Закон военного счастья - Николай Басов

Любаня охнула, закрыла лицо руками, потом сделала усилие, все-таки отняла их, опустила, словно должна была так стоять и слушать его. Теща попробовала протестовать, но Ростик не услышал ни единого слова, словно она заговорила как в немом кино – без звука.

– Я не хочу тебя обидеть, – продолжил он, обращаясь к Любане. – Но, видишь ли, в тебе слишком много осталось от Земли. Там это не страшно и потому простительно. А тут – невозможно. Или ты со мной, или… Иди гуляй с кем попало. – Он почувствовал, что и этого не следовало говорить. Но слова уже были произнесены. – Поэтому, как мне ни тяжело… Как я ни люблю тебя, лучше, если ты останешься тут. И сейчас.

Наконец Ростик стал понимать и тещу. Оказывается, та говорила:

– Она не предает. Она настрадалась…

– Ну да. А я развлекался, лез под пули, потому что у нас такой спорт. Искал торф, зеркала и все остальное… на спор. Ладно. – Он все-таки сумел подняться из этого кресла. – С Ромкой буду видеться, когда захочу.

– Ты же отправляешься не на прогулку, – снова говорила теща. – А в ссылку. Как ты его увидишь?

– Не все же предатели. Может, Ким время от времени будет наезжать… Прилетать. Так что иногда отпускай его ко мне.

– Куда? – спросила Любаня. Рост не понял, и она пояснила: – У тебя дома теперь нет.

– Дом – не проблема. Есть добрые… Ширы, они помогут. – Рост попробовал ободряюще улыбнуться, хотя по-настоящему в ободрении здесь нуждался только он. – Или запасусь их порошками, может, еще до холодов сам построюсь.

Он пошел к двери. Вдруг теща пророкотала:

– Погоди. – Догнала его, перекрестила, поцеловала крепко-крепко в губы, будто прощалась с покойником. Все-таки она была грузинка, русская теща держалась бы на расстоянии. – Бог тебе в помощь, мальчик. Не держи на нас зла. Если что будет нужно…

– Иногда – только сына.

Он вернулся к себе. Снарядился в доспехи, снова переуложился, потому что оказалось, иные предметы он взял из расчета, что они пойдут втроем, с Любаней и Ромкой. А теперь знал, что пойдет один.

Оставил на столе записку для мамы, где признался, что ходил к Любане и что теперь она ему не жена, но Ромка все еще ее внук. Вышел из дома. На улице по-прежнему никого не было, но, когда он затопал, словно рыцарь, по асфальту, ему показалось, что на него из каждой подворотни кто-то да посматривает. Видимо, люди умели тут не только узнавать все без газет и радио, но и оставаться невидимками.

До темноты было еще часа три, когда он вышел из города. За это время следовало дойти до какого-нибудь приличного водоема, благо их по осени было немало. Летом ему пришлось бы тащиться на одной фляге воды до той речки, в которую они въехали на «БМП» еще в первое их лето тут, в Полдневье. А это не просто с доспехами и такой кучей вооружения.

На миг ему стало жаль себя. Он был один, совсем один под этим огромным серым небом, изгнанник из родного города. И он подумал, что в кабинете Рымолова легко быть отважным, говорить, что он сам уходит из Боловска. Если бы ему сейчас предложили, он бы…

Нет, все равно не остался бы. Почему – не знал. Но не остался бы. Даже сейчас, один, раненый и избитый так, что каждый шаг давался с трудом, с легким, «двухкопеечным» ружьишком пурпурных, да еще в этих доспехах, которые давили, как все его грехи разом, он полагал, что должен идти вперед, а не прислуживать тому… что оказалось в Белом доме.

Вдруг сзади раздался крик. Рост обернулся. Земные посадки кончились, пошли только редкие, витые местные тополя. И между ними виднелась весьма странная процессия. Кто-то ковыляющий, как черепаха, одна высокая бакумурша и четверо волосатых детишек. Сейчас Ростик был не в том состоянии, чтобы допускать ошибку, поэтому он перевесил ружье на грудь, чтобы стрелять сразу, если ему что-то не понравится. Но стрелять не пришлось.

Потому что его догоняла Кирлан с тремя своими детишками и еще одной бакумурской девушкой, которая оказалась на редкость невысокой для волосатиков. А рядом с ними переваливался на костылях… Винторук. Правая нога у него была отнята чуть ниже колена, а левая рука отсутствовала до плеча. Кажется, даже из плечевого сустава эту кость вылущили, чтобы она не мешала заживлению.

Рост присел в тенек, подождал, пока эта помесь инвалидной команды с табором нагонит его. Почему-то со всеми своими ранами и передрягами на фоне этого семейства он казался себе неуязвимым, как двар, и живучим… как человек.

– И что это значит? – спросил он, когда компания подошла к нему.

Винт что-то заговорил, но больше всего его слова походили на рокот мельницы, перемалывающей зерно.

– Давай не «гр-гр», – попросил Рост, чувствуя, что подавленность, от которой он никак не мог избавиться, проходит. – Давай ты будешь по-русски говорить.

– Д-ва-Й.

– Отлично. – Ростик посмотрел на Винта. Он был инвалидом, но все еще оставался сильным, властным и очень умным, может, самым умным из всех волосатиков, с которыми Ростику приходилось сталкиваться. – Ты решил идти со мной?

– Д.

– Так. – Ростик подумал. – И как же ты меня выследил?

На это ответила Кирлан. Она просто ткнула пальцем, поросшим рыженькими волосиками, вниз, на следы, оставшиеся от Ростика на красноземе.

– Тоже понятно. Но откуда ты узнал, что я вообще собираюсь уходить из города?

– С-нч-ка.

– Сонечка сказала? – Ростик удивился. Ну и ну. Кажется, «барабан джунглей» был универсален не только для Октябрьской, но для всего города, включая бакумуров.

– И ты решил идти со мной? В ссылку?

На этот раз Винт даже ничего не ответил. Зато что-то зачастила невероятной для бакумура скороговоркой маленькая женщина, которая шла за Кирлан.

– Стоп, а это кто такая? – спросил Рост. Все-таки ему следовало знать всех членов своей экспедиции.

– Ж-на, – признался Винт. Показал на Кирлан и сделал движение рукой, словно отмеривал что-то очень высокое от земли. Потом указал на маленькую бакумуршу и показал что-то вполовину ниже. – Ж-на во-о.

– Понимаю, – согласился Ростик. – Главная жена, младшая жена. И как же ее зовут?

– Ждо, – сказала волосатая девушка и как-то почти по-человечьи протянула свою ладошку.

На ощупь она оказалась жесткой, словно поддоспешная куртка. Но теплой, и, по крайней мере, кости Ростиковой ладони она не сломала.

– Как хочешь, – вздохнул Рост и поправил ружье на груди. – Пошли, раз так. Может, теперь дикие бакумуры у меня доспехи не отберут.

И они пошли, Рост впереди, волосатики за ним. Ростик уже примерно знал, что нужно делать. Но это, как план любого сражения, как военное и всякие прочие разновидности счастья, следовало проверить. Хотя теперь, когда к нему присоединились эти бакумуры, все выглядело не страшно. Потому что он-то мог в себе сколько угодно сомневаться, зато волосатики не ошибались никогда. А значит, все будет хорошо.