожиданности поперхнулся и едва не проглотил ложку. Слова отца, впрочем, потрясли его не меньше, чем дружеский шлепок по спине, ибо сам он вовсе не считал собственную женитьбу делом решенным.